Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия
— Ты можешь хорошо заработать на этом, — сказала Сара. — Всем в городе нужны новые колодцы, а старого Гарри схоронили в прошлом году вместе с его лозой.
— Мне лоза не нужна — я сама лоза. Если тебе тоже требуется колодец, копай вон там. — Я показала на кучку яблонь, выглядевших свежей остальных.
Мэтью, снова вскипятив мне воду для чая, взялся за «Сиракьюс пост-стэндард». С «Монд» она, конечно, соперничать не могла, но он остался доволен. Я уминала горячие тосты, Сара и Эм пили кофе и подозрительно смотрели, как я работаю с электроприборами.
— Придется сегодня в третий раз заварить. — Сара вытряхнула отходы из кофеварки.
Большей частью без кофеина, передала Эм в ответ на мой обеспокоенный взгляд. Я уже много лет так мошенничаю. Телепатия для секретных разговоров в этом доме была не менее полезна, чем СМС.
Я выскребла для очередного тоста остатки масла, не зная, есть ли оно еще в холодильнике — и увидела рядом новую пластиковую коробочку.
Эм, которую я хотела поблагодарить, была на другом конце кухни. Значит, Сара? Мэтью поднял взгляд от газеты.
Холодильник был открыт. Банки с джемом и горчицей на верхней полке сплотили ряды, и дверца захлопнулась.
— Дом? — спросил Мэтью небрежно.
— Нет, Диана, — с интересом глядя на меня, ответила Сара.
— Что это было? — выговорила я, тараща глаза.
— Это ты нам скажи. Когда ты намазала девятый по счету тост, холодильник открылся, и из него выплыло масло.
— Я как раз подумала, есть у нас еще или нет.
Эм захлопала в ладоши, радуясь еще одному проявлению моей силы, Сара попросила извлечь из холодильника еще что-нибудь, но у меня больше не получалось.
— Попробуй шкафы, их легче открыть, — предложила Эм.
— Ты просто подумала, и всё? — спросил Мэтью.
Я кивнула.
— А вчера, когда летала, ты приказывала что-нибудь воздуху?
— Я подумала «лети» и тут же взлетела. В этом я, правда, нуждалась больше, чем в масле — ведь ты грозился меня убить. Не в первый раз, между прочим.
— Она летала? — ахнула Сара.
— А сейчас тебе нужно что-нибудь? — продолжал Мэтью.
— Сесть. — У меня подгибались ноги.
Сзади ко мне любезно подъехала табуретка.
— Так я и думал. — Мэтью, удовлетворенно улыбнувшись, вернулся к газете, но Сара тут же ее отняла.
— Перестань ухмыляться, будто Чеширский кот. Что такое ты думал?
При упоминании о коте со двора через кошачью дверцу вошла Табита и сложила к ногам Мэтью задушенную мышь-полевку.
— Merci, ma petite,[66] — сказал он серьезно, — но я пока не хочу.
Табита, досадливо мяукнув, утащила добычу в угол и принялась валять по полу.
— Так что ты там думал? — повторила свой вопрос Сара.
— Ребекка и Стивен все устроили так, чтобы Дианину магию нельзя было вызвать насильно. В случае необходимости она срабатывает сама. Гениально, правда?
— Гениально, но нереально, — сказала Сара.
— Отчего же, вполне реально. Попытаемся мыслить так, как ее родители. Ребекка видела то, что когда-то случится в Ла Пьере. Она, пусть не во всех подробностях, знала, что некая ведьма захватит в плен ее дочь и что дочь сумеет спастись. В магии не было необходимости, вот чары и устояли.
— Как же нам учить Диану управлять своей магией, если она и вызвать-то ее не способна?
Дом не дал нам продолжить дискуссию. Вслед за громом, похожим на пушечный выстрел, по полу застучала чечетка.
— Вот черт, — застонала Сара. — Чего ему опять надо?
Мэтью отложил газету.
— Что-то не так?
— Ему нужны мы. Он хлопает в гостиной дверьми и двигает мебель, чтобы привлечь наше внимание. — Я облизнула пальцы и зашлепала к выходу. Огни в холле мигали.
— Ладно, идем уже, — пробурчала Сара.
В гостиной ко мне заскользило кресло.
— Диана, вот кто ему понадобился, — сказала Эм — впрочем, это и так было ясно.
Вампира с быстрой реакцией дом, однако, не предусматривал: Мэтью выставил ногу и не дал креслу подсечь меня под коленки. Старое дерево затрещало, наткнувшись на крепкие кости.
— Не волнуйся, Мэтью — он хочет, чтобы я села, ничего больше.
— Ему не мешало бы поучиться хорошим манерам, — заметил муж, когда я сделала это.
— Откуда тут мамина качалка? — поинтересовалась Сара, оглядев комнату. — Мы давным-давно от нее избавились.
— Вместе с качалкой вернулась бабушка, — сообщила я. — Она поздоровалась с нами, когда мы приехали.
— А Элизабет с ней была? — спросила Эм. — Высокая такая, серьезная?
— Была, но все больше за дверью пряталась. Я ее толком не рассмотрела.
— Привидения теперь не часто являются, — сказала Сара. — Мы думаем, что Элизабет — это дальняя родственница, умершая в 1870-х.
В камин из трубы свалился зеленый клубок с двумя вязальными спицами.
— Дом предлагает мне заняться вязанием?
— Это мое. Начала несколько лет назад свитер, а он исчез. Дом постоянно что-то утаскивает. — Эм подобрала свое рукоделие и показала Мэтью на викторианский диванчик с жуткой цветастой обивкой. — Присаживайтесь. Дом не сразу припоминает, что он хотел сказать. У нас числятся пропавшими кое-какие фотографии, телефонная книга, блюдо для индейки и мое любимое зимнее пальто.
Мэтью, явно побаиваясь, как бы фарфоровое блюдо не снесло ему голову, сел рядом с Эм. Сара с раздраженным видом заняла виндзорское кресло.
— Ну давай же, — выпалила она пару минут спустя. — У меня еще дел полно.
Из щели в зеленой стенной обшивке выполз толстый коричневый конверт. Повисел немного, пролетел по комнате и приземлился у меня на коленях.
«Диане» было нацарапано на нем синей пастой. Мелкий женственный почерк матери я знала по школьным запискам и открыткам на день рождения.
— От мамы. Что это может быть?
— Понятия не имею, — ответила Сара, удивленная не меньше меня.
Внутри обнаружился еще один конверт и что-то обернутое в папиросную бумагу. Конверт был бледно-зеленый, с более темной каймой по краю. Мы с папой купили этот почтовый набор маме в подарок — на каждом листке бумаги был напечатан букетик ландышей, белый с зеленым. К глазам подступили слезы.
— Хочешь побыть одна? — привстал Мэтью.
— Нет. Останься.
Вся дрожа, я вскрыла конверт. Под лилиями стояла дата: 13 августа 1983 г.
Мой седьмой день рождения. Всего за несколько дней до отъезда папы и мамы в Нигерию.
Я пробежала глазами первую страницу письма. Она выпала у меня из рук, опустилась на пол.
— Диана? — Страх Эм чувствовался не только слухом, но и на ощупь.
Затолкав письмо в глубину кресла, я снова схватила большой пакет, который дом так долго хранил для меня. Под папиросной бумагой ощущалось что-то плоское, тяжелее положенного, заряженное невероятной, уже знакомой мне силой.
Услышав, как запела моя кровь, Мэтью встал за спинкой кресла, положил руки мне на плечи.
Я развернула первый слой упаковки. На самом верху лежал обыкновенный листок белой бумаги с побуревшими от возраста краями, с тремя затейливыми рукописными строчками.
— «В начале всего — отсутствие и желание, — выговорила я стиснутым горлом. — В начале всего — кровь и страх».
— «В начале всего — открытие чародеев», — закончил Мэтью. Едва дождавшись, когда я передам листок ему, он понюхал его и молча вручил Саре. Я окончательно развернула бумагу.
У меня на коленях лежала недостающая страница «Ашмола-782».
— Боже, — выдохнул Мэтью. — Это то, что я думаю? Откуда ее взяла твоя мать?
— Надо письмо прочесть, — пробормотала я, глядя на ярко раскрашенную картинку.
Мэтью, подобрав упавший листок, стал читать вслух:
Дорогая Диана! Сегодня тебе исполнилось семь — очень важный возраст для ведьмы. В семь лет пробуждается и начинает формироваться сила, но твоя пробудилась сразу, как только ты родилась. Ты с самого начала была особенной.
Колдовской вес пергамента давил на мои колени.
Если ты это читаешь, значит, нам с отцом удалось внушить Конгрегации, что им нужен он, а не ты. Не вини себя: другого решения просто не было. Мы надеемся, ты теперь достаточно взрослая, чтобы это понять…
Мэтью, легонько сжав мое плечо, возобновил чтение:
…И продолжить начатую нами охоту — сбор информации о себе и собственной силе. Эту страницу вместе с запиской мы получили, когда тебе было три. Они пришли в конверте с израильским штемпелем. Обратного адреса и фамилии отправителя, по словам факультетского секретаря, не было — записка и рисунок, ничего больше.
Все четыре последних года мы, лишенные возможности задавать кому-то вопросы, пытались разгадать смысл этого послания. И пришли к выводу, что на рисунке изображена свадьба.
— Да, это свадьба — химическая свадьба ртути и серы. — Мой голос после богатых обертонов Мэтью прозвучал резкой нотой. — Критический шаг в создании философского камня.
