Антон Первушин - Корабль уродов
― Ну ладно, ― сказал я, постаравшись выглядеть невозмутимым. ― Замнем для ясности. Идем мы по следу Димона, но я опасаюсь, что могут быть новые гробы. Ты-то чего-нибудь чуешь?
Кривой почесал затылок, как тот балбес, а потом вдруг выдал:
― Тропа странная.
Я насторожился:
― Что ты хочешь этим сказать?
― Прямая. Не ходят так искатели. Кружат. Гайками провешивают. Курят подолгу. Бычков нет на тропе. Странно.
― Что думаешь? Варианты есть?
Вспомнив о вредной привычке, которую я не разделяю, Кривой достал пачку «Беломора», вытащил папиросу, размял, прикусил и засмолил. Я терпеливо ждал, пока он завершит ритуал.
― Тропа из Кратера идет, ― сообщил Кривой, задумчиво глядя в землю. ― Шли по прямой. Гробы не искали. Натопали. Убегали, что ли?..
Убегали? Черт возьми, подумал я, а ведь, похоже, прав Кривой. Шерлок Холмс и доктор Ватсон, мать его в душу! Тропа, которую группа Димона оставила, и в самом деле странная. Необычная тропа. Не обманула меня интуиция. Не ходят так искатели. Но и не убегали. Не похоже это на беготню. А на что похоже?.. На что?.. На указку ― вот на что! Словно им кто-то направление давал в обход аномалий. А они шли ― и шли быстро, словно боялись, что потеряют направление, что чудо кончится и тогда швах. А Димон еще успевал пометки на карту наносить ― опытный был искатель, с мыслями о будущем.
― Загадка, ― подытожил я вслух. ― Не люблю загадки.
― Кто их любит? ― философски отозвался Кривой.
― Ладно, ― сказал я. ― Ничего мы сейчас всё равно не придумаем. Но тактику надо сменить. Тропа тропой, однако излишняя предосторожность не помешает.
Мы вернулись к группе. Дерсу уже всё прибрал. Афганец травил что-то веселое, разводя и сводя руки. Народу нравилось. Вован с Брынзой похохатывали.
― Кончай перекур, ― сказал я. ― Рюкзаки надеть, по номерам строиться. Дистанция между номерами ― пять шагов.
Группа беспрекословна подчинилась. Я дал указку. Пошли. Хоть одно радует: авторитет признали и зауважали.
На этот раз темп я задал поскромнее. Продвигались прогулочным шагом. Я старался придерживаться тропы Димона, но всё чаще останавливал группу, чтобы выйти вперед и побросать гайки. Бросал и понизу, и вверх, но без толку ― словно и впрямь аномалий здесь никаких не было и нет. Слишком легко и просто мы выходили на легендарную Скучную Деревню. Подозрительно легко выходили…
Держались берега озера. Миновали кедровый урман, потом снова пришлось проламываться сквозь папоротники, которые вымахали чуть ли не в человеческий рост. А потом Брынза вдруг остановился. Широко шагавший Вован едва не налетел на него, и оба замерли, таращась куда-то вперед.
― Стоп! ― крикнул я и добавил для убедительности: ― Стоять всем!
Бросился вперед и тоже замер.
Зрелище, конечно, было потрясающее. Впереди, за папоротниками, в одном месте берег озера сильно осыпался, обнажив красную спрессованную импактом глину, и из этой глины торчало выступом, похожим на нос атомной субмарины, черное гладкое… тело. Антрацита таких размеров я никогда раньше не видел. И сразу понял, что вытекает из увиденного. Гильзин был прав! Ось действительно существует! И вот, оказывается, где она прописалась ― рядом со Скучной Деревней!
Но нужно было удостовериться. Нужно было узнать наверняка.
Я потащил из кармана антрацитовый компас. Трясущимися пальцами откинул стальную крышку. Опустил глаза. Микроскопическая капля черного тела, заключенная в этом примитивном приборе, вытянулась в стрелку, указывая туда, где торчал черный выступ. Сомнений не оставалось. Перед нами ― Ось Гильзина!
Я потратил на эти простые действия секунд пятнадцать-двадцать. И этих секунд хватило, чтобы всё пошло кувырком.
Номера, вместо того чтобы дожидаться терпеливо команды, сбились в кучу, а потом сорвались к берегу, радостно гогоча, матерясь и вопя на ходу: «Это ж антрацит, мужики, это антрацит!» Даже Косой, несмотря на свой опыт, не удержался ― пошлепал за остальными. Я в этот момент глянул влево, глянул вправо, увидел кучи грязного тряпья под деревьями и понял, что мы влипли по-настоящему. Я хотел крикнуть: «Стойте, идиоты!», но язык прилип к гортани. Всё равно ведь не успеваю, а так хоть какой-то шанс…
Первым захлебнулся диким воплем и утих навсегда Вован. Я стоял лицом к берегу, и всё отчетливо видел. Бандит влетел прямиком в юлу. Его подхватило и плавно так, словно в замедленной съемке, завертело на месте. Обороты ускорялись, за две-три секунды юла разогналась, а потом ее слои сдвинулись друг относительно друга, и кровавые ошметки разлетелись широким веером. Юла тут же двинулась в сторону Афганца. Он оглянулся на крик Вована, ничего не понимая и ничего даже не успевая толком разглядеть, и юла сожрала его столь же быстро и беспощадно.
Дерсу среагировал-таки и прожил чуть дольше остальных. Он резко изменил направление и побежал, высоко задирая пятки, к ближайшим лиственницам, но не добежал, а вляпался в мыльницу ― упал на бок, пополз, хрипя и сплевывая кровавые сгустки. В это время юла рвала Брынзу, а Косой наконец-таки замер в надежде, что его минует, но тут сверху ударила мухобойка, и от искателя осталось только округлое тлеющее пятно на таежной подстилке.
Я стоял, не дыша и ожидая своей участи. Расправа заняла времени не больше, чем мне понадобилось на то, чтобы достать антрацитовый компас и посмотреть на черную стрелку. Он, кстати, так и оставался в моей выставленной руке, и сейчас мне казалось, что прибор обжигает пальцы.
Дерсу продолжал ползти, кашляя и задыхаясь. Глазные яблоки у него лопнули ― он ничего не видел и ничего, скорее всего, не соображал от боли, ― но полз и полз, сминая папоротник и оставляя на широких листьях след из пузырящейся крови. Он дополз до лиственницы и замер, уткнувшись головой в ствол.
Я ждал. Молча стоял и ждал. И как ни странно, почти не боялся. А чего бояться, когда смерть ― вот она, рядом? В конце концов, все когда-нибудь умрем, а во мне нет чего-то такого особенно ценного. Ну всплакнет Наташка разок. И найдет себе другого кооператора.
Казалось, что юла подошла совсем близко. Остановилась в миллиметре от вытянутой руки с компасом. Проклятый гипермобиле! Но это, конечно, была иллюзия ― юлу нельзя ни почувствовать, ни увидеть, ни услышать. Одна из самых смертоносных аномалий. За проход через нее приходится платить жизнями. Вот и я заплачу…
Минута истекала за минутой, но юла не торопилась превращать меня в кровавый фарш. И мухобойка, то бишь нестационарная супербарическая аномалия, куда-то запропастилась.
Я не знаю, сколько простоял в позе памятника самому глупому и жадному искателю на свете. Может быть, несколько минут, а может быть, несколько часов. Во всяком случае к моменту, когда меня в первый раз ударило, я не чувствовал уже ни рук, ни ног.
