Яна Завацкая - Холодная зона
Возникла ситуация, когда казалось, что власть буржуазии абсолютно незыблема! Борьба рабочих больше не двинется дальше экономической тред-юнионистской фазы. Любая революция воспринимается прежде всего как фаза хаоса, а хаос — как абсолютное зло.
Тайга, вы что-то хотите спросить?
Темноволосая девушка поднялась.
— Но ведь в Бандеровском конфликте противоположная сторона тоже восстала! Они не считали это злом.
— Верно. Восстание против восстания — народное выступление против так называемых революционеров, этот парадокс стал нормой. Ведь и в Сирии того времени народ яростно защищал президента от так называемых повстанцев! Да, в Бандеровском конфликте была вторая волна революции, на Юго-Востоке Украины, и там фаза организации шла под жестким руководством Российской Федерации, в то время, как в Киеве организация шла под руководством США. Таким образом, даже если выступление было подлинно народным, крупные империалисты тут же использовали фазу хаоса в своих интересах. Итак, мы видим, что буржуазия приспособилась ко всему… И однако кое-чего она не могла. А именно — спастись от себя самой. Капитализм так и не смог преодолеть свое основное противоречие, иначе он перестал бы быть капитализмом… Собственно, в начале нашего века всем здравомыслящим людям было понятно, что ситуация разрешится либо мировой войной, либо таким экологическим кризисом, который уже можно считать апокалипсисом. Случилась мировая война. А вслед за ней настала… что именно настало, Электрик?
— Фаза хаоса!
— Именно. Революционная фаза хаоса. Восстаний, заметим, было не так уж и много — лишь там, где капиталисты возобновили производство, а эксплуатация, естественно, была ужасающая. Хаос возник сам по себе, как следствие войны. И государства рухнули не потому, что их кто-то сверг — правительства попросту перестали что-либо контролировать. Исчезли. В классической фазе хаоса — так, как это было в Российской революции, скажем — коммунисты принимали участие в так сказать, раскачивании лодки. Наряду со всеми другими хаотическими силами — включая даже националистов, черносотенцев, фашистов — со всеми, кто хочет изменить положение. В фазе организации все эти силы, разумеется, вступали в борьбу и конкуренцию между собой. Но в наше время капитализм рухнул сам по себе. Он самоуничтожился. Хаос наступил без всяких раскачиваний лодки. Когда по стране нанесено два десятка ядерных ударов — никакие революционеры не нужны, правительство и так больше не сможет контролировать ситуацию. А дальше что у нас наступило? Ромашка?
— Э-э… фаза организации?
— Верно, садитесь. Пальцем прямо в небо! Конечно же, фаза организации. И как мы знаем, в этой фазе выделились и победили коммунисты — почти везде. А почему, вы скажете, Ромашка?
— Потому что они были более организованными, — предположила Ли, — чем другие…
— И не только сами были более организованными, но предложили жесткую готовую форму организации трудящихся — советы, коммуны на предприятиях, плановую систему. Как вы помните по теории, после фазы хаоса трудящиеся настолько от этого хаоса устают, что наибольшую симпатию у них в этот момент вызовут те, кто сможет навести хоть какой-то порядок. Конечно, порядок, который трудящихся устроит — ведь в этот момент именно массы творят историю и совершают выбор. И они — на территории СТК — совершили выбор.
Чапай остановился, развернулся и поглядел на портрет Смирновой, внимательно глядящей в класс.
— Но для этого потребовались многолетние предшествующие усилия, еще перед войной, по строительству коммунистических партий, объединению их усилий, обретению влияния в массах. И этот опыт мы изучим, так как он важен для вашей дальнейшей работы.
Глава пятнадцатая. Новая фармакология
Ехать далеко не пришлось — НИЦ, принадлежащий частной фармацевтической компании со смутно знакомым названием «ХАББА», располагался в южной части Мюнхена. Через час тряски в электричке Рей сошел на перроне. Разыскал взглядом встречающего — служащий фирмы стоял в сторонке, без каких-либо табличек, но Рей узнал его по синей, как ему объяснили, униформе.
Кроме Рея, на той же электричке приехали, оказывается, еще четверо испытателей-добровольцев — двое мужчин, две женщины, все относительно молодые и явные безработные на вид.
Служащий окинул новоприбывших холодным взглядом.
— Я должен предупредить вас о конфиденциальности исследований. Мы опасаемся промышленного шпионажа. Не удивляйтесь — мы принимаем меры предосторожности. Следуйте за мной!
Все пятеро влезли в кузов фургона без окон. Машина тронулась и стала быстро разгоняться, набирая высоту по въезду на автобан — это можно было понять лишь по движению. Добровольцы помалкивали, говорить не хотелось никому. Машина ехала около двадцати минут, а когда она остановилась, и служащий открыл заднюю дверцу, вылезать пришлось в подземном гигантском гараже.
«Хабба, — думал Рей, поспешая вслед за работником фирмы, — где же я слышал это название? Да ведь фармацевтика — наша основная отрасль. Где-нибудь от отца еще, или от Энрике наверняка».
Из гаража их поднял лифт — он ехал вверх, затем в сторону, затем еще два раза сменил направление, так что прибывшие окончательно потеряли чувство ориентации.
— Сейчас в газовую камеру завезут — а оттуда в крематорий, — высказался один из попутчиков. Рей покосился на него. И откуда тот вообще знает о газовых камерах? Впрочем, есть же игрухи на эту тему, есть интерэки. Как Сталин с Гитлером морили евреев в концлагерях. Была, например, такая классная игруха, «Семь кругов Аушвица», там надо было пройти семь уровней и выжить. Первые три уровня изображали гитлеровский концлагерь, следующий — сталинский, после того, как русские вошли в Аушвиц. В конце приходили американцы и освобождали узников.
Шутки шутками, а было и вправду тревожно. Особенно когда после лифта пошли по туннелю с гладкими белыми стенами, тускло освещенному, уходящему, казалось, в никуда.
После туннеля все они прошли через турникет — надо было вначале вложить руку в отверстие, где что-то слегка кололо в палец. Видимо, идентификация по крови, по ДНК или что там еще есть. После этого полупрозрачные створки дверей распахивались перед каждым.
Они вошли в другой лифт — огромный, грузовой, который медленно, валко поехал вниз. Спуск был долгим, а когда двери распахнулись, Рей вышел и обнаружил себя в гигантском подземном помещении.
Пещера была полутемной, и ее противоположная стена — едва различима вдали. Потолок терялся высоко над головой, как небо. Где-то в воздухе под потолком порхали многочисленные беспилотники. Больше всего это было похоже на гигантский пустой цех. Вдоль стен тянулись бесконечные ряды боксов с прозрачными стенками и крышами. Сновали какие-то люди — одни в синей униформе, другие в разноцветных пижамах. Видимо, последние были добровольцами. Или пациентами.
