Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник
— Раульт? — повторил он.
— Раульт, в своей естественной форме, — пояснила она. — Гиперрадиация, которая вызывает «одержимость». Раульт-диффузор — это прибор, который генерирует искусственную радиацию, тогда как раульт-аннигилятор, соответственно, предназначен для ее рассеивания.
Ее бархатистый голос действовал успокаивающе, но в нем ощущались сила и способность глубоко чувствовать.
— Диффузор и аннигилятор — это изобретения валориан? — спросил он.
— Точнее, это — результат адаптации валорианской технологии.
А для чего они их используют?
— Диффузоры? Точно так же, как мы фонарь — чтобы лучше видеть в темноте. А аннигиляторы нужны, чтобы ликвидировать раульт, когда хотят помешать людям, хорошо чувствующим раульт, понять, что происходит. В общем, оба прибора используются с целью внушения страха людям.
— Так, значит, валориане сверхчувствительны?
— Чрезвычайно.
— А почему же тогда Комитет скрыл факты, свидетельствующие о шестом чувстве?
Она стояла перед ним и доброжелательно улыбалась.
— Грег, вы совершенно такой, как о вас рассказывают. Вы задали столько трудных вопросов! Боюсь, что мадам Карно усложнила задачу, преждевременно изложив вам сразу все аспекты идеи. Вы получите ответы на все свои вопросы, но в свое время. Именно для этого вас и направили в Версаль.
— Но Комитету уже было известно…
— Уже много месяцев подлинная природа «одержимости» известна Комитету, — закончила она начатую им фразу. — Однако они скрыли ее. Как я уже сказала, истина состоит в том, что мы еще не готовы стать чувствительными к раульт-излучению. Некоторые, конечно, могут утверждать, что…
— Я могу, и Карно, и вы… — Грегсон поднялся с кресла.
— Верно. Но на каждого из нас приходятся тысячи людей, которые умирают на улицах в муках, заходясь от крика. Не слишком ли дорогая плата за шестое чувство, как вам кажется? — На ее лице отразилось сострадание. — Нет уж, лучше мы будем использовать для этой цели супераннигилятор Комитета.
Однако Грегсон не мог понять такой предвзятости руководства Комитета безопасности. Почему Рэдклифф не рассказал все сразу? Почему такая неопределенность?
Мадам Карно задвигалась, покашляла и продолжала спать дальше.
Улыбаясь, Карен кивнула в сторону старухи.
— Могу предположить, что она вам сказала, что она — самый могущественный человек в мире. И это действительно так. С помощью своего сверхвосприятия она направляет борьбу Комитета против валориан вот уже много лет. — Девушка легонько взяла его за руку и повела к лифту. — Если вы доверитесь мне, то пройдете соответствующее обучение. Вместе мы будем продвигаться очень быстро. Однако есть риск вновь ввергнуть вас в пучину «одержимости», если мы ускорим ваше обучение сверх допустимого предела. Я бы не хотела, чтобы так произошло.
Она прижала его руку к своей, прильнула к нему так близко, что он почувствовал теплоту ее тела.
— Что я буду делать в Версале? — спросил Грегсон.
— Работать. И довольно много. Кроме того, вы встретите там таких же, как и все мы, сверхчувствительных людей. Все вместе вы пройдете курс тренировок, чтобы научиться управлять шестым чувством не хуже валориан. И только так мы сможем быть готовыми установить на «Веге» супераннигилятор, — с улыбкой подчеркнула Карен.
В ожидании лифта она добавила:
— Но у нас будет возможность и развлечься. Посмотрим, — пообещала она, сжимая его руку.
ГЛАВА 10
Летом девяносто девятого года парки вокруг Версаля были особенно красивы. Цветочные клумбы и симметрично подстриженные живые изгороди затейливо раскинулись на всем пространстве до Большого канала. Яркий солнечный свет золотил островки цветов и пронизывал густую зелень каштанов.
Завороженный пейзажем, который открывался из окна дворца, Грегсон даже вздрогнул, когда Хуан Альварес обратился к нему.
— Таким образом, мистер Грегсон, — прервал его созерцание лектор, — восприимчивость гликоидных клеток — это вопрос… чего?
Грегсон четко ответил:
— Эндокринного равновесия!
— Абсолютно верно, — согласился лектор.
«Гликоидные клетки». Грегсон несколько раз повторил про себя эти слова, теперь наполнившиеся для него смыслом. Он вспомнил, как два года назад в Риме, в Центральном Институте изоляции, услышал, что существует связь между болезнью и этими клетками. Неужели Комитет уже тогда знал, что из себя представляют эти клетки?
Привлекательная белокурая девушка села рядом с Грегсоном, выпрямилась, и ее голубые удивленные глаза широко открылись.
— А это, мисс О’Рурк, аннигилятор раульт-излучения, — сказал инструктор, показывая коробочку прибора со сверкающей красной лампочкой. — Пока он будет работать, вы не сможете погружаться в зилфар-излучение, что даст мне возможность привлечь ваше внимание к теме нашей лекции.
Шарон О’Рурк улыбнулась Грегсону, словно ища поддержки. Застигнутый врасплох, он поднял глаза к потолку.
— Итак, продолжим, — сказал Альварес. Пожилой человек в первом ряду поднял руку. — Да, мистер Симмонс?
Не считая Грегсона, Симмонс был единственным американцем в группе.
— Каково происхождение раульт-излучения? Я имею в виду естественное излучение, а не испускаемое нашими приборами.
Альварес скрестил на груди руки.
— Уже многие спрашивали об этом. Думаю, сейчас мы готовы ответить на этот вопрос.
Он выключил прибор и поставил указатель на ноль.
— А теперь откройте ваши гликоидные клетки. Назовем это «Чендина». — После недолгой паузы Альварес подбодрил группу: — Не торопитесь, спокойно. Откройте внутреннее зрение, просто представляйте себе все мысленно. Так. Все вошли в состояние сверхчувствительности?
Грегсону удалось достичь этого чуть позже вопроса лектора. И когда он открыл свои рецепторы, то потерял ориентацию. Ни одно из впечатлений в раульт-излучении, которым он успел обучиться, не увязывалось ни с одним из предметов вокруг него. Вместо этого он почувствовал что-то вроде волны микроскопических частиц, возмущаемых энергией колоссальной силы. Частицы разъединялись и вновь соединялись.
Таким образом он понял, что перед ним поразительный молекулярный феномен, который и отвлек его внимание. И он восхитился картиной фотосинтеза, происходящего в одном из листочков.
Грегсон стал увеличивать радиус восприятия до тех пор, пока не почувствовал общую картину, словно это был единый дворцово-парковый комплекс. Наконец ему удалось сконцентрировать свое внимание на лекционном зале, на Альваресе, Шарон О’Рурк, Симмонсе и остальных.
