Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы
Когда они достигли Моря Снов, свет потускнел настолько, что Лэйми перестал различать цвета — всё стало серым, плоским, призрачным. Вода была ещё теплой и в остывающем воздухе над ней вился пар.
— Если хотите что-то сказать друг другу, — говорите сейчас, — предупредила Маула. — Потом у вас уже не будет такой возможности. Может быть, очень долго.
— Я хочу сказать, — заторопился Унвин, — я благодарен тебе за всё. За то, что я оказался здесь, в этом месте. И моя девушка тоже, — Сарини энергично кивнула.
— Было бы разумнеё благодарить потом, — ответил Охэйо. — Но всё равно спасибо. Я ведь не знаю, встретимся ли мы снова. Сколько может существовать раса, подобная Манцибурнам? И даже её исчезновения недостаточно: должна возникнуть новая. Но наше мироздание меняется. Его физика, реальность. Что, если в нем уже никогда не будет ничего, подобного Сетям Манцибурнов? И Хара станет просто осколком реальности, которую никто уже и не помнит?
— Такое может быть, — Симала искоса посмотрела на Лэйми. — И когда-нибудь это случится. Но, думаю, не в этот раз. Раньше Манцибурны не хотели воевать с Мроо. Теперь им придется это делать — никто не поверит, что атака состоялась не по их воле. Я думаю, что все Мроо в этом мироздании будут уничтожены — а Манцибурны не смогут стоять на пути новых рас, их останется для этого слишком мало. Будущее наступит. Но сейчас мы должны спешить. Из всех жителей Хары мы последними остались наверху.
Они быстро разделись, не глядя друг на друга, аккуратно сложили вещи, потом нырнули. В Море Снов свет ещё горел — достаточно ярко, чтобы никто из их маленького отряда не отстал и не потерялся.
Они плыли вниз. Лэйми показалось, что колонны над ними тускнеют и гаснут, словно остывая; если так, то они действительно последние. Путешествие заняло часа два и он сильно устал, но это чувство никак на нем не отражалось.
Постепенно внизу, пробиваясь сквозь толщу воды, разгоралось золотистое туманное сияние. Может быть из-за усталости оно казалось Лэйми сонным.
Вблизи слой задержки тоже походил на море: по дымчато-тусклой, туманно-палевой дымке пробегали волны, словно бы из чистого расплавленного золота. Здесь Лэйми уже чувствовал ровное тепло Ядра Хары — она никогда не спала.
Они продолжали плыть вниз. Всё уже было сказано, а потому не было и прощаний: они поодиночке ныряли в это море и исчезали в нем. Когда пришел черед Лэйми, он вдруг оказался в каком-то другом пространстве: здесь была сила тяжести, но он мог свободно парить. У него по-прежнему было тело — гибкое и золотистое; впрочем, стоило ему только захотеть, его кожа потемнела и Лэйми спешно вернул ей прежний вид.
Он завис в пузыре светящегося золотого тумана, то дымчато-темного, то яркого, идущего волнами. Непрозрачного, но при желании его зрение проникало вглубь, открывая бесконечно длинные коридоры; их здесь было бесчисленное множество. Он видел Наури, качавшего на руках ребенка и смущенно косившегося на насмешливую Лэйит; видел жмурившегося Явауна, выбравшегося из обвалившегося туннеля на берег гниющего, но залитого солнцем моря; видел Паулому, на горизонте которой таяли последние клочья сожженой Манцибурнами Сугха, видел вновь сияющие снегами горы Ирриная, видел навеки безымянную девушку, качавшую на руках его ребенка — и Олько с Нэйит, качавших своего. Короткие, ускользающие мгновения он видел других обитателей Хары; они все плавали, спали в таких же туманных сферах. Ему тоже всё сильнеё хотелось спать и он не видел смысла сопротивляться этому желанию.
Он постарался устроиться поудобнее на зыбкой, мягчайшей, светящейся постели. Возможно, ему только казалось, но среда вокруг становилась разреженной. Теперь он мог дышать, легко и свободно.
Ровное мерцание стен навевало дремоту. Лэйми вольно растянулся, опустил ресницы. Ему было уютно и тепло. Он не заметил, как пришел сон, и поплыл — в неведомое будущее.
Конец
