Дмитрий Федорцев - Последнее задание
Разумеется, я тоже знал приемы, приводящие как к мгновенной смерти, так и к отсроченной - когда удар сказывается через несколько часов или суток - знал, но никогда еще всерьез не применял. Теперь же спортивные табу явно требовали отмены, иначе живым бы я этой палубы не покинул.
Делая вид что выдыхаюсь, я отступал, выжидая момент для решительного удара. И наконец я нанес его - на выдохе, с выплеском максимума энергии, в левое подреберье бритоголового.
Подобные удары, зачастую смертельные даже в обычном ритме, в состоянии ускорения наносят чудовищные раны - не хуже копья или топора. В чем я и убедился воочию, когда мои вытянутые пальцы, пробив, как желе, мышцы врага, вошли в брюшную полость и инстинктивно сомкнулись на его позвоночнике. Резко вырвав назад кулак с судорожно сжатыми в нем позвонками, я отскочил метров на пять, наблюдая, как, будто в замедленной съемке, падает фонтанирующее кровью тело...
Упасть, однако, оно не успело - отшвырнув то, что осталось в руке, я подхватил его, и метнувшись к краю палубы, перекинул через фальшборт. Описав широкую дугу, конвульсирующее тело скрылось во мраке. Всплеска я не услышал. В состоянии турийи человек легко поднимает полтонны - лишь бы кости и суставы выдержали.
Подобрав бластер убитого, я оглядел место побоища - как будто все чисто. Пятна крови в темноте были почти незаметны. Шум драки и вспышка выстрела, похоже, тоже не привлекли ничьего внимания. Таймер показывыал 23.35. Вся схватка длилась чуть больше минуты. До столкновения оставалось 5 минут.
Дабы избежать дальнейших сюрпризов все еще пребывая в ускоренном темпе, я метнулся к двери рубки и быстро заглянул внутрь через дверной иллюминатор. В полутьме я разглядел двух человек - первого помощника капитана Уильяма Мэрдока, которому выпала в роковую ночь вахта, и у штурвального колеса - рулевого Роберта Хитченса. Я сразу узнал их по заранее изученным фотографиям. Рядом, в штурманской рубке, как я знал, находится второй вахтенный офицер Джозеф Боксхолл, и где-то неподалеку запасной рулевой Альфред Олливер. Все было спокойно, и пока исторически верно.
"Да где же сам Шарп, черт его дери!?" - силясь собраться с мыслями, выругался себе под нос я, - "Если имплант не засек темповсплеска, а гости объявились, это значит..."
И тут меня осенило. Ведь радиус чувствительности датчика всего сто километров, тогда как выйти из пространственно-временного континуума запросто можно и гораздо дальше от места назначения! А темпоскуттер имеет антигравитационный генератор, что позоляет ему двигаться не только во времени, но и в пространстве, причем со сверхзвуковой скоростью... Да, воистину, все гениальное просто! На инструктаже мы как-то совсем упустили из виду такую возможность. И не удивительно - кому в здравом уме придет в голову пользоваться темпоскуттером для скоростных полетов в атмосфере? Сработал обычный стереотип мышления. Но вот то, что мы не предусмотрели появления сообщников Шарпа - непростительное упущение. Ведь у скуттера два места! А я был вынужден убить человека, едва не поплатившись жизнью сам...
"Да о чем ты опять!?" - мысленно воскликнул я, - "Сегодня ты убьешь полторы тысячи! Или не убьешь? Стоп! Эмоции - в сторону!"
Решив еще раз тщательно обследовать палубу, благо она все еще была безлюдна, я, сжимая в руках станнер и трофейный бластер, двинулся в направлении кормы судна. И дойдя до расположенной между двумя первыми дымовыми трубами рубки радиотелеграфа, я расслышал странные звуки... Я замер, прислушиваясь. Звук доносился откуда-то из-за надстройки с застекленным куполом над парадной лестницей первого класса, ведущей в нижние помещения. Готовый к любым неожиданностям, я свернул за угол надстройки, где прямо на палубе лежали накрытые парусиной тюки с каким-то грузом. Я подошел и откинул материю - это были спасательные жилеты, которые, как известно, так и не пригодились, поскольку в ледяной воде могли лишь продлить агонию. Но загадочные звуки слышались здесь вполне отчетливо, более всего напоминая скулеж побитого щенка...
Заглянув в узкое пространство между штабелями жилетов и второй трубой, я обмер. Передо мной, сверкая серебристыми поверхностями нездешне изящных форм, стоял точно такой-же как у меня темпоскуттер. Я было растерялся, но вовремя разглядев на обтекателе номер, успокоился - это был не мой скуттер. Рядом с ним, скорчившись на дощатом настиле палубы, сидел, уткнувшись лицом в поджатые колени, маленький человечек, закутанный в перламутрово-опалесцирующий плащ. Плечи его содрогались от рыданий.
- Бен Шарп, замри! - негромко, но повелительно прорычал я, держа его под прицелом всего своего арсенала, - Я агент ФСТК, и ты арестован! Можешь, до встречи с адвокатом, молчать, но предупреждаю - одно резкое движение, и ты - труп!
Тот, вздрогнув, послушно затих. Потом медленно поднял заплаканное лицо, и вытаращив на меня расширенные страхом глаза, лихорадочно затряс головой:
- Нет-нет! Не надо... Это все он, он! Я не хотел...
- Кто он? - отрывисто спросил я.
- Дэмпси! Ну тот, которого вы... Я... Я все видел... Это было... - он снова всхлипнул, уронив лицо в ладони.
"Ах вот оно что!" - окончательно все осмыслил я, - "Он, оказывается, наблюдал. Да! Зрелище было, и впрямь, не для слабонервных, и уж совсем не для филантропов..."
И тут до моего слуха и сознания дошли три приглушенных расстоянием удара колокола. Это звенела рында, висевшая в "вороньем гнезде" на передней мачте, где несли вахту двое впередсмотрящих матросов... Спохватившись, я воззрился на таймер - было ровно 23 часа 40 минут!
"Лед прямо на носу!" - мне почудилось, я услышал этот отчаянный вопль впередсмотрящего Фредерика Флита в трубку телефона, соединявшего пост на мачте с ходовым мостиком. Но конечно, это было только плодом моего распаленного воображения - переднюю мачту от мостика отделяло добрых 20 метров, а от места, где стоял за трубами и надстройками я, не меньше сотни...
- Сиди здесь и не вздумай вылезти! - бросил я Шарпу, и выскочив из-за штабелей жилетов, перебежал на правый борт судна. Упершись в поручни фальшборта, я окаменел, сразу увидев айсберг. Его черный на фоне синего неба силуэт неотвратимо надвигался прямо не фортштевень лайнера. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем нос судна начал медленно отклоняться влево. Но громада айсберга все-же неумолимо приближалась, возвышаясь своей трехглавой вершиной над палубой носовой надстройки. Это было страшно...
В последний момент колоссальная глыба льда прошла мимо носовой части и скользнула вдоль борта, будто и не коснувшись его. Толчка, как и большинство пассажиров, я не ощутил, и только весь обратившись в слух, уловил донесшийся снизу, из под правой скулы могучего корпуса, слабый металлический лязг.
