Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы
Нельзя сказать, что эта новость поразила Лэйми: под Зеркалом Хониара его легкие тоже работали лишь по привычке. А вот лерам, похоже, стало дурно; Сарини даже схватилась рукой за горло.
Не обращая внимания на это, харранцы устремились из зала, увлекая за собой пришельцев, ловко, но ненавязчиво подталкивая их.
Миновав проем в тонкой стене Лэйми едва не вскрикнул от изумления: над его головой был плоский потолок — внутренняя поверхность брони Хары — а вот внизу…
Лес тонких металлических колонн уходил вниз, насколько хватал глаз. Соединенные горизонтальными поперечинами, они составляли колоссальную трехмерную решетку, похожую на кристаллическую. Её освещали редкие синеватые огни и ещё более редкие золотые колонны, пронизывающие её. Один из огней был совсем близко — яркий, резкий, сине-белый шар, пылавший прямо в воздухе. Ни проводов, ни лампы. Ничего. Только чистое, беззвучное сияние. Но когда Лэйми захотел коснуться этого чуда, его пальцы уперлись в упругий воздух — предосторожность нелишняя, так как шар излучал и заметное тепло.
Расстояние между прутьями или трубами — они были толщиной дюйма в три — оказалось не очень большим: в самый раз протянуть руку или толкнуться ногой. Все харранцы стаей устремились вниз. Они двигались очень быстро, с поразительной легкостью, отталкиваясь ногами и выбирая путь с помощью рук. Перед Лэйми мелькали лишь их красивые подошвы с крепкими ровными пальцами и он немедленно отстал бы, если бы его очень ловко не подталкивали. Харранцы смеялись, обменивались быстрыми фразами — движение доставляло им несомненное удовольствие.
Путешествие заняло минут пятнадцать; они двигались всё время вниз. Лэйми не мог оценить расстояния, но они спустились, похоже, уже на несколько километров. Ему хотелось расспросить попутчиков, но на ходу это было невозможно: всё его внимание уходило на то, чтобы не врезаться во что-нибудь и не отстать.
Казалось, решетка из труб тянется вниз бесконечно, но неожиданно Лэйми увидел дно: металлический пол, продырявленный множеством круглых отверстий. Миновав одно из них, он попал в сферу диаметром метров в пять, залитую более ярким белым светом. Он падал из тонких колец, окружающих выходы: их было двенадцать, идущих во всех направлениях. Внутренняя поверхность сферы была металлически-гладкая, серая, но на ней, словно из-под воды, проступали какие-то подвижные изображения; они струились, перетекая от одних выходов к другим. Лэйми очень хотелось рассмотреть их, но харранцы не дали ему остановиться и отстать. Тут ничего не стоило заблудиться: все сферы казались ему одинаковыми, к тому же, здесь не было прямого пути. Но здесь было заметно теплее, чем наверху и более уютно.
Слой сфер они миновали за полчаса. Лэйми совершенно ошалел от непривычного окружения и бесконечных мельканий. Он то и дело врезался в стены — пока несколько харранцев не начали просто направлять его толчками, словно груз. Лэйми был им благодарен.
Потом они достигли третьего слоя: за очередным отверстием в стенке сферы был почти темный туннель, выстланный изнутри черным мехом. Это напомнило Лэйми его родной Муравейник в Хониаре и он сразу почувствовал себя уютнее. Здесь им начали попадаться другие обитатели Хары — в такой же одежде или наоборот — в белой, расшитой черными, красными и золотыми узорами.
Ещё минут через двадцать очередной туннель вывел их в просторное, неправильной формы помещение, освещённое несколькими голубоватыми пятнами на потолке; они казались лужами застывшего стекла. Вся компания уютно расселась на выступах вогнутого пола. Сила тяжести здесь была больше — во всяком случае, можно было сидеть, и весил Лэйми уже вполне ощутимо. К тому же, здесь было по-настоящему тепло.
Когда все устроились, какое-то время царило молчание. Обитатели Хары (это название казалось Лэйми болеё простым и привычным) откровенно рассматривали пришельцев. Никто не отвел глаз под его взглядом.
— Итак, — начал Мэтлай (он сидел, уютно скрестив босые ноги, как и все остальные его соплеменники), — откуда вы? Вы не похожи друг на друга.
— Эти трое — из Мааналэйсы, — ответил Охэйо. — А мы с Лэйми — из Джангра. Из Хониара, если точнее.
— В Мааналэйсе недавно произошел взрыв, — сказал Мэтлай, казалось, самому себе; глаза его были опущены. — Вы от него бежите?
— От её создателей. Один из них хотел… поглотить нас.
— Как же вы спаслись? — Мэтлай, несомненно, знал, что Охэйо имеет в виду. — Ещё никому это не удавалось.
— Благодаря вот этому, — Охэйо достал из сумки брахмастру и высоко поднял её — чтобы все видели.
По залу пролетел ропот. Всем присутствующим этот предмет был, несомненно, знаком. Мэтлай кивнул; казалось, ничего иного он не ждал.
— Манцибурны сомкнули силовые линии и отразили к солнцу энергию взрыва, но в их Внутреннем Мире образовалась дыра сорока тысяч миль в диаметре. Свой межпространственный центр они восстановят не скоро. Откуда она у вас?
— Я её сделал, — просто ответил Охэйо.
— СДЕЛАЛ? — глаза Мэтлая, казалось, стали больше. — Как?
— Благодаря рукам, — ответил Охэйо. — И удаче.
Пару минут они смотрели друг на друга.
— Не может ли быть, — осторожно начал Мэтлай, — что твое сознание старше твоего тела?
Лэйми понял, что он имел в виду. Охэйо лишь пожал плечами.
— Я помню себя только в этом теле. Будь иначе — зачем ИМ на меня нападать?
— Я думаю, нам надо будет поговорить. Очень о многом. А пока можешь спрашивать. Мне доставит удовольствие отвечать тебе.
— Хорошо. Что это за место?
— Мэхарра? Фокус Зеркала Потерь. Зеркалом служит Стена Мира. Она собирает всю информацию, которая была утрачена. Мы знаем почти все языки. И многие имена.
— Как она устроена?
— Наружная броня имеет толщину в сто пятьдесят метров. Под ней — пять структурных слоев в три километра каждый: Решетки, Сферы, Туннели, Море Снов и Ядро. Решетки — это просто свободное пространство для прогулок. Сферы — в них циркулирует уловленная информация — часть её. В Туннелях мы живем. В Ядро нам нет входа — оно состоит из барионной плазмы, из тех разновидностей элементарных частиц, которые не встречаются в природе. Суть Мэхарры — это Море Снов. Оно там, под нами. Мне трудно сказать, какова его сущность. Анизотропная сверхжидкость — Реальность, сгущенная, словно газ, миллионы её отражений, идентичные с сутью. По сути, это её сны. Погружаясь в них, мы становимся их частью. Каждый сон — неизменен, устойчив; каждый из них — об одном мире, но только о тех, где есть люди; почему так, я не знаю. Там всё настоящее с одной лишь разницей — если вас там убьют, то вы очнетесь здесь, вне сна.
