Вецель Евгений - Социальная сеть "Ковчег"
Обзор книги Вецель Евгений - Социальная сеть "Ковчег"
Социальная сеть Ковчег. Книга №1
1 часть
Последний шаг
Я стою и не могу решиться. Когда я смотрю вниз, моё дыхание захватывает. Брусчатка Красной площади настолько далеко, что размывается в сплошное серое покрытие. Людей нет. Пропасть внизу скалится старыми башнями Кремля, словно несколькими рядами зубов в пасти акулы.
Площадь, которая видела бесчисленное множество смертей, готова вцепиться в меня мёртвой хваткой и никогда больше не отпускать жить. Следующий шаг станет последним выбором в моей жизни.
Я стою на самом краю нового небоскрёба, выстроенного в 36 веке на месте Центрального универмага. Глядя на знакомый всем вид на Красную площадь, путаясь в мыслях, я анализирую причину своей нерешительности. Часто и глубоко вдыхаю горячий июльский воздух, пытаясь надышаться перед затяжным прыжком. Я пытаюсь не обращать внимания на сильный ветер.
Всё мужество и опыт, которые я приобретал 73 года, вмиг обесценились, как будто их и не было. Я как нерешительный мальчишка, мявшийся с ноги на ногу перед первым поцелуем, боюсь шагнуть навстречу вечности. Я боюсь не смерти, боюсь, что не получится запустить новый виток жизни.
Лишь любовь и вера помогает мне не пятиться назад. Лишь слепая вера, заглушая своей силой все мысли, даёт последний электрический сигнал. Нервная система мгновенно передаёт свою последнюю команду, и мышцы ног делают шаг. Шаг в бездну. Шаг в невесомость. Шаг, который невозможно отменить.
Время замедляется вместе с нарастающим ускорением. Дыхание мгновенно обрывается. Мной овладевает новое чувство стремительного полета и невесомости. Горячий воздух быстро испаряет влагу с невольно щурящихся глаз. Воздух становится плотным и ощутимым, словно при урагане. Я часто моргаю и сквозь иногда открытые веки вижу, как неумолимо приближаются холодные камни.
Во время полёта, на мгновение, я чувствую едва уловимое облегчение от того, что от меня уже ничего в этой жизни не зависит. Я сделал свой выбор. Меня обманули — жизнь не проносится перед глазами, разум перед смертью, находится в оцепенении. Смесь шока и животного страха.
Всё произошло слишком быстро и неожиданно. Резкий звенящий удар. Дикая и мгновенная жгучая боль. Последнее, что я почувствовал, как моё тело отскочило от земли, и боль сразу исчезла. Ослепляющая вспышка света и давящая тишина с еле уловимым затухающим свистом — и мгновенная вечная темнота.
Воскрешение
Кажется, в этой пустоте прошла вечность. С тех пор, как сознание выключилось от удара, абсолютно ничего не происходило. Может быть, прошёл час, а может быть, прошло несколько лет. Не было ощущения времени. Ощущений не было вообще. Полная стерильность всех чувств. Вечная пустота.
Очнулся я оттого что, что-то звякнуло стеклом по стеклу. Сквозь туман моего просыпающегося сознания я почувствовал, как прохладная жидкость касается меня со всех сторон и, подхватывая своим течением, поднимает куда-то наверх. Ощущения были новыми. Я совсем не чувствовал своих рук и ног. Течение жидкости усилилось. Моё новое тело несколько раз подняло и ударило о вогнутые холодные стенки, и, наконец, всё успокоилось.
Через минуту я ощутил яркий свет. Именно ощутил, потому что глаз у меня почему-то не было, совсем. Было холодно и неуютно, но паники не было. Паниковать было нечем.
Я почувствовал лёгкий толчок. Ощущение невесомости сменилось резким ускорением и мгновенным перемещением. Вместе с жидкостью и созданным ей течением я ринулся вниз, в густую маслянистую среду. Хотелось упираться руками, но их не было. Через минуту бездействия, я стал привыкать к новым ощущениям. Стало тепло. Воздуха не было. Был только дикий голод.
Если бы я мог видеть себя со стороны, я бы удивился, как может иметь сознание самая маленькая клетка человеческого организма. Я был в девятнадцать раз меньше диаметра человеческого волоса. Но всё это не важно, ведь я снова живу! Эти два манипулятора, которые управляли моей прошлой жизнью, не обманули меня.
Я не дышал уже давно, да и необходимости в этом не было. Чувствовал себя непривычно, но спокойно. Эта теплая и по-домашнему уютная среда поглотила меня и обволакивала со всех сторон. Мне стало приятно. Голод понемногу стал растворяться. Было ощущение, что вот-вот начнётся нечто совсем новое и радостное. От новых впечатлений (или просто от усталости) я потерял сознание и уснул в цитоплазме.
Пока я спал, будучи обычной клеткой живчика, женская яйцеклетка в идеальных условиях инкубатора успешно приняла мой генетический материал. Наши ядра объединились и через несколько часов начали успешно делиться. Деление клеток, это главная основа жизни на планете. Это то, что природа научилась делать в совершенстве.
У меня не было желания удивляться. Всё что происходило, ощущалось как в тумане, и я воспринимал это как само собой разумеющееся. Через два дня, я уже состоял из 8 клеток. Сначала деление происходило медленно и неохотно, но процесс ускорялся. Я ничего не понимал, но всё чувствовал. И даже пару раз ощущал, что за моим ростом наблюдает чей-то человеческий глаз через большой электронный микроскоп. Сознание то уходило, то снова возвращалось.
Пока я был в прострации, меня с «коллегами» забрали из чашки Петри, всосав специальным катетером, и поместили туда, где мне предстояло пробыть ближайшие 9 месяцев в полной темноте. «Коллеги» мои не смогли найти общий язык с эндометрием и закончили свое существование, в отличие от меня. Природа не дала им шанса на жизнь.
Человек всю свою жизнь находится под угрозой. Но самый большой риск — потерять возможность существовать — у организма наступал именно в этот момент. Слишком много всего должно сойтись в одной точке, слишком многое должно совпасть, чтобы я смог закрепиться на этой стенке.
Когда яйцеклетка оплодотворена, в ней рождается жизнь и её нужно поддерживать. Программа действий прошита, сценарий давно продуман. Легче всего развиваться в первые дни, пока в яйцеклетке ещё есть питательные вещества. Но клетки делятся всё быстрее и быстрее, и на это уходит очень много ресурсов. Наступает «топливный кризис», и новая жизнь подвергается огромному риску навсегда прекратиться. Никто не может предсказать, справится она или нет. Чтобы выжить, яйцеклетке приходится действовать чётко и без ошибок.
Стоит не успеть выработать специальный фермент для растворения слизи, которой покрыта внутренняя поверхность будущего дома, или не суметь прикрепиться к специальным ворсинкам, или попасть не в ту область матки, где ворсинок практически нет, или, бывает, на один день опоздать с прикреплением к стенке — и тогда одним человеком на Земле становится меньше. Всех его будущих потомков тоже.
Даже если женщина волнуется и не чувствует равновесия в душе, не ощущает себя спокойной и защищённой, нервничает по поводу и без повода — успеха не будет. Идеальный вариант — когда будущая мать вообще не знает о происходящем. Для запуска нового витка жизни необходимо слишком много всего разного, неизученного и необъяснимого, что проще назвать это словом «чудо».
Мне удача улыбнулась. Маловероятное событие произошло. Я чудом прилип к рыхлой слизи эндометрия, растворил её, и в конце, уже чувствуя полный упадок сил, зацепился за ворсинку. Остальное происходило по веками проверенному сценарию. Это было гораздо медленнее, чем дозаправка тяжёлого бомбардировщика в воздухе, но требовало гораздо большей точности.
В следующие пару дней, специальные выросты на моём теле стали увеличиваться и прорастать в жизненно необходимую мне ткань, богато насыщенную кровеносными сосудами. Когда этот этап был завершён, мне удалось пополнить истощившиеся почти до нуля запасы питания. Теперь можно с уверенностью утверждать, что через месяц я вырасту в полторы тысячи раз, и стану большим 7-миллиметровым эмбрионом.
После возрождения, моё сознание стало спутанным, как в мелькании телевизора, в который вместо антенны воткнута скрепка. Из всех старых чувств, которыми я обладал прежде, остались лишь ощущения температуры, наличия света и голода. Да и они не были задействованы, так как всё было хорошо: температура была нормальной и постоянной, света не было совсем, и мне приходилось расслабленно наслаждаться приятным чувством сытости.
Появилось новое, пока ещё очень слабое «седьмое чувство». Это было очень похоже на смутную память. Память того, что происходит в данный момент. Я не сразу стал ассоциировать эти видения с собой. Раньше такое уже было, когда, сильно устав, я ощущал подобное в своей прошлой жизни, называлось это «дежавю».
Мне казалось, что я тут не в первый раз. Благодаря спутанному сознанию, время то ускорялось, то замедлялось. В первые дни меня беспокоила память прошлого. Я хорошо помнил о прыжке и событиях, которые этому предшествовали. Но память безвозвратно угасала. Я пытался постоянно вспоминать всё, что произошло, чтобы не забыть. Но ничего не получалось. Всё забывалось за считанные дни. Из всего, что было, осталась лишь надежда встретить Юлю.
