Александр Лаврентьев - Пограничник
Головастиками охранники называли ученых.
Внезапно со стороны туалета ударили в дверь, потом еще раз, словно аспидно-черные гады догадались, что жертвы ускользают от них.
Полковник замер посереди комнаты. Он выставил перед собой почти бесполезный пистолет.
— Зашевелились!..
Иван заметался, отыскивая все, что могло, на его взгляд, пригодиться. Спрятал в сумку попавший под руку аэрозольный баллон, какие-то хромированные лопаточки, обеденный ножик, оборвал обвисшие провода, смотал и запихал в карман. Сунул нос в колбу на столе, фыркнул от резкого запаха. Полковник тем временем вывернул из угла огромный баллон с пропаном. Он не отрываясь смотрел в угол, откуда доносилась возня.
Иван закончил грабеж, надо было уходить.
— Ты давай, — сказал полковник, — иди первый. Я им, гадинам, сейчас сюрприз приготовлю. Я быстро.
Он наклонился, открыл вентиль, убедился, что баллон не пустой и газ поступает, втянул несколько раз носом воздух.
— Нормально… — больше он ничего не успел сказать.
Из темноты на него прыгнуло черное тело. Сегментированный хвост вращался в воздухе, держа курс. Полковник со всей силы ударил тварь газовым баллоном. Она отлетела в угол, но тут же на него прыгнула другая.
— Уходи! Уходи на хрен! — заорал полковник, размахивая баллоном.
— По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну! — начал он говорить громовым голосом. — И на головах у нее были как венцы, похожие на золотые, лица же ее — как лица человеческие!
Он отбросил вторую гадину, но первая, опомнившись, заходила на него слева.
— На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев был, как стук колесниц! — голос полковника загремел. — У нее были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала, власть же ее была — вредить людям!
Иван бросился на помощь, но полковник заорал на него матом. Страшен был его вид в это мгновение: окровавленные бинты сбились, черная тень, почти такая же черная, как и окружавшие их твари, металась по стенам.
— А царем она имела ангела бездны!
— Нет! — Иван метнулся к столу, схватил колбу, плеснул кислотой в тварей, стараясь не попасть на полковника, затем метнул колбу с остатками жидкости к проему, схватил со стола прибор, бросил в первого монстра, сбив его в сторону.
Некоторое время ничего не происходило, потом кислота начала растворять панцири странных существ. Комната наполнилась пронзительным визгом. Запахло паленой синтетикой. Напавшие на полковника «скорпионы» отступили, а показавшиеся в проеме новые твари медлили, не решаясь атаковать.
Иван схватил полковника в охапку и потащил к шахте. Возле проема полковник опомнился.
— Куда? Сдурел? Я ж по таким лазал в последний раз сорок лет назад. Давай вперед!
Медлить было нельзя, и Иван спиной вперед нырнул в проем, подтянул ноги, кое-как выпрямился. Узко, но деваться некуда: как всегда, приходилось действовать в предлагаемых обстоятельствах и либо выжить, либо погибнуть. Иван уперся спиной в каменную стену, левой ногой — в противоположную, оттолкнулся правой и начал подъем, помогая себе руками. Через три метра он остановился и посмотрел вниз — убедиться, что полковник Мигай поднимается следом. Внизу что-то запыхтело. Кажется, полковник все-таки внял голосу разума и полез вслед за ним. Но в следующий момент полковник приглушенно вскрикнул, послышалась возня, и полковник исчез из виду, словно его выдернули из шахты, как пробку из бутылки. Иван хотел спуститься вниз и помочь, но услышал крик, который продрал до костей и заставил работать быстрее ногами и руками.
— Беги! Беги! — кричал полковник неестественно тонким голосом. — Беги, Ванька! Я их тут задержу!
Уж как полковник Мигай мог задержать тварей, которые рвали его на клочки, Иван и представить себе не мог, но он в два счета взлетел до створок лифта, находящихся, по-видимому, через этаж, — считать метры Ивану было некогда. Задержав дыхание, чтобы не наглотаться газа, которым тянуло снизу, он раздвинул створки, перевалился, переполз через порог, свалился вниз, на пол. Закрыл их, отдышался. Голос полковника перешел в вопль и оборвался. Иван не выдержал, крутанул колесико полковничьей зажигалки, открыл шахту, бросил зажигалку вниз и кинулся в темноту, прочь от этих тварей, от рвущегося наружу пламени и от последнего крика полковника Александра Мигая…
…Соображать он начал спустя полчаса. До этого он бежал: сначала по этажу, хлопая дверями, затем — по бесконечному коридору. Он бежал, надеясь, что ноги сами вынесут его к лестнице. Потом он очутился на ней и ринулся наверх. Вверх и только вверх. Он мчался как испуганная кошка. Один раз на площадке он мельком увидел светящиеся зеленым глаза и услышал рычание. Не раздумывая, несколько раз выстрелил. В темноте кто-то упал. Но он даже не остановился. Ноги несли и несли Ивана вверх все двадцать два этажа до блока D-8. Задержался он только на десятом, чтобы запустить громадные железобетонные пневматические люки, полностью перекрывающие нижние этажи — на случай прямого ядерного удара. Помнил из вводной инструкции, которую ему прочитали при приеме на работу. Надо же!
Удар по защитному стеклу, рывок рычага вниз, еще один рывок, еще… Хоть пневматика работает, и то ладно. Рядом зашипело, дрогнуло перекрытие под ногами, пол дернулся и начал перемещаться, закрывая просвет между этажами. Иван прыгнул на следующий лестничный пролет, харкнул на движущуюся плиту, хоть и слюны-то почти не осталось. Плевать. Плевать на запасы воды и еды, которые оставались где-то там, в недрах «Нового Авалона», и на возможную радиацию тоже плевать. Плевать, плевать, плевать…
Он повернулся и ринулся наверх.
Глава вторая
ЧЕРНОЕ НЕБО
Иван легко нашел нужный этаж, лестницу под литерой С и дверь. Никакого труда не составило добраться до щитовой по указателям. Все было просто прекрасно, если б не одно «но»: генератор сдох. Иван еле опустил рубильник в нужное положение, но толку от этого не было. Мертвые этажи «Нового Авалона» так и остались мертвыми. Иван в отчаянии стукнул кулаком в стену, потом еще и еще, пока боль от ударов не стала почти такой же сильной, как боль в душе.
Потом он долго стоял, прислонившись лбом к холодной стене. Кажется, он даже плакал. Мыслей в голове не осталось, что делать дальше и куда идти теперь, он не знал, да и не хотел сейчас думать об этом. Фонарик на каске светил слабее и слабее: садились батарейки. Как в тумане, он набрел на тесную каморку электромонтера, который, судя по удручающе скудной обстановке, наверняка был конви, и забился в нее. Подпер дверь шкафом, упал на жесткую узкую койку, застеленную старым казенным одеялом, и забылся смутным, нервным сном, хватаясь за пистолет, когда ему мерещились то чудовища, врывающиеся в каморку, то шорохи за перегородкой, то падение в черноту. Снов не было. Совершенно. Была только тьма.
Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Тук-тук-тук… Иван открыл глаза и сел. Впрочем, с таким же успехом он мог их и не открывать. Все равно ни хрена в темноте не видно. Он на ощупь нашел каску, надел, защелкнул под подбородком застежку ремешка, хотел включить фонарик, но передумал, вслушиваясь. В комнате похолодало: подземелье «Авалона» постепенно остывало. Ивану это показалось странным, ведь на улице должно быть тепло. Впрочем, тут, под землей, наверняка низкая температура, но ведь не «ноль» же. Иван вздохнул, и собственное дыхание показалось ему слишком громким — такая тишина царила вокруг.
Тук-тук-тук. Тук. Тук. Тук. Ему показалось, что это эхо от ударов его сердца о грудную клетку. Может, кровь стучит в висках, может, он вообще повредился рассудком и ему все мерещится. А может, это неведомый зверь роет неподалеку нору когтями? Или это морок, наваждение, которые наводит на Ивана сама тьма? Кто знает, что за этими дверьми? Кто знает, что за следующими? И за следующими? Может быть, там опасность, а может быть, спасение, спасатели?
И снова откуда-то из темноты донесся тихий, едва слышный стук.
Если по Москве нанесен ядерный удар, то какие спасатели могут прийти на помощь так быстро? Значит, не спасатели? Галлюцинация, мираж?
Полковник так и не ответил, был ли ядерный взрыв. Он говорил об опасности, о том, что никого не осталось. Тогда почему остался Иван? И полковник? И почему Мигай так не хотел выходить на поверхность? Или хотел? Иван вспоминал разговор с полковником.
Нет, тот явно хотел остаться в подземном комплексе «Авалона», несмотря на постоянную опасность от разбежавшегося зоопарка. Он предпочитал мутантов тому, что было наверху. Или Иван что-то неправильно понял?
«Никогда не поймешь этих спецов БНБ, — думал он. — Все время что-то мутят-крутят, то ли скрыть хотят что-то, то ли, наоборот, хотят, чтобы ты о чем-то догадался.
Но самое интересное — скорпионы эти черные… Захоти они, выдернули бы меня из дымохода этого, где я висел, как волшебник Клаус с мешком подарков из детской сказки. А ведь полковник их до этого никогда не видел, потому и боялся так. Шеликудов он не боялся, хотя они его чуть не убили. Ну получил пару царапин, ну забинтовал я его. А здесь он просто… струсил? Да, может, и не струсил, но страшно ему было, это-то я видел. Вот только чего он боялся? Или кого?..»
