Антон Первушин - Корабль уродов
Так вот, из-за разрушения Тунгусского Тела образовалось несколько кратеров с различным строением: бороздообразные и округлые, с цокольным валом и насыпным валом ― выброшенные слои грунта перемешались, потом началась эрозия, восстановление растительного покрова, и уже через десять лет после импакта определить границы того, что мы по привычке называем Кратером, не представлялось возможным. Но определили ― потому что Кратер был и остается четко очерченной территорией, инопланетной язвой на Земле. И хотя незримая граница, которая отделяет область, где действуют иные физические законы, от нашего, привычного и скучного, мира, не имеет правильной геометрической формы, а в отдельных местах периметра преобладают рытвины и глубокие овраги, ее, эту границу, принято называть Валом ― наверное, не в честь даже эллипсоидного вала астроблемы, а памятуя, что так с давних пор называется оборонительная земляная насыпь, защищающая Ойкумену от варваров-захватчиков. Однако там, где мы стояли под косыми лучами вкрадчивого таежного солнца, наличествовал самый настоящий вал ― высотой метров в девять-десять, спрессованный из отброшенного чудовищным ударом грунта и поросший мхами и редкими соснами. К основанию вала примыкала сплошная черная полоса старых вывалов шириной с километр, потом шел молодой лес из елок и лиственниц, почти без подлеска, еще дальше ― папоротниковые джунгли, с большими и словно выжженными проплешинами, явные следы стационарных аномалий. За долиной папоротников был различим изогнутый край Южного озера ― заполненной водой малой астроблемы. Где-то там дальше находится Скучная Деревня ― место, о котором я только слышал, но рядом с которым никогда не бывал да и не сунулся бы, если бы не Хоза с Афганцем.
И вот не хотелось мне теперь спускаться с Вала, хотя и видел я отчетливо тропу Димона, а в воздухе ничего не чувствовал. Плохой всё-таки из меня искатель ― так и не научился расшифровывать интуитивные позывы. Не Флоренский. И даже не Димон, покойся он с миром.
― Всем номерам! Тропу видите? Вперед!
И мы пошли по Валу вниз, в Кратер, хотя тревожное чувство близкой опасности не покидало, а продолжало усиливаться.
Полосу вывалов преодолели за час ― тут продвигались осторожно, среди корней катастрофных выворотней и в перепутанных обугленных ветвях легко было споткнуться и переломать конечности. В лесу ускорили темп, но через каждые пятнадцать минут я останавливал группу, сверялся с картой, советовался с Кривым и давал новую указку.
Когда приблизились к стационарным аномалиям, я устроил демонстрацию для неофитов. Снял со связки десяток гаек и раскидал их, целясь в проплешины между папоротниками. Семь гаек ушли в «молоко», три попали в «яблочко». Грохнуло и полыхнуло внушительно. Прищурившись на отсветы, я оценил результат. Три аномальные зоны. Две суббарические, одна гипертермическая. А по-простому, по-искательски: пара мыльниц и единица скороварки.
Посмотрел на бандитов. Те, как ожидалось, стояли, открыв рты и пялясь туда, где после одномоментного выделения скрытой энергии всё еще трепетал и искрился воздух. А на самом деле ― не совсем воздух, ибо внутри большинства аномалий нормального воздуха не бывает.
― Смотрите и запоминайте! ― громко сказал я, привлекая общее внимание. ― Это вам не из стволов друг в друга шмалять. И не на рысь охотиться. Эта штуки поведения и повадок не имеют. Они не ошибаются. Они не бывают усталыми. Они не бывают сытыми. Они тупо ждут, когда вы в них заползете, чтобы прихлопнуть быстро и надежно. Как вы думаете, почему среди старых искателей увечных совсем нет? Потому что из ловушки не выбраться. Нет такого искателя, который в ловушку попал и живым из Кратера ушел. Теперь всё ясно?
Похоже, на этот раз проняло даже Вована. Он побледнел, почти до зеленого оттенка, и сразу как-то осунулся. Догнал наконец, что идет первым номером, а значит, судьба гайки положена именно ему. Но тут я проявил милосердие, а точнее, вспомнил о неписаных правилах похода и поменял впередиидущего.
― Пятый номер, Брынза, вперед. ― объявил я. ― Владимир, шестой номер, пропусти его. Поменяйтесь. Аккуратнее. С тропы не сходите. Двинулись!
Надо было видеть, какое облегчение нарисовалась на лице Вована и как перекосило рябую физиономию Брынзы. Но в Кратере их переживания ничего не значили. Потому что преимуществ друг перед другом они не получали. Как говорят опытные искатели: «пятый номер и шестой ― перерывчик небольшой». Если нарвемся на нестационарную аномалию с траекторией Вольфа-Маевского, медный таз неофитам гарантирован. Потому я и поставил Афганца третьим ― лично для меня он слишком ценная фигура, чтобы двигать его под юлу или консерву.
― Вперед!
Номера поменялись и пошли. След группы Димона был еще виден, и к полудню мы без всяких проблем одолели две три расстояния до отмеченных на карте крестиков. Здесь, на берегу Южного озера, я объявил привал и даже разрешил Дерсу развести небольшой костер и вскипятить воду для растворимого кофе из натовского пайка. Студенческая привычка ― оседать у озера.
Употребив кофе, новоиспеченные искатели повеселели. Зазвучали подколки, матерок, анекдоты.
Я всё еще продолжал озираться. Надеялся, что отляжет, но не отлегло.
Вытащил карту. Еще раз изучил. Потом поманил Кривого:
― Отойдем?
Отошли за ельник ― он казался вполне безопасным, поскольку выходил к воде.
― Что думаешь? ― спросил я. ― Чего-то такое висит в воздухе, но не понимаю что. Ты-то как Кратер ощущаешь?
― Не знаю, ― Кривой пожал плечами, хмурясь. ― Я номер второй.
― Авторитет тут качать не надо, да? ― одернул я Кривого. ― Тебе выводить группу, если что.
― Я б не пошел, ― признался Кривой. ― Это ж Скучная Деревня. Гроб на гробе. Если б Хоза не приказал, не пошел бы. Даже с тобой.
― Со мной? ― меня это заявление насторожило. ― Я чем-то отличаюсь?
― Начистоту, академик! Ты в первых завидных. Говорят, слово знаешь. Жалеют, что в торгаши подался…
Блин! Три раза блин! Так и чуял, что народ когда-нибудь просечет фишку. Почему и ушел из искателей. Много походов без потерь ― много вопросов по выходу.
― Ну ладно, ― сказал я, постаравшись выглядеть невозмутимым. ― Замнем для ясности. Идем мы по следу Димона, но я опасаюсь, что могут быть новые гробы. Ты-то чего-нибудь чуешь?
Кривой почесал затылок, как тот балбес, а потом вдруг выдал:
― Тропа странная.
Я насторожился:
― Что ты хочешь этим сказать?
― Прямая. Не ходят так искатели. Кружат. Гайками провешивают. Курят подолгу. Бычков нет на тропе. Странно.
― Что думаешь? Варианты есть?
Вспомнив о вредной привычке, которую я не разделяю, Кривой достал пачку «Беломора», вытащил папиросу, размял, прикусил и засмолил. Я терпеливо ждал, пока он завершит ритуал.
