Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда
лед струями горящей нефти… За год до «Туманности…» тот же журнал
опубликовал научно-фантастический рассказ об изобретателе, переделавшем
карбюратор своей «Победы». Он получил прибавку аж в двадцать
«лошадей»! «Перепад давления» был слишком велик: тридцатый век, развитой
коммунизм,
звездные
экспедиции…
Убогие
поделки
фантастов-"пятидесятников"
мгновенно
обратились
в
прах.
Можно
по-разному относиться к ефремовскому роману, что-то вызовет сегодня
только усмешку, но тогда «Туманность…» оказала громадное воздействие на
умы. Это почувствовали и на Старой площади. Писателю твердо пообещали
Ленинскую премию и массовые тиражи, если он «ввернет» скульптуру
Ильича в отдельное издание. Ефремов отказался. Вместо этого он «ввернул»
другой монумент — «…изваяние человека в рабочем комбинезоне Эры
Разобщенного Мира. В правой руке он держал молоток, левой высоко
поднимал вверх, в бледное экваториальное небо, блестящий шар с четырьмя
отростками передающих антенн. Это был памятник создателям первых
искусственных спутников Земли».
— Иван Антонович не был знаком с Бартини, — сказала нам вдова
писателя Таисия Иосифовна Ефремова. — Разумеется, я могу поручиться
только за те двадцать лет, что мы прожили вместе.
Примем к сведению.
В «предсмертном» письме 1966 года (писатель лежал в больнице в очень
тяжелом состоянии) Ефремов наказывал Таисии Иосифовне «…помнить, что
все письма, ни экспедиционные, ни семейные, фото, записи, адреса —
ничего не сохранилось от периода 1923-1953 гг. Я все уничтожил, опасаясь, что в случае моего попадания в сталинскую мясорубку они могут послужить
для компрометации моих друзей. По тем же причинам я не вел никаких
дневников». (Обратите внимание: записи и фотографии уничтожены с 1923
года, — когда в России появляется Бартини. Ясно также, что документы были
уничтожены в январе, феврале или начале марта пятьдесят третьего — до
смерти Сталина). И далее: «Оставшись одна, ты подвергаешься опасности
любой провокации… Может прийти сволочь, прикинувшись твоим или моим
другом, а потом обвинить в какой-нибудь политической выходке и схватить, а то и посадить. Вот это памятуй всегда, не пускай неизвестных людей; пустив, никогда не говори откровенно».
Весной шестьдесят пятого В.Казневский встретил Бартини и Ефремова на
Гоголевском бульваре. Писателя он узнал сразу, — видел его на вечере в
одном из НИИ.
10. НЕ ВСКРЫВАТЬ ДО 2197 ГОДА
Москва, начало семидесятых. Друзья и коллеги Бартини с удивлением
заметили, что он резко изменился. «Это выглядело так, словно Роберт
Людвигович чего-то боялся, — рассказывал И.Чутко. — Даже самые близкие
люди должны были договариваться о встрече по телефону, — иначе он не
подходил к двери».
Угрожала ли ему какая-нибудь опасность? Вполне возможно. Со слов
Бартини известно о трех попытках покушения на его жизнь — в Берлине, в
Севастополе и в Москве. В последний раз это случилось в 1967 году, в самом
центре столицы: «москвич» с погашенными фарами пытался сбить его на
улице Кирова. Вряд ли это было связано с работой, — только в плохих
книжках похищают или убивают военных конструкторов.
— Отчего же, и такое бывает, — возразил один из наших
консультантов. — Помнится, лет двадцать назад агенты «Моссад» убрали
одного западного конструктора: он подрядился сделать Хусейну гигантскую
пушку для обстрела Израиля. Но я не удивлюсь, если окажется, что «Моссад»
здесь совершенно ни при чем. А что касается Бартини… Вряд ли нужно
верить всему, что он говорил. О нестыковках в его биографии органы
отлично знали. Были ниточки, за которые можно потянуть, и желающие
копытом били, но… Похоже, кто-то на самом верху приказал оставить барона
в покое.
Загадочная жизнь Бартини оборвалась в ночь с 4 на 5 декабря 1974
года. Или — завершилась?.. Когда его нашли на полу ванной, из крана
хлестала вода, на кухне горел газ. В этой смерти явно были обстоятельства, заставлявшие тех, кто знал ученого, что-то недоговаривать. Человек умирает
на восьмом десятке, а спустя двадцать лет друзья и коллеги качают седыми
головами: «Странная смерть!» И переводят разговор на другое…
…Ночью Бартини почувствовал себя плохо, встал из-за стола, опрокинув
стул, и прошел на кухню. Зажег газ, не приготовив чайник или кастрюлю. И
стал набирать воду в ванной. Потом упал навзничь, ударившись головой об
косяк. Такова, в общих чертах, милицейская реконструкция. Но именно в ту
ночь барон написал завещание, приложил к нему черный пакет и спрятал за
плотной шторой, которая всегда наглухо закрывала окно. Вероятно, он ждал
гостей. И кто-то действительно посетил квартиру Бартини сразу после его
кончины. Вряд ли они приходили днем, а ночью штору не открывали, —
чтобы включить свет и основательно просмотреть все бумаги. Видимо, на это
и рассчитывал Бартини. Как вошли эти гости — неизвестно, зато ясно, как
уходили: входная дверь была заперта изнутри, но окно, выходящее во двор
— настежь…
— Пакет был тщательно заклеен, — вспоминал В.Казневский. — А в
завещании Роберт Людвигович просил запаять его бумаги в металлический
ящик и не вскрывать до 2197 года. К сожалению, эта просьба не была
выполнена.
«Достоверных, бесспорных сведений о нем у нас не очень много, —
пишет И.Чутко, — и едва ли они будут значительно пополнены. Особенно
сведения о первых 20-25 годах его жизни. Для этого пришлось бы разыскать
документы, которые, возможно, еще хранятся в Австрии, Венгрии, Югославии, Германии, Китае, Сирии, на Цейлоне». Даже в «советской»
биографии барона зияет разрыв — семь лет, с двадцать третьего по
тридцатый. В первых изданиях «Красных самолетов» про это время вообще
ничего нет, — как нет ни слова об аресте и шараге, о работе в Новосибирске.
В издании 1989 года остались «неохваченными» лишь двадцатые годы.
Умолчание очень красноречиво, особенно в контексте завещания. Бартини
понимал, что «собрать сведения» о его жизни до 1923 года очень трудно, —
значит, искать нужно именно в двадцатых годах.
В 1987 году вышла в свет уникальная книга — «Наука и техника СССР.
1917-1987. Хроника». Из нее можно узнать, что в 1923 году Совнарком издал
декрет об организации большой экспедиции в Монголию и Тибет, «Красный
