Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы
— Не получится, — ответил Мэтлай. — Это устройство — ловушка для волновых пакетов, которые отправлены и не приняты; оно не может ничего передавать. Мы пробовали. И те, кто были до нас, пробовали тоже. Мы ничего не добились.
— Значит, мы останемся здесь навсегда?
— Да. Как и мы. Но разве это плохо? Здесь — самое счастливое место во Вселенной. Поверь мне, я это знаю. Может быть, Хара — если ты хочешь называть её так — отбирает только подходящие ей души, но здесь нет тех, кто действует во вред остальным. И все знания мира. Чего ещё нужно?
Аннит улыбнулся.
— Если бы Реальность здесь менялась согласно желаниям её обитателей, я бы сказал, что попал в место, для которого создан. Так чего же ты от нас хочешь?
— Просто посмотреть, что ты принес с собой. Я могу сказать, что здесь может оказаться полезным. У нас очень мало вещей. Обычно — одна-две. Или ни одной. Поменяться с кем-либо вещами — лучший способ получить друга. Никто не отнимет того, что ты не хочешь отдавать. Но то, что плохо лежит, могут стащить. Такое здесь часто бывает. Это нечто вроде спорта — суметь стащить вещь или выяснить, кто украл. Но в конечном счете вещи всегда возвращают.
— Хорошо, — согласился Охэйо. — Но в обмен ты ответишь на ВСЕ мои вопросы. Разумеется, без вранья. Идет?
Мэтлай слабо улыбнулся.
— Все знания Хары — к твоим услугам. Что ты хочешь знать?
Охэйо задумался. Он смотрел на предводителя как на утраченного и вновь обретенного брата.
— Если честно, я шел к этому всю свою жизнь. И вот сейчас я не чувствую радости. Я волнуюсь, как мальчишка. Из-за того, что мне предстоит узнать. Ладно. Какова будет дальнейшая судьба Вселенной?
— Она расширяется, как ты знаешь. Гравитация должна тормозить её расширение, но на самом деле его скорость растет. Это вакуум. Он обладает отрицательной энергией. Любая энергия создает гравитацию. Отрицательной энергии соответствует антигравитация. Но эта сила ведет себя обратно обычной во всем и возрастает с расстоянием. На малом её не обнаружить, но она движет расширением Вселенной. Та будет расширяться вечно. Всё быстрее. Через триллион лет скорость расширения станет бесконечной. Потом не будет ничего. В общем, наш мир — не вечен.
— Релятивистская ракета, — неожиданно сказал Охэйо. — Когда она приближается к скорости света — время на ней замедляется. На её борту проходят годы — а снаружи тысячи, миллионы, миллиарды лет. Так можно попасть в любое будущее, в которое хочешь. Я бы отправился.
— Зачем? — Мэтлай не смог скрыть удивления.
— Как — зачем? Разве тебе не интересно? Увидеть, что будет с миром через триллион лет или ещё больше? Вдруг там появится что-то совершенно новое?
— Я хотел бы. Только это невозможно. Масса при движении растет — зато электрический заряд остается постоянным. Прочность всех материалов падает. При какой-то критической скорости твоя ракета просто превратится в пыль.
— Это чушь. Если привести соотношение сил инерции и электрических при возрастании массы к замедлению времени, то оно не изменится. Я думаю, что ты не математик.
Мэтлай смущенно рассмеялся.
— Да.
— Странно, что Вселенная следует простым, даже примитивным в основе законам, которые не так уж трудно понять, правда? Мне кажется, Бог знал математику. Но если так, то математиком Он был плохим. Даже мне кажется, что можно было сделать лучше. Если этот мир сотворен в точном соответствии с замыслом, то тот… плохо продуман. Это маловероятно, но тогда… Что, если нас создал НЕ Бог? Вообще — никто? Что, если Вселенная возникла сама по себе, как игра хаоса, и наше существование — только редчайшая случайность, лишенная смысла? Если никаких душ на самом деле нет и они — просто иллюзия, порожденная страхом смерти? Что тогда?
— Аннит, если бы душ не существовало, нас бы тут не было. Я помню — хотя это воспоминание, возможно, и не принадлежит мне, — что когда-то, очень давно, я пал в бою, защищая свой народ, свою землю. Потом я помню тьму, в которой я скитался, скитался очень долго… пока не оказался здесь. Бог существует. Но он Снаружи — а мы Внутри, и между нами нет связи. Разве что потом, после смерти, мы выходим ТУДА. Но как тогда я оказался здесь? Все мы? Я помню эти скитания во тьме. Мне кажется… мне кажется, что выхода ТУДА не существует. И если так, то нам здесь, в Харе, действительно очень повезло. А создавший мир допустил чудовищную ошибку. Но почему же тогда ОН не пересоздал мир? Что случилось там, Снаружи, где нет никаких границ и все возможности открыты? Мне страшно об этом думать.
— Кто-нибудь помешал ЕМУ. Или ЕМУ надоело. Или он… просто потерял созданный им мир. Занялся чем-то новым. Будь у меня возможность творить миры, я бы наделал их столько, что вряд ли бы мог следить за всеми… И, мне кажется, что существо, способное творить Вселенные, просто не сможет посмотреть на такую малость, как мы. Разве что так, как мы смотрим на частицы — когда наше внимание меняет то, на что мы смотрим. Ты замечал что-либо подобное?
— Нет. Никто из жителей Хары не видел… чудес. За всё время её существования. Ни злых, ни добрых. Я думаю, что все религии — просто желание представить мир таким, каким он должен был быть.
— Каково тогда происхождение творчества? В природе что-то не возникает из ничего. А в творчестве ведь иначе, правда? Это нарушение всех физических законов.
— Может быть, мы ничего не создаем. Просто нам вдруг открывается какая-то из возможностей, осуществимая, но неосуществленная. Должно быть, их бесконечно много. А мы просто их видим. Но даже это — редкий дар.
— Мне приятнеё думать, что мы ТВОРИМ то, чего никогда раньше не существовало. Но если иначе — как можно было создать ВОЗМОЖНОСТИ? Бесконечное множество? Что было до Творящего взрыва?
— Тот, кто его устроил, я думаю. Но вот что это — нам, боюсь, никогда не понять. Там, Снаружи — ВСЁ совершенно другое.
— Знаешь, мне ненавистна даже мысль, что чего-то понять нельзя. Кое-что мы можем представить. Если ОН создал Вселенную, то у них должна быть общая основа, как же иначе? Значит, даже ОН должен подчиняться основополагающим законам. ОН должен быть ограничен в пространстве и во времени — хотя, конечно, совсем не так, как мы. И эта попытка насадить повсюду людей… разве она не похожа на… ностальгию? Может быть, ОН вышел из мира, похожего на наш? Но как такое может быть? И откуда взялся тот, прежний мир? Мне кажется, что у… у внешней, дикой Вселенной, которую никто не создавал, не было никакого начала. Никаких пределов. Нигде. Она есть ВСЁ. А сотворенное мироздание в ней — лишь исчезающе малая точка. Но это лишь мои фантазии. Я даже не могу объяснить, откуда всё это пришло мне в голову. Может, есть такие уровни реальности, которые мы в норме не воспринимаем?
