Жаклин Лихтенберг - Дом Зеора
— Гораздо хуже. Если они готовы пройти через это, чтобы не убивать ваших людей, на что способны вы, чтобы сделать их жертву не напрасной?
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Я не должен делать меньше, верно?
— Многие делают.
— Но они живут там. — Валлерой показал в сторону территории дженов. — И они даже не знают о разъединении.
— Разве знание этого так важно?
— Да, сектуиб, я думаю, важно.
— А знаете ли вы, что сделают со мной, если узнают, что это я причинил вам вред?
— Казнят?
— Да, и казнь будет такой, что по сравнению с ней смерть Фелехо покажется легкой и приятной.
— Я думал, хуже ничего не бывает.
— Смерть от истощения… гораздо хуже. Вы и представить себе не можете.
— И пытаться не буду. — Истощение, подумал Валлерой, это очень медленная смерть по мере того, как организм сайма теряет запасы селина. Валлерой вздрогнул, его едва не вырвало.
— Совершенно верно, — сказал Клид. — Обычно первый дар, первую передачу берет глава общины. Как правило, такой глава — самый опытный и искусный проводник в общине, способный преодолеть воздействие страхов джена. Как объяснить, что вы боитесь меня больше любого другого проводника?
— Понятно. Но ведь решение не нужно принимать немедленно?
— Нет, нужно, и оно должно быть искренним. Вот это, — он грациозным движением щупальца указал на папку, — подсказало мне мысль.
— Какую?
— Не получится, если вы меня не примете. Но это должно быть искреннее принятие… такое, которое не откажет под напряжением.
— Я пока еще не выдал себя.
— Нет, выдали — во время праздника в честь Хреля. Вы забыли, саймы воспринимают эмоции так же легко, как слова.
Валлерой задумался над его словами. Он рассердился, а ведь его легенда позволяла что угодно, но только не гнев.
— Что за принятие?
— Вы должны считать себя членом моей общины. Верный донор готов на что угодно… вообще на все… чтобы я никогда не испытывал потребность.
— Это очень серьезное требование.
— И очень личное, но не такое уж странное, если вы вспомните, что только проводник стоит между вами и смертью. Поставьте себя на место нашего обычного новичка джена… вы недели, может, месяцы, провели в загонах… а загоны еще ужасней, чем слухи о них… и вот однажды надсмотрщик выхватывает вас из толпы. Вы впервые за много недель моетесь под душем, вам впервые за год дают чистую одежду, но вы не можете радоваться всему этому. Еще час — и вы погибнете. Однако условия в загонах таковы, что их обитатели почти приветствуют смерть.
А теперь подумайте, что вы почувствуете, если обнаружите, что вам предстоит стать моим донором, моей собственностью. Хоть я и проводник, грязный извращенец, я тем не менее имею право на одного джена из загонов. И забираю дженов, если в Зеоре есть место. Но очень многие умирают ежегодно потому, что не я забираю их. Какие чувства вы испытывали бы ко мне, если бы были отобраны?
— Как бы испуган я ни был, — задумчиво ответил Валлерой, — вы все равно не причинили бы мне вреда?
— Я никогда никому случайно не причинял вред. И могу гарантировать, что больше не причиню вреда и вам.
Валлерой задумался.
— Двести саймов Зеора ежегодно не убивают больше двух тысяч моих людей. Думаю, я в долгу перед Зеором… и должен расплатиться, когда наступит время.
— Если вы отправитесь со мной, как мой товарищ, мы сможем поехать на аукцион. И, может, найдем там Эйшу. Тогда я куплю ее, и дело будет сделано.
— Товарищем?! А почему вы считаете, что я смогу выдать себя за вашего товарища? Я не Денрау!
— Денрау — исключение. Но вы достаточно хороши.
— Это нелепо. Я даже не простой донор, тем более не тот, что способен удовлетворять потребность проводника!
Клид оперся о ручки кресла, сложил пальцы, щупальца его исполняли сложный танец, а взгляд не отрывался от Валлероя.
— Правда, вы не простой донор, но со временем, если захотите, можете стать более популярным и известным товарищем, чем Денрау.
— Откуда вы знаете? Сама мысль об этом пугает…
— Вы сомневаетесь в моих профессиональных суждениях? — В его голосе звучала такая гордость, словно Валлерой усомнился в единстве Зеора.
— Конечно, нет, сектуиб. Даже и не думал о таком.
Проводник кивнул, продолжая игру щупальцев над пальцами.
— А пока подойдет и хорошее притворство. Но оно должно быть основано на верности Зеору.
— Я плачу свои долги.
— Но нужно нечто большее.
Валлерой взглянул на папку, прислоненную к столу. Он хорошо помнил свой рисунок и знал, что символизирует каждая его линия. Зеор стал его частью, даже если только на краткое мгновение. Теперь ему нужно стать частью Зеора, пусть тоже на время.
Он посмотрел на проводника, на это экзотическое существо, в одну темную дождливую ночь изменившее всю его жизнь. Клид за своим обычным письменным столом, заваленным грудой бумаг, в обычном кабинете, где пахло чернилами и свежеполированной мебелью, казался слишком обыкновенным, чтобы его бояться. Но что—то в его взгляде, в голосе, в походке говорило, что это один из самых значительных живущих людей; Клид сам это знал, ему не очень это нравилось, но он это принимал.
И Валлерой тоже принял это. Нет ничего дурного в том, что человек гордится своими достижениями. Валлерой знал, что эта гордость — всего лишь бронированная оболочка, которую Клид вырастил, чтобы защитить… что? Этого Валлерой никогда не узнает, если не станет частью Зеора. И неожиданно он понял, что очень хочет узнать, что скрывается за этой оболочкой.
Под взглядом Валлероя щупальца застыли и спрятались в своих сумках. Переплетенные пальцы оставались неподвижными, но взгляд проводника не отрывался от лица Валлероя, замечая оттенок каждой эмоции, сопровождающей мысли джена.
Как можно уверенней Валлерой сказал:
— В дом Зеора — навсегда.
Клид закрыл глаза, на его лице мгновенно отразилось облегчение. Когда же он открыл глаза, то подтвердил:
— В дом Зеора — навсегда.
— Но я все равно не понимаю, почему вы считаете, что я могу выдать себя за товарища.
— Скажем только, что на вашем месте я мог бы сделать это ради Енавы. Через четыре дня мы можем вернуться с Эйшей, и все будет кончено.
— Когда отправляемся? — В глубине души он гадал, стоило ли все это того земельного надела, который в качестве награды пообещал Стэйси. Если Эйша уже мертва… он отказывался даже думать об этом.
Клид потянулся к стопке бумаг.
— Завтра утром, после похорон. До Ибурана два дня пути, так что прибудем как раз вовремя к аукциону.
— Почему бы не отправиться сейчас?
