Юрий Мишин - Чекист
Некоторое время спустя ими были доложены результаты, которые можно было бы считать нулевыми, если бы не два обстоятельства. Все трое ничем не отличались от обычного человека. Параметры организма не выходили за пределы существующих для человека границ. Однако, по показаниям томографа, температура тела у всех троих на ступнях и особенно кистях, а также головы была высокой, но опять же в пределах допустимой нормы. Только предполагая, что какие-то отличия могут быть, на это было обращено внимание. Кроме того, и это было куда как более существенно, чем температурная аномалия — у невидимок было измененное биополе или аура. Точнее в человеческом варианте его у невидимок просто не было.
Биополе человека, представляет собой как бы невидимую оболочку, ровную и гладкую, равномерно окружающую человеческое тело. Биополе невидимок было совершенно иным. Конечно, оно тоже окружало человеческую фигуру, но не было сплошным. Биополе невидимок было рваным. Оно топорщилось в разные стороны острыми иглами лучей, уходило в пространство разноцветными нитями, где они терялись постепенно, истончаясь до невидимости. Поле было чересчур неоднородным, по своей структуре. Имело дыры, как у очень больных людей. Различие было видно даже неспециалисту, различие существенное и чем-то даже пугающее. Данилов, впервые сравнивший два снимка биополя: человека и невидимки, тоскливо подумал, что это все-таки мутация. Таким образом, гипотеза биологов получила свое первое и достаточно серьезное подтверждение, какой бы фантастичной она не казалась. Косвенно биологическая природа невидимости подтверждалась и тем, что сомнительно было считать существование технического устройства столь компактного размера, которое позволяло бы носить его в кармане. Иного предположить было невозможно, поскольку невидимки свободно исчезали и появлялись вновь, не имея при себе ничего, что хотя бы отдаленно напоминало аппаратуру. Совсем добила наших спецов сделанная в Москве любительская видеозапись исчезновения девушки в купальнике на городском пляже. Причем купальник был таким миниатюрным, что в нем, просто негде было спрятать даже спичечный коробок.
После этих шокирующих результатов группа была усилена несколькими заранее проверенными на невидимость медиками и биологами. Они приступили к работе, но до настоящего времени каких-либо успехов не имели. Единственное, что точно было установлено, это некая взаимосвязь невидимости и аномального биополя. Это уже было хоть что-то. По крайней мере, появилась надежда выявить невидимок в силовых структурах Москвы, а в будущем и других регионах. Что и было сделано немедленно.
Распространять поиск на другие министерства и ведомства не стали в связи с невозможностью сохранить полную секретность. Диспансеризацию прошли все сотрудники силовых структур Москвы и, как следовало ожидать Нижнего Новгорода. Все без исключения, включая и нынешнего шефа ФСБ и даже Данилова. Для оправдания диспансеризации нижегородцев в столице пришлось затеять капитальный ремонт местных ведомственных медицинских учреждений. По этой причине все нижегородские чекисты по очереди направлялись в Москву. Предпринятые меры не замедлили дать положительные результаты. К трем известным невидимкам добавилось еще одиннадцать в Москве и три у нас, в Нижнем. Относились ли они к невидимкам де факто, сказать было трудно, но биополе давало им такую возможность. Поэтому ограничились тем, что взяли всех вновь выявленных владельцев рваного биополя на контроль и стали решать, что делать дальше. Было очевидно, что надо предпринимать какие-то меры. Но какими они должны были быть по прежнему, не знал никто. Два дня назад Данилов вновь побывал на приеме в Москве. Вчера он вернулся в Нижний, а сегодня вызвал меня к себе.
Глава 4
Если мне не изменяет память, то примерно такую версию развития событий и еще много чего другого я услышал от генерала Данилова в том памятном для меня августе 2007 года. По крайней мере, за суть изложенного могу ручаться.
Закончив говорить, шеф тяжело поднялся и подошел к окну. На улице уже темнело. Мы пропустили не только обед, но и ужин. Я подумал, что в здании наверно остались только дежурные да мы с Василием Петровичем.
— Ну и? — глухо спросил он.
Это может показаться странным, но слушая Данилова и едва поняв, что шеф не собирается отчитывать меня за дело Казимирова, или какие-то иные, неизвестные, но обязательно совершенные мною промахи по службе я испытал облегчение. И тихо, как ребенок, этому радовался. Как почти любой нормальный человек, я не очень любил начальство и конечно его побаивался. Боязнь это была не по поводу, а так, она существовала как бы сама по себе. Независимо от успехов или промахов в работе. Я, конечно, отдавал себе отчет, что раз Данилов вызвал меня и рассказал эту, тогда для меня еще полностью фантастическую историю, то видимо придется взять на себя дополнительную работу. Просто так наш шеф не стал бы беспокоить. Тем более столь подробно вводить в курс дела. Может быть, даже мне не уйти в этом году в очередной отпуск (накрылась моя рыбалка медным тазом), но такая наша судьба. До ухода на пенсию кто в 45, а кто и в 40 лет мы себе почти не принадлежим. Да и потом еще долгие годы несем в душе особый менталитет чекиста, который характерен только для людей, поработавших в спецслужбах. Вначале я даже полагал, что шеф шутит. Или это очередная мистификация, на которые по слухам, он был большой мастер. Причем выдуманная для одних, только ему известных целей. Сорок лет службы сначала в КГБ, а потом в ФСБ — это не шутка! Начинал-то он в годы коренной ломки нашего ведомства, еще при Хрущеве.
Однако минут через десять до меня, наконец, начало доходить, что дело то не шуточное. Что шеф шутить вовсе не собирается, а говорит вполне серьезные вещи и эти самые вещи имеют, по всей видимости, ко мне самое прямое отношение. Иначе, зачем бы он все это рассказывал при том, совершенно невероятном уровне секретности, который здесь был приоткрыт. Я, конечно, читал в детстве фантастику и прочую аналогичную литературу. А позже и появившееся у нас в девяностых годах западное «фэнтази» и даже некоторое время увлекался ими. Но проза жизни, укрепившаяся во мне за годы учебы в Лобаче, как на студенческом жаргоне именовался Нижегородский университет имени Лобачевского, и несколько лет службы под началом Данилова, мягко говоря, не способствовали склонности к упомянутой литературе. Поэтому я совершенно не был готов к такому повороту событий.
— Ну, чего молчишь? — шеф нетерпеливо прервал мои, довольно сумбурные мысли. — Тебе не интересно?
