Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы
Потом своих мыслей у него уже не было: Мроо хлынули в него. Он становился с ними одним целым. Два миллиарда лет их истории поглощали его; память о расколе и братоубийственной гражданской войне горела незаживающей раной. Мроо хотели только одного: построить мир, в котором не было бы смерти и каждый был бы един со всем и со всеми; но исходная структура материи накладывала ограничения на этот план — ограничения, которых Мроо не хотели, но с которыми были вынуждены смириться. Медленно, исподволь, жестокость мертвой природы вкрадывалась в их реальность, меняла её — и именно это стало причиной войны. Только это — больше ничего.
Но рядом с ним было ещё что-то — что-то внутри Охэйо, такое же, как его душа, но в то же время — совершенно иное, неуничтожимое абсолютно. Что-то, пришедшее Снаружи, Извне — оттуда, где Бог; может, даже какая-то ничтожная Его часть — она-то, собственно, и была брахмастрой. И именно она хотела творить миры — она, а вовсе не Аннит Охэйо. Это понимание ранило Лэйми — сильнее, чем осознание того, что ему сейчас предстоит умереть; это, как раз, его совершенно не пугало. Вокруг него был океан теплой живой тьмы и он хотел раствориться в нем, стать его частью. Ему хотелось, чтобы его частью стали все живые существа, но неразумные твари отчаянно сопротивлялись. Его ужасали Тэйариин — океан слепящего радужного пламени, который был глубже тьмы Мроо; он подчинял себе даже квантовый хаос. Лэйми чувствовал мертвенно-синее свечение Манцибурнов, их нетерпеливую, хищную жажду владеть всем, до чего они могли — или не могли — дотянуться, тускло-красное тление Инарра — машин, которые были разумными, но, даже поднявшись до вершин творчества, были начисто лишены самосознания. И он почувствовал, как тень в душе Охэйо вдруг вырвалась, неудержимо метнулась прочь, назад — туда, где в этот миг взрывалась звезда, чтобы дать начало новой жизни. Лэйми чувствовал, что, когда придет срок новой войны, эта жизнь станет самой страшной угрозой для Мроо — потому, что её мечты будут похожи на их мечты. Слишком похожи, чтобы она смогла смириться с неудачами Мроо — неудачами, ставшими для них смыслом жизни. Нет, он не должен так думать, он не должен думать вообще. Как приятно умирать, растворяться, становиться ничем…
Лэйми показалось, что ему в шею вонзается остро отточенный топор. На какой-то миг он почувствовал свою голову отделенной от тела — очень неприятное ощущение. И в этот же миг два огненных шара столкнулись в самом сердце машины реальности Мроо.
А потом эта реальность исчезла и последнее, что он видел — океан бесконечно яркой, сияющей белизны.
Эпилог: Исходы
Лэйми не сразу смог понять, где оказался — его окружала податливая, однако очень плотная среда, мутная темнота, пронизанная толстыми, желтовато светившимися колоннами, вертикальными и горизонтальными — они соединялись, образуя трехмерную решетку.
Только увидев рядом смутную фигуру Охэйо, он узнал Море Снов. Он всё же вернулся… как-то. Они оба вернулись. Но тут тоже всё изменилось, стало странным: миры-сны исчезли, их свет словно перетек в этот прозрачный кристалл. И на их вид накладывался ещё один, более слабый — словно бы он мечтал, грезил с открытыми глазами. Лэйми опустил ресницы, стараясь сосредоточиться. Теперь он видел это совершенно отчетливо — Стену Мира и множество звезд, окружающих Хару. Несомненно, она сама проецировала в него эти изображения — как, наверно, и во всех других своих обитателей, чтобы они не оставались в неведении. Поток её ощущений ничем не был похож на поток Мроо: он был холодным, четким и бесстрастным.
Среди звезд виднелись другие, подвижные точки. Лэйми постарался их разглядеть — и они тут же прыгнули к нему, стали различимы во всех подробностях. Он увидел корабли, похожие на отливающих сталью жуков — безногих, однако с короткими, острыми, изогнутыми крыльями, растущими из-под брюха; у каждого «жука» их было по три пары. На их мордах вместо глаз тлел тусклый узор из желтых, мертвенных линий. Благодаря Харе он знал, что эти «жуки» по восемь миль в длину и что это корабли Манцибурнов. Они атаковали её; их было больше тридцати. Лэйми поспел как раз вовремя, чтобы увидеть гибель звездолета Охэйо — роковой улики, приведшей мстителей из Мааналэйсы сюда. Тонкий, невидимый в пустоте луч коснулся его — и корабль исчез, не оставив ничего, кроме мгновенной вспышки и развеявшейся почти сразу же кустообразной туманности.
Потом Лэйми понял, что Хара Отрезана — Манцибурны отсекли её от своей Сети. Все её обитатели поневоле вернулись домой — разорванные, но идентичные сознания мгновенно стали целыми — и только это спасло его и Охэйо. А может, просто дало им небольшую отсрочку, потому что Манцибурны продолжали атаковать. Лэйми чувствовал, как энергетические залпы их кораблей уходили куда-то вглубь пространства, чтобы вынырнуть отвесным ударом снизу вверх и взорвать Хару изнутри; но она отклоняла, отталкивала эти удары и ослепительные солнца разрывов вспыхивали в стороне. От их ярости по силовым щитам Хары сбегали стремительные, солнечно-жидкие сполохи; её поверхность раскалилась так, что сама сияла, словно солнце. Лэйми нутром ощущал тяжелые удары, пробивавшиеся сквозь все окружавшие его толщи.
Первым его побуждением было — вмешаться в бой, как-то помочь Харе, но он не мог и это оказалось очень мучительно — беспомощно смотреть на сражение, от которого зависит твоя жизнь.
Манцибурны изменили тактику. Теперь они стреляли не залпами чистой энергии: из глубины пространства вырывались сгустки гравитации. Они по-прежнему не могли достичь Хары, но, растекаясь волнами, проходили сквозь её защитные экраны, угрожая расколоть корпус и сбивая точнейшую настройку реакций в Ядре; она знала, что Манцибурны рассчитывали именно на это.
Благодаря окружавшей его жидкости Лэйми не чувствовал гравитационных всплесков — только мощные волны сжатия и растяжения, пробующие на прочность его тело. Тех, кто был наверху, сейчас бросало от стены к стене, словно мух в погремушке; это не могло им повредить, но наверняка было крайне неприятно.
Атака Манцибурнов понемногу достигала цели: свет замигал и каждый следующий удар ложился чуть ближе. У Хары уже не было выбора: она должна была атаковать.
Лэйми увидел, как пространство вдруг раскрылось сразу в четырех местах — и попавшие в ловушки корабли Манцибурнов развеялись мгновенно угасшими косматыми солнцами. Уцелевшие выставили свой невидимый щит и удары Хары теперь также шли мимо цели.
