Орсон Скотт Кард - Ксеноцид
Возникшие перед ним картинки были тем, что видит каждый из рабочих, как будто бы сам по себе каждый из них являлся глазом, подсоединенным к единому мозгу. Не могло быть и речи о том, чтобы Эндер сумел воспринять и обработать столько информации сразу.
– Мы остановимся на одной картинке. Самой важной.
Бо́льшая часть изображений сразу пропала. Затем одна за другой начали пропадать оставшиеся картинки. Эндер подумал, что, должно быть, ее рабочие организованы в какое-то подобие схемы. Королева Улья могла исключить из нее всех, кто не участвовал в рождении новой Королевы. Затем, чтобы не причинить Эндеру вреда, ей придется частично исключить и тех, кто принимал непосредственное участие в процессе, что было куда труднее, поскольку обычно она отбирала картинки по содержанию, а не по степени вовлеченности рабочих. И наконец, когда она покажет ему основное изображение, он сможет сосредоточиться на нем, не отвлекаясь на вспышки и сполохи случайных видений.
Юная Королева вылупилась. Королева Улья и раньше демонстрировала ему эту часть процесса, в сокращенном варианте, когда Эндер впервые повстречался с ней, когда она пыталась рассказать о своей расе. Теперь весь процесс предстал перед ним в тщательно отрежиссированном, разыгранном как по нотам виде. Бьющая по чувствам прозрачность исчезла. Картина подернулась дымкой, немножко расплылась, стала более реальной. Это было воспоминание, не искусство.
– Как видишь, теперь мы имеем тело Королевы. Мы узнаём в ней Королеву по тому, что, будучи еще личинкой, она уже тянется управлять рабочими.
– Значит, ты можешь говорить с ней?
– Она очень глупа. Как рабочий.
– Ты хочешь сказать, разум ее начинает развиваться, только когда подходит стадия окукливания?
– Нет. Она уже обладает… тем, что вы называете мозгом. Мыслительным аппаратом. Просто она пока пуста.
– И ты должна научить ее.
– При чем здесь обучение? Там мыслителя нет. Найденного. Связующего.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Тогда н е с м о т р и и н е д у м а й. Глаза здесь не помогут.
– А ты ничего мне не показывай, раз здесь требуется какое-то другое чувство. Глаза слишком важны для человека. Если я что-то вижу, это заслоняет все, зрению неподвластна только речь, а слов при создании новой Королевы используется, похоже, не так уж много.
– Так нормально?
– Я все еще что-то вижу.
– Это твой мозг передает мои сигналы на зрительный аппарат.
– Тогда объясни мне. Помоги мне разобраться.
– Вот так мы ощущаем друг друга. Мы нащупываем в теле Королевы место, отвечающее за посыл. Рабочие тоже обладают умением посыла, только их посыл направлен на Королеву. Когда зов рабочего достигает ее, их связь налажена, она остается неизменной. Но Королева постоянно распространяет посылы. Она зовет.
– И вы находите ее?
– Мы знаем, где она. Тело-Королева. Повелительница рабочих. Обладающая памятью.
– Так чего же вы ищете?
– Нас. Связующее звено. То, что мыслит.
– Ты хочешь сказать, что должно присутствовать что-то еще? Что-то другое, внутри тела Королевы?
– Да, конечно. Королева – просто тело, как рабочий. Ты не знал этого?
– Нет. Никогда не замечал.
– Ты не мог. Этого не увидишь. Глазами.
– Я не знал, что надо искать что-то еще. Я видел создание Королевы. И подумал, что все понял.
– Мы тоже так подумали.
– Раз Королева всего лишь тело, кто тогда ты?
– Мы – Королева Улья. Плюс рабочие. Мы приходим и из всего создаем одно целое. Тело-Королева повинуется нам точно так же, как нам повинуются рабочие. Мы сплачиваем их, защищаем, позволяем трудиться, хорошо исполнять работу, а им только это и надо. Мы – центр. Каждый из нас.
– Но ты всегда г о в о р и л а о себе как о Королеве Улья.
– Мы и есть Королева Улья. И одновременно рабочие. Мы все вместе.
– Но эта сердцевина, связующее звено…
– Мы призываем, чтобы оно пришло и заняло тело-Королеву, чтобы она стала мудрой, наша сестра.
– Вы призываете связующее звено. Но что это такое?
– То, что мы призываем.
– Да, но что это?
– О чем ты спрашиваешь? Это призванное. Мы призываем это.
На него снова нахлынуло разочарование. Многое из того, на чем основывалась Королева Улья, относилось к области инстинктов. Она не знала языков, поэтому никогда не пыталась разработать ясные и устойчивые определения процесса. Ведь раньше никаких объяснений от нее не требовалось. Поэтому он должен помочь ей найти общий язык, чтобы она смогла растолковать ему то, чего он никак не мог постигнуть.
– Где вы находите это?
– Оно слышит наш зов и приходит.
– А как вы зовете?
– Точно так же, как ты позвал нас. Сначала мы представляем себе, что должно получиться. Вызываем образ Улья, Королевы и рабочих, связанных друг с другом. Затем появляется то, что постигает этот образ и удерживает его. И мы отдаем ему тело-Королеву.
– Стало быть, вы зовете какое-то иное существо, чтобы оно пришло и завладело Королевой?
– Чтобы оно стало Королевой, Ульем и всем прочим. Чтобы сохранило образ, который мы представили.
– И откуда оно появляется?
– Оттуда, где услышало наш зов.
– А точнее?
– Не отсюда.
– Ладно, я тебе верю. Но откуда-то оно все-таки должно появиться?
– Не могу представить такого места.
– Забыла?
– Мы имеем в виду, что это место нельзя представлять. Если мы придумаем такое место, они сразу же обретут себя и им уже не придется принимать навязываемые нами образы.
– Что же это за связующее звено?
– Не вижу его. Не могу узнать его, пока оно не вступит в наш образ, после этого оно подобно нам.
Эндер не смог сдержаться, его передернуло. Все время он считал, что разговаривает с самой Королевой Улья, и только теперь понял: общающееся с ним через мозг нечто всего лишь использует это тело, как, в свою очередь, Королева Улья использует жукеров. Симбиоз. Паразит, засевший внутри, завладевший системой Королевы Улья и использующий ее.
– Нет. Представленное тобой ужасно, уродливо. Это не другое. Мы есть мы. Мы есть Королева Улья, точно так же как ты есть тело. Ты говоришь «мое тело», однако ты сам это тело, и ты владеешь этим телом. Королева Улья – это мы, это тело – я, а не что-то сидящее внутри. Я. Я была ничем, пока не нашла представление.
– Я не понял. Как это случилось?
– Откуда я помню? У меня не было памяти, пока я не последовала за представлением, не очутилась здесь и не стала Королевой Улья.
– Тогда откуда тебе известно, что ты не просто Королева Улья?
– После того как я очутилась здесь, мне подарили память. Я увидела тело-Королеву до моего прихода, а затем увидела тело-Королеву после того, как я очутилась в ней. Мне хватило сил, чтобы удержать в уме образ, поэтому я смогла овладеть им. Стать им. Это заняло много дней, но потом мы обрели целостность, и в нас впустили воспоминания, потому что я обладала целостной памятью.
Видение, передаваемое ему Королевой Улья, потускнело и исчезло. От него все равно не было никакого толку; по крайней мере, Эндер ничего особенного в нем не увидел. И тем не менее суть происшедшего стала ясна для Эндера, в уме он построил свою собственную картину, чтобы объяснить рассказанное Королевой Улья. Другие Королевы Улья, присутствующие не физически, а связанные с «новорожденной» Королевой на филотическом уровне, поддерживали образ взаимоотношений Королевы Улья и рабочих, пока одно из этих таинственных, лишенных воспоминаний существ не вместит весь образ в свой мозг и, таким образом, не завладеет им.
– Да.
– Но откуда берутся эти существа? Откуда вы их берете?
– Ниоткуда. Мы зовем, они сразу возникают.
– Значит, они повсюду?
– Здесь их вообще нет. Здесь их нет нигде. Они в другом месте.
– Но ты сказала, что ниоткуда их не берешь?
– Двери. Мы не знаем, где они, но везде присутствует дверь.
– Что эти двери собой представляют?
– Твой мозг подсказал мне это слово. Дверь. Дверь.
Теперь Эндер понял, что его мозг в ответ на их запрос, как обозначить данную концепцию, выдал слово «дверь». И тут в его голове что-то щелкнуло, и до него наконец-то дошло, что пыталась объяснить Королева.
– Они из другого пространственно-временно́го континуума. Но они могут проникнуть к нам в любой точке пространства и времени.
– Для них все точки как одна. Все «где» совмещены в одно. Положение в пространстве они узнают из образа.
– Но это невероятно. Вы вызываете какое-то существо из другого пространства и…
