Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"
Нужно было думать о том, кто чей отец, а я вдруг заулыбался, вспоминая индийские фильмы. Там всегда основная развязка в том, что кто-то чей-то отец или сын. Ничего абсурднее я бы придумать не смог. Реальная жизнь обычно подкидывает такие сюрпризы, что никто не верит, что это было на самом деле.
Если разобраться, то Всеволод Владимирович действительно похож на меня. Не зря он показался мне знакомым. Я долго искал на кого, но нужно было просто внимательнее смотреть в зеркало. Хотя если разобраться, то больше моего внимания отвлекала жизнь будущего, чем один конкретный человек.
Интересно, а почему он никогда не говорил о том, что он мой отец? Даже намёков на эту тему не было. И тут меня озарило. А почему я никогда не говорил об этом своему сыну? Кто виноват во всей этой истории? Страх? Нет! Штерн!
– Это вы во всём виноваты! – агрессивно сказал я и ткнул пальцем в Штерна.
– Осторожнее, молодой человек, – мирно улыбнулся Штерн, – когда вы всё узнаете до конца, вы поймёте, что всё к лучшему.
– Штерн прав, – кивнула головой Тринити и, погладив меня по руке, встала и отошла к окну.
– Владимир, повторите, пожалуйста, то, что вы поняли из нашего затянувшегося диалога, – садясь на своё место, вежливо сказал Штерн.
– Кружка № 1 – это Всеволод Владимирович, – беря чашку в руку и ставя её на место, начал я, – кружка №2 – это я. Кружка №3 – это мой сын. Кружка №4 – это мой внук. Каждый раз, когда у отца рождается сын, вы ждёте три года и отправляете отца к его отцу в будущее. Там ему передают талант и эстафету по управлению «Эдемом».
– Молодец! – воскликнул Штерн. – Не зря мы тебя выбрали!
Тринити чуть повернулась в мою сторону и, вытянув руку, показала большой палец. Я улыбнулся так, словно отгадал сложный ребус.
– Может, теперь вернёмся к тому, куда делся мой отец? – нетерпеливо спросил я. – Всеволод Владимирович умер?
– И да, и нет, – ответила Тринити, поворачиваясь к нам, опасно прижимаясь спиной к стеклу. – Вот смотри…
Тринити вытянула указательный палец и жестом на расстоянии подняла первую кружку в воздух. Потом она вытянула ладонь второй руки и плавно опустила её. Вместе с ладонью опустился на пол поднос с оставшимися кружками № 2, № 3 и № 4. Кружка №1, символизирующая Всеволода Владимировича, осталась висеть в воздухе.
– Как ты знаешь, он пропал 28 лет назад, – сказала Тринити.
– Время пролетело очень быстро, – задумчиво сказал я.
– Он покончил с жизнью самоубийством, с одним условием, – сказал Штерн.
– Каким? – опять ничего не понимая, спросил я.
– С условием, что возродится младенцем в теле твоего правнука, – попыталась объяснить Тринити, – и начнёт виток жизни с начала.
– У меня один маленький вопрос, – улыбнулся я, – вы, когда объясняли всё это ему, он понял?
– В конечном итоге все понимают, – рассмеялся Штерн.
– Ты пойми, – начала Тринити, – тут всё очень логично, но так как вы, люди, никогда с этим не сталкивались, это для вас неизвестная реальность. И вам нужно сначала к ней привыкнуть, перед тем, как изучать её. Уверяю тебя, что через час ты всё поймёшь и стукнешь себя ладонью по лбу.
– Я не совсем понял про его правнука, – сказал я.
– Твоего правнука, – улыбаясь, поправила Тринити.
– Скажите, вы специально меня путаете? – на полном серьёзе спросил я.
Тринити сделала пас пальцем и переставила кружку № 1 после № 4. Потом указательным пальцем второй руки, также на расстоянии, стёрла надпись «№ 1» и, щёлкнув пальцами, превратила эту цифру её в «№ 5». Теперь кружек стало снова 4 штуки. Они стояли в следующем порядке: № 2, № 3, № 4, № 5.
– Теперь понятно, что произошло с Всеволодом Владимировичем? – глядя на меня, спросила Тринити.
– Не совсем, – ответил я, пытаясь вспомнить, что произошло.
– Давай тогда на твоём примере, – сказала Тринити.
– Давай, – согласился я.
– Можно я? – спросил Штерн.
Он взял кружку № 2 со своего места и, стерев пальцами надпись на дне, написал маркером № 6 и переставил её так, что она стала последней, после №5. Потом сел в кресло и стал незаметно вытирать пальцы о брюки.
– Понятно? – спросила Тринити.
Если я сейчас не упаду в обморок, то смогу ей ответить. Мне кажется, намного проще жить и не задумываться о такой комбинаторике. А ещё лучше – доверить её профессионалам, которые смогут всё объяснить на пальцах. В крайнем случае, на кружках.
– Пока не понятно, – ответил я, – вы лучше скажите, зачем вам всё это нужно?
– Это единственный шанс спасти человечество, – вмиг став серьёзной, сказала Тринити.
Миссия
– Как я один могу спасти человечество? – удивлённо спросил я.
– А кто сказал, что ты будешь один? – улыбнулся Штерн.
– Таких, как ты, несколько миллионов, – ответила Тринити, – избранных.
– И зачем мы вам нужны? – непонимающе спросил я.
– Я же уже сказал, вы ускоряете развитие человечества, – повторил Штерн.
– Каким образом? – спросил я.
– Расскажи ему, Тринити, – сказал Штерн и, встав со своего места, направился к дверям лифта, оставляя нас одних.
Тринити, стоя у окна во всю стену, подозвала меня жестом. Я подчинился и, стараясь не наступить на большой поднос с кружками, осторожно подошёл к окну. За стеклом далеко внизу находилась Красная площадь. Лобное место казалось маленьким, как пятирублёвая монета. Флипа около него уже не было. Видимо, Коровьев куда-то уехал.
По площади ходили толпы зевак. Кремлёвские куранты находились намного ниже, чем мы. Они показывали без трёх минут девять. Многие туристы уже собрались в большие толпы, чтобы слушать их бой. Тень от Государственного Исторического музея уже падала на брусчатку площади, но подсветку зданий ещё не включили.
Тринити рассматривала пешеходов и молчала. Так прошло около пяти минут. Наконец, она, мельком глянув на меня, смотрящего вниз на почтительном расстоянии от стекла, сказала:
– Ты боишься высоты? Подойди ближе, стекло очень прочное.
– Ничего я не боюсь, – бравируя, я подошёл к стеклу вплотную, пытаясь унять дрожь в коленях. Я с детства боялся высоты.
Тринити посмотрела на мои колени и сказала:
– Ты знаешь, что такое акрофобия?
– Нет, – быстро ответил я, пытаясь смотреть на куранты, чтобы не смотреть вниз.
– Это иррациональная боязнь высоты, – начала объяснять Тринити, – это когда человек имел уже опыт падения, и с тех пор на высоте у него начинается тошнота и головокружение. Человек, который подвержен такой болезни, всегда боится спускаться самостоятельно с большой высоты. Он просто находится в ступоре.
