Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда
декрет об организации большой экспедиции в Монголию и Тибет, «Красный
путиловец» освоил выпуск тракторов и так далее… Единственная
«авиационная» новость — постройка аэросаней конструкции Туполева. Но
уже в следующем году взлетел первый цельнометаллический самолет АНТ-2, а также первый пассажирский — АК-1. В Москве было основано Общество
изучения межпланетных сообщений, опубликована книга Цандера «Перелеты
на другие планеты» и работа Циолковского «Ракета в космическом
пространстве». 1925 год: первая конструкторская группа по вертолетам, первый тяжелый бомбардировщик ТБ-1, первый в мире самолет —
«летающее крыло», первый дальний перелет, крупнейшая в мире
аэродинамическая труба… Но в двадцать третьем году произошло событие, которое составители хроники пропустили: весной было объявлено о первых
всесоюзных соревнованиях планеристов в Коктебеле. Полеты начались в
конце сентября, и тогда же в Крым приезжал Бартини.
Считается, что идея планерных соревнований на горе Узун-Сырт
принадлежит летчику, конструктору и художнику Константину Арцеулову.Юн
же стал первым председателем оргкомитета. Известно также, что Арцеулов
дружил с поэтом и художником Максимилианом Волошиным —
«коктебельским чародеем». Площадку для будущих стартов они выбирали
вместе. Поэт-мистик неизменно присутствовал на открытии соревнований, наблюдал за полетами, знакомился с планеристами и конструкторами.
«Дом Волошина был одним из культурнейших центров не только России, но и Европы», — писал Андрей Белый. Сотни людей жили там каждое лето —
поэты, писатели, актеры, художники, композиторы, ученые. В 1925 году, например, в волошинском доме гостили четыреста человек! Среди них —
М.Булгаков с женой… А в булгаковском архиве сохранился путеводитель по
Крыму, изданный в двадцать четвертом году. Карандашом отмечены строчки, рассказывающие о судьбе тех, кто решит отдохнуть в этом ужасном месте:
«Крымское сирокко доводит нервных больных до исступления. Люди
умственного труда чувствуют ухудшение… Неудобство комнат, полное
отсутствие медицинской помощи… Как только мраком окутывается долина, идут они в свои комнатки и спят, тревожимые страшными сновидениями». О
таинственных свойствах здешних мест знали еще в древности: не напрасно
Овидий поместил в киммерийскую пещеру бога сна Гипноса и сына его
Морфея. Это постоянно «подтверждали» и гости Волошина: первые два дня
они спали как убитые.
«В Коктебеле у меня возникла мысль попробовать самому
сконструировать настоящий планер», — пишет в своих мемуарах А. Яковлев.
У кого еще возникли подобные мысли — здесь, среди киммерийских скал, на
стыке моря, земли и неба, прошлого и будущего?
В двадцатые и тридцатые годы коктебельская гора Узун-Сырт свела
вместе людей, чьи имена вскоре узнает весь мир — Королева, Ильюшина, Антонова, Мясищева, Яковлева и многих других. Все они в разное время и в
разной степени были связаны с Бартини. В известных мемуарах А.Яковлева о
«красном бароне» нет ни слова: он недолюбливал Бартини. Но почему
молчал Арцеулов? В книге летчика и писателя Марка Галлая «Жизнь
Арцеулова» подробно изложены перипетии первого слета и перечислены все
известные люди, прошедшие школу Коктебеля. Не странно ли: Арцеулов и
Галлай, прекрасно знавшие Бартини, не удостоили его ни строчкой! Может
быть, он не присутствовал на соревнованиях двадцать третьего года?
Яковлев пишет, что вначале технический комитет возглавлял Н.Анощенко. Но
его планер «Макака» признали чрезвычайно неудачным, и от руководства
техкомитетом он отошел. О том, кто его заменил, Яковлев умалчивает —
очевидно, потому, что в двадцать четвертом году председателем техкомитета
Московского Общества друзей Воздушного Флота был избран… Бартини!
Могло ли такое случиться, если бы он не принимал участия в первом слете?
Бартини приезжал в Коктебель в 1925 году (в том же месяце, что и
Булгаковы) для подготовки очередных соревнований. Следующей весной был
удовлетворен его рапорт о переводе в Севастополь, в гидроавиацию
Черноморского флота. А еще через год с Научно-опытного аэродрома ушел
летчик-испытатель Константин Арцеулов. Он поступил на работу в
организацию,
занимавшуюся
аэрофотосъемкой.
Дело
было
новое,
интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых
русских асов утюжил небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня — как раз там, где обычно помещают таинственную Шамбалу. Странное совпадение:
«Туманность Андромеды» И.Ефремов писал в Коктебеле. А десять лет спустя
он просил жену после его смерти развеять прах «над скалистыми вершинами
тянь-шаньских гор». Среди тех, кто мог помочь ей в этой технически сложной
операции, Ефремов назвал авиаконструктора О.Антонова, с которым он
познакомился в Коктебеле. Правда, это произошло уже после войны, — если
верить Ефремову. Бывший планерист Антонов дружил с Арцеуловым и с
Бартини. Он даже написал предисловие к первому изданию «Красных
самолетов». А в 1952 году, когда над «красным бароном» вновь сгустились
тучи,
Антонов
устроил
его
к
себе — в
Новосибирский
научно-исследовательский институт авиации.
11.УСКОРЕНИЕ ВРЕМЕНИ
В лубянском «Деле» Бартини есть одна странность: из протокола
первого допроса следует, что он не выполнил того, что обещал работникам
римской резидентуры ОГПУ. Оказалось, что Роберто Орожди вышел на связь
с советской разведкой через Маргариту Блуа — молодую женщину, работавшую в советском полпредстве на улице Виа Гаэта. Он должен был
передать СССР какое-то изобретение, — настолько важное, что даже
строительство самолетов было расценено как обман и дезертирство. Суть
изобретения удалось выяснить из «оперативных материалов», поступавших в
НКВД: Бартини предложил снизить лобовое сопротивление самолетов и
подлодок при помощи сверхвысокочастотного излучения. В шараге он
проверил эту идею. Ярослав Голованов пишет об этом в книге «Королев»:
«Полищук, Бартини и Соколов в свободное время занимались наукой —
ставили опыты, исследовали, как влияет электрическое поле на обтекание
конструкций воздушным потоком».
…Остехбюро — так называлась шарага, организованная на территории
Болшевской трудовой колонии. Она же — Спецтехотдел, она же — ЦКБ-29.
