Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Они оттолкнулись от стены с разной силой, и поэтому летели, вращаясь один вокруг другого. Эндер сделал несколько легких движений рукой, а затем выбросил в сторону ногу. Вращение замедлилось. Он повторил движение, и вращение полностью прекратилось. Теперь они медленно плыли в воздухе.
— У тебя набитая башка, Эндер, — произнес Алаи. Это была высокая оценка. — Давай разлетимся, прежде чем окажемся в этой толпе.
— А потом давай встретимся вон в том углу.
Эндер не желал, чтобы обвалился мост, ведущий во вражеский лагерь.
— Тот, кто будет вторым, хранит свои пуки в молочной бутылке, — ответил Алаи.
Они медленно и осторожно перемещались до тех пор, пока не оказались лицом друг к другу, рука к руке, колено к колену, в позе парящего орла.
— Что, осталось только хрустнуть? — спросил Алаи.
— Я тоже делаю это в первый раз, — ответил Эндер.
Они растолкнулись. Скорость оказалась куда больше, чем они ожидали. Эндер столкнулся с парочкой ребят и оказался у стены совсем не в том месте, где предполагал. Ему понадобилось немного времени, чтобы заново сориентироваться и найти угол, в котором он должен был встретиться с Алаи. Эндер рассчитал свой путь, который, чтобы не проходить через места, где скопилось много ребят, включал в себя два промежуточных отскока от стен.
Когда Эндер добрался до угла, Алаи со скучающим видом висел там, просунув локти под две соседние перекладины.
— Ты победил.
— Хочу увидеть коллекцию твоих пуков.
— Я храню их в твоем шкафу. Ты разве не заметил?
— Я думал, что это мои носки.
— Мы больше не носим носков.
— Ах, да.
Неумышленное напоминание, что они оба далеко от своих домов. Это пригасило радость, вызванную небольшим продвижением в овладении приемами полета.
Эндер достал свой пистолет и показал то, что узнал о кнопках на рукоятке.
— А что будет, если прицелиться в человека? — спросил Алаи.
— Не знаю.
— Давай выясним.
Эндер замотал головой.
— Мы можем кого-нибудь поранить. Я имел в виду, что почему бы нам не выстрелить друг другу в ногу или как-нибудь иначе. Я — не Бернард. Я никогда не мучил кошек для удовольствия.
— Ну?
— Навряд ли это опасно, иначе эти пистолеты просто не давали бы детям.
— Мы теперь солдаты.
— Стреляй мне в ногу.
— Нет, ты стреляй мне.
— Давай выстрелим друг в друга.
И они выстрелили. Эндер сразу же почувствовал, что нога костюма отвердела и стала неподвижной в стопе и колене.
— Тебя заморозило? — спросил Алаи.
— Нога стала твердая, как деревяшка.
— Давай заморозим несколько человек, — предложил Алаи. — Пусть это будет наша первая война. Мы против них.
Они заулыбались. Потом Эндер сказал:
— Лучше бы пригласить Бернарда.
Алаи поднял бровь:
— Ну?
— И Шэна.
— Этого маленького узкоглазого вихляку?
Эндер решил, что это шутка.
— Эй, мы все не можем быть неграми.
Алаи улыбнулся:
— Мой дедушка убил бы тебя за это.
— Мой прапрадедушка скорее продал бы его.
— Давай возьмем Бернарда и Шэна и заморозим всех этих приятелей чужаков.
Через двадцать минут все, кто находился в зале, за исключением Эндера, Алаи, Бернарда и Шэна, были заморожены. Четверка с воплями и смехом носилась по залу до тех пор, пока не пришел Дэп.
— Вижу, что вы уже научились обращаться со своим снаряжением, — сказал он и что-то сделал на пульте, который держал в руке.
Всех медленно повлекло к тому месту, где он стоял. Дэп прошелся среди ребят, прикасаясь к ним и размораживая их костюмы. Раздавались многочисленные жалобы, что Бернард и Алаи поступили нечестно, открыв огонь, когда остальные не были готовы.
— А почему вы не были готовы? — спросил Дэп. — Вы надели костюмы тогда же, когда и они. Просто все это время вы провели плюхаясь, словно пьяные утки. Кончайте ныть и давайте начнем снова.
Эндер отметил, что зачинщиками боя все считали Бернарда и Алаи. Ну что ж, отлично. Бернард знал, что Эндер и Алаи сообща научились пользоваться пистолетами. И Эндер с Алаи стали друзьями. Бернард мог думать, что Эндер присоединился к его группе, но это было не так. Эндер вошел в новую группу, в группу Алаи. И Бернард тоже входил в нее.
Пока еще это ни для кого не было понятно. Бернард продолжал все так же бахвалиться и отдавать поручения своим дружкам. Однако Алаи теперь независимо передвигался по всей комнате, а когда Бернард начинал выходить из себя, Алаи мог, слегка пошутив, привести его в чувство. На выборах старшего в группе Алаи был поддержан почти единогласно. Несколько дней Бернард дулся, но затем успокоился, и все привыкли к новому положению вещей. Группа больше не была разделена на сплоченную группку Бернарда и беспризорников Эндера. Алаи стал связующим звеном.
Эндер сидел на своей кровати с доской на коленях. Было время свободных занятий, и он играл в свободную игру. Это была стремительная, сумасшедшая игра, когда школьный компьютер все время предлагал новые и новые вещи, создавая путаницу, в которой требовалось разобраться. Здесь можно было вернуться к местам, которые тебе понравились, но если ты не вспоминал о них слишком долго, то они исчезали, и на их месте возникало что-нибудь другое.
Иногда что-то забавное. Иногда захватывающее и требующее большого проворства для того, чтобы остаться живым. Он погибал множество раз, но это было в порядке вещей. Все игры имели один и тот же принцип: будешь погибать раз за разом до тех пор, пока не усвоишь логику игры. Его фигурка на экране стартовала в образе маленького мальчика. Потом она превратилась в медведя. Сейчас это была большая мышь с длинными и изящными лапками. Он провел свою фигурку под большим количеством разнообразной мебели. Раньше он долго играл здесь с котом, но сейчас это стало скучным: слишком легко увиливать, когда изучил всю мебель.
«На этот раз не полезу через мышиную нору, — сказал он себе. — Меня воротит от Великана. Это дурацкая игра, и я никогда не смогу в ней выиграть. Что бы я ни выбрал, все будет ошибкой».
Но он все равно прошел через мышиную нору и через маленький мостик в саду. Он не стал связываться с утками и пикирующими сверху комарами — он уже пробовал играть с ними раньше, и это было слишком легко, а когда он играл с утками достаточно долго, то превращался в рыбу, что ему уже совсем не нравилось. Быть рыбой слишком походило на то, как быть замороженным в тренировочном зале: все тело окостенело, и ты ждешь, когда закончится тренировка и Дэп тебя разморозит. Поэтому, как и всегда, он увидел себя всходящим на раскатанные холмы.
Начались камнепады. Раньше он раз за разом попадал под них и превращался в липкую кровавую кашу, медленными густыми струйками сочащуюся из-под груды камней. Теперь, однако, он овладел приемами бегства из-под камней под нужными углами и выбирал участки пути, проходящие по возвышенностям.
И как всегда, камнепады прекратились, образовав непроходимые завалы. Стороны холма раскрылись, и вместо сланца стал виден белый хлеб, пышный, расползающийся и поднимающийся, как тесто, из-под отвалившейся и упавшей вниз корочки. Хлеб был мягким и ноздреватым. Его фигурка замедлила движение. А когда он спрыгнул с хлеба, то оказался стоящим на столе. Гигантская буханка хлеба у него за спиной, огромный пласт масла по соседству. И сам Великан, опершийся подбородком на руки, смотрит на него. Фигурка Эндера имела такие же размеры, как расстояние от подбородка до бровей Великана.
— Пожалуй, откушу тебе голову, — как всегда, произнес Великан.
На этот раз вместо того, чтобы броситься наутек или остаться на месте, Эндер подвел свою фигурку прямо к лицу Великана и пнул его в подбородок. Великан высунул язык, и Эндер повалился на стол.
— Поиграем в угадайку? — спросил Великан. Значит, нет никакой разницы. Великан всегда предлагает сыграть в угадайку. Дурацкий компьютер. В его память заложены миллионы всевозможных сценариев, а Великан может играть только в одну и ту же дурацкую игру.
Как всегда, Великан поставил на стол перед Эндером две огромные, до колена, стопки. Как всегда, они были наполнены разными жидкостями. Компьютер хорошо следил за тем, чтобы жидкости никогда не повторялись. Во всяком случае, Эндер такого не помнил. На этот раз в одной стопке была густая, похожая на сливки жидкость. В другой что-то шипело и пенилось.
— В одной яд, а в другой — нет, — произнес Великан. — Я возьму тебя в Сказочную Страну, если правильно угадаешь.
Угадывать означало засовывать голову в одну из стопок для того, чтобы попить. Он ни разу не угадал. Иногда его голова растворялась. Иногда он начинал гореть. Иногда он падал в стопку головой и захлебывался. Иногда он падал на стол и разлагался. И каждый раз это выглядело омерзительно. И каждый раз Великан падал от хохота.
