Светлана Ягупова - Контактер
- Что у тебя тут? - с порога набросилась на нее Березова. - Странно ты по телефону разговаривала. - Вошла в комнату и удивилась: - У тебя гость? Извини. Надо было предупредить. - Бросила в кресло сумку, сама плюхнулась в него.
Крупная, ширококостная, Березова в последние годы совсем утратила молодую грацию, перестала следить за собой, из-за чего у нее не раз случались ссоры со Стекловой. "Когда-то полдня тратила на то, чтобы "лицо сделать", платье подобрать". - "Ну и что? Какой толк? - говорила в таких случаях Березова, обиженно поджимая тонкие губы. - Нетушки, теперь я лучше лишнюю книжку прочту, чем такой ерундой заниматься". И все это как бы в отместку мужчинам за то, что не замечают ее существования. Стеклова часто находила в ней чуткого, внимательного исповедника, всегда готового облегчить чужую душу. Вероятно, решила, что этот парень - ее поклонник.
- Знакомься, - сказала она и представила Коляна: - Мой странный знакомый.
- Странный? - Березова метнула в нее вопросительный взгляд.
Он встал, протянул руку:
- Колян.
- То есть Николай?
Упрямо повторил:
- Колян.
- Что ж, если вам нравится... - Березова пожала плечами. - А вы что, секретарем у Тани?
Стеклова знала, что подруга, хотя и сочувствует ей, поклонников ее не терпит, потому и приняла вызывающе задиристый вид.
- Ну, мать, это же находка - иметь такого мужика, - сказала Надежда без стеснения.
Стеклова усмехнулась - знала бы она, что это за мужик...
- А полы мыть умеете?
- Я все умею. Вы-то чем занимаетесь?
- Как? Вам до сих пор не доложили? - Березова была явно разочарована. Обычно Стеклова рассказывала о ней своим ухажерам, и ей это нравилось.
- Мы с Татьяной Васильевной познакомились всего два часа назад, выручил Стеклову Колян, - поэтому еще не успели поговорить о вас.
- А-а-а, - протянула Березова, - тогда другое дело. - Перевела взгляд с Коляна на подругу, затем опять на Коляна. - Я художница.
- Да? - удивился он. - Чем пишете, рисуете? Маслом? Акварелью? Или, может, углем?
- Всем понемножку.
- Выставлялись?
- В основном на областных. Кое-что шло на республику.
- Вид у вас не типичный для художницы, не богемный.
- Знаю. Наши девочки курят, ходят в джинсиках и вообще форсят. А я вот такая, бабистая. У меня и работы такие же - пишу земных, толстых, крепких баб, на которых мир держится. Словом, не современная.
Стеклова обняла подругу:
- Зачем наговариваешь на себя? Очень даже ты у нас современная и талантливая. Посмотрите, Колян, над столом ее работу. Это Надежда изобразила меня.
- В будущем, - заключил он, рассматривая выполненный углем портрет. Автограф все же поставлен.
- По-вашему, это лишнее?
- Искусство должно быть анонимным. Тогда уменьшится число халтурщиков и бездарей, останутся лишь те, кем движут высокие, бескорыстные мотивы.
- Все это не ново, - поморщилась Березова. - Уже слыхали.
- Между прочим, бескорыстнее всех графоманы, разные дилетанты от искусства, - вставила Стеклова.
- Анонимность привела бы ко всеобщей нивелировке, - Березова скучно откинулась в кресле.
- Разве лицо художнику создает его подпись под работой?
- И она тоже.
- Петрова от Иванова отличали бы по стилю, манере, а не по фамилии.
- Что-то порочное есть в этих мечтаниях. Книга без автора, балерина без имени. Таня, чего ты молчишь? Тут такую бомбу готовят искусству. Тебе хочется писать статьи без фамилии?
- Сегодняшний очерк я бы с удовольствием напечатала анонимно.
- Наверное, не получился, да? Вот видите, Колян, ваша теория на глазах терпит крах: в ход пойдет именно халтура, от которой вы жаждете избавиться, не будет ответственности художника перед людьми - без подписи не стыдно преподнести и ерунду.
- Со временем сознательность повысится, само мышление станет иным. За книги, скульптуры, художественные работы платить не будут, значит, корыстный момент отпадет и останется чистая, ничем не замутненная любовь к искусству.
Стеклова усмехнулась: кто бы рассуждал о сознательности...
- Небось на творческих хлебах сидите?
- Сижу. А что?
- Плохо это.
- Отчего же?
- Да оттого, что сделались миллионершей.
- Ошибаетесь. На хлеб насущный приходится зарабатывать в основном портретами на заказ, до миллионов и даже тысяч далековато.
- Я не о деньгах, я о времени, хотя время, как известно, деньги.
- Не очень ясно.
- Что же тут неясного? Птичница Ольга Андреева вкалывает на ферме ежедневно от сих до сих, а вы...
- Я тоже вкалываю, и еще как! - Полноватые щеки Березовой порозовели, и она стала похожа на обиженного ребенка.
- В свое удовольствие вкалываете.
- По-вашему, Андреева вкалывает без радости? - вмешалась Стеклова. Что за чушь! Она известнейший в области человек, депутат. Да откуда вам известно, что работа не помогает ей расти, не заполняет ее жизнь! Впрочем, я поняла вас. На ваш взгляд, только престижные профессии могут давать удовлетворение.
- Вовсе нет! - дернулся он. - Творческие, а не престижные.
- Сами-то вы кто? - спросила Березова.
Стеклова обомлела - вдруг возьмет да ляпнет, как ей?..
- У меня много профессий. Хотите, нарисую ваше лицо?.
- И все-то вы умеете, за все хватаетесь. - Стеклова обернулась к подруге: - Представь, очерк мне дописал. Теперь вот на твой хлеб покушается. - А про себя договорила: "Во всем воображает себя спецом, на самом же деле ничего толком не умеет".
Между тем, Колян уже набрасывал карандашом портрет Березовой.
- Ну-ка, ну-ка, - полюбопытствовала она и хотела подойти посмотреть, что там получилось, но он остановил:
- Минуту.
Сделав последний штрих, встал и преподнес свою работу. Тонкие губы Березовой расплылись в улыбке:
- Что? Я такой миловидной кажусь вам? Нет, ты посмотри, Таня, как лихо он набросал меня и с какой космической скоростью.
- А вы разве не догадывались, что вокруг много если не талантливых, то способных? Вероятно, творческие работники считают себя чем-то исключительным. А между тем, почти каждый чем-нибудь да одарен природой.
- Так уж и каждый, - возразила Березова, все еще разглядывая свой портрет, сделанный любительски, неумело. Но что-то удалось схватить.
Он поднялся, опять стал мерять комнату шагами. Ему было явно душно и тесно в квартире. Какие темные силы носят его по жизни? Что все же он натворил?
- Дилетант! Во всем дилетант! - зло вырвалось у Стекловой. - Ни к чему душа не привязана, ни за что не отвечает, ни за кого не болит. И на лбу печать никем не признанного гения. Конечно, и стихи пишете, и мелодии сочиняете. За все беретесь, а в итоге ничего не выходит. Нет в вас главного чего-то, своего, личного. И откуда вы такой?
