Софья Ролдугина - Кофе, можжевельник, апельсин
Эллис смиренно опустил взгляд:
– Доверюсь вашему опыту… то есть мудрости, – поспешил исправиться он, когда Клэр опасно сузил глаза. – Конечно, шулер первым предложит себя обыскать – хотя бы затем, чтобы иметь полное право закричать: «Меня подставили!», если краплёные карты у него всё же отыщутся. Но между шулером и убийцей есть одно важное отличие: первый почти всегда умеет блефовать, поскольку мошенничество – это профессия и навык. А вот скрыть эмоции убийце гораздо сложнее. Потому уверенность отца Адама несколько поколебала мои убеждения. Ровно до тех пор, пока я не понял: он уверен, что обвинят другого. Но об этом потом… А сейчас вернёмся к тому, с чего начали. Итак, изначально мне показалось, что отец Адам одержим властью. Но затем всплыли кое-какие интересные детали… Миссис Меррит, скажите, когда Огастин впервые заговорил о свадьбе?
Вопрос застал Рэйчел врасплох:
– Летом, – неуверенно ответила она и задумалась. – Да, летом, в самом начале июня.
Эллис обернулся к мистеру Панчу:
– А когда отец Адам вырубил часть сада под благотворительный огород?
– В конце мая, – не колеблясь, откликнулся адвокат. Очки его загадочно блеснули. – Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, мистер Норманн. Оригинально. Предупреждая ваш следующий вопрос – слухи о проклятии, которое лежит на развалинах замка, появились примерно тогда же.
– И деньги у мистера Меррита – тоже, если верить показаниям миссис Меррит, – кивнул Эллис удовлетворённо. – Причём поползли эти слухи из церкви. Миссис Аклтон, да будет благословенна её набожность, дословно запомнила, что сказал ей отец Адам после одной из исповедей: «И не смейте верить глупым слухам о проклятии. Замок – это просто развалины!». Надо полагать, что до тех пор миссис Аклтон, как и прочие деревенские жители, даже не задумывалась о том, что родовое гнездо Валтеров, покровителей и хозяев окрестных земель, может быть источником зла.
С лица Клэра сошло высокомерное выражение. Он сладко улыбнулся и ухватил щипцами очередной кусок кекса – прямо перед носом у Эллиса:
– Кажется, я тоже понимаю, к чему вы клоните. И мне начинает нравиться ваше чувство юмора.
– А мне – ваше, – хмыкнул Эллис и совершенно неподобающим для джентльмена образом ловко выхватил кусок из щипцов. Затем пристроил его на тарелку, стряхнул крошки с ладоней и продолжил: – Вот этот маленький фрагмент и позволил разрешить головоломку. Я понял, что власть для отца Адама – это средство. А цель – деньги. И всё встало на свои места. Искушение появилось, когда отец Адам решил расчистить часть земли под благотворительный огород, а заодно чужими усилиями заготовить дров на зиму, – позволил себе лёгкую усмешку Эллис. – Помочь ему вызвались несколько человек: Рон Янгер, Джон Кирни и, разумеется, Руперт-дурачок. Были и другие, но меня интересуют лишь эти трое. Присматривал за ними Огастин Меррит, казначей, ведающий жалованием работников, а, следовательно, заинтересованный в том, чтобы они не слишком-то отлынивали от расчистки развалин. Корни у старых яблонь длинные и уходят в глубину на два человеческих роста… Работали на «благотворительном огороде» обычно по вечерам. И вот представьте: закат, романтические сумерки, работники машут лопатами, изредка утирая пот… и вот слышен металлический лязг или, возможно, просто деревянный стук: лопата уткнулась в нечто твёрдое.
Тут догадалась даже я. Но меня опередила Рэйчел:
– Сундук. Они нашли сундук с золотом и серебром.
Эллис искоса посмотрел на неё:
– Вы знали?
– Нет, – качнула головой Рэйчел. Кэрол успокаивающе погладила сестру по плечу. – Наверняка – нет. Но не догадаться было сложно. Огастин… он подарил нам кое-что из того сундука, украшения из золота и серебра. Сказал, что купил их, но я-то знала, что он никуда не ездил! А потом появились эти странные деньги… Наверное, Огастин продавал некоторые украшения в городе, понемногу, чтобы не привлекать внимания. Тогда-то он и заговорил о свадьбе – ведь у нас появились средства, чтобы начать новую жизнь.
– Что ж, полагаю, у него намерения были самые хорошие, – вздохнул Эллис, и взгляд у него внезапно потемнел. – Судя по слухам, которые распространял отец Адам, нечто в составе клада указывало на ещё один клад – уже среди развалин. Первое сокровище пришлось поделить на всех – по крайней мере, разделить с Мерритом, который наверняка хитростью откупился от работников. Но делить второе отец Адам не пожелал. Между ним и богатством стояло лишь несколько свидетелей. И избавляться от них следовало аккуратно – так, чтобы остальные ничего не заподозрили.
При упоминании о «втором кладе» я едва сумела подавить восклицание – ни к чему было привлекать к себе внимание. Но слишком уж ясно вспомнился недавний сон об Алвен. Если отец Адам с сообщниками нашёл в сундуке указание на то самое сокровище, о котором она говорила, то алчные желания, увы, остались бы не удовлетворёнными.
Священный дуб – не совсем та ценность, которую жаждет обрести кладоискатель.
Эллис заметил мою полуулыбку и ворчливо поинтересовался:
– А у вас, леди Виржиния, очевидно, своя версия произошедшего? Может, поделитесь?
Я опустила взгляд; улыбка против моей воли стала шире.
– О, нет, ничего подобно. Просто вспомнился один сон. Продолжайте, прошу.
– Сон? – подозрительно сощурился Эллис. Я запоздало прикусила язык, сообразив, что о моих снах детектив знает гораздо больше остальных – кроме, разве что, Мадлен. – Впрочем, неважно. Косвенных доказательств у меня вполне хватит, чтобы обвинить отца Адама и инициировать обыск в церкви и прилегающих помещениях. Но есть два «но». Первое – убийца всё-таки лицо духовное. И за ним стоит громоздкая, но мощная система. Церковные суды ушли в прошлое, однако с оступившимися священниками по-прежнему разбираются, так сказать, по-своему. Если нарушение незначительное – например, взятка или вымогательство, то преступника отправляют в дальний приход. Например, на северные острова – всего населения там пара-тройка не слишком набожных рыбацких семей, а сама церковь и кладбище требуют большого ухода. Если же преступление значительное… Без наказания злодей, конечно, не остаётся, но вот добраться до него трудно: церковная верхушка старается избежать какой бы то ни было огласки. И это в высшей степени разумно: нельзя по одному отступнику судить обо всём духовенстве, а крикливые газетные заголовки подстрекают именно к этому, – вздохнул Эллис и досадливо взъерошил волосы. – Дело зачастую не доходит до суда, ссылку заменяют пребыванием в отдалённом монастыре со строгим уставом. Для преступника разницы нет, но для следствия – есть: порой невозможно до конца размотать клубок и найти всех осведомителей, соучастников, помощников… и жертв. И вот ещё что: иногда жертвы таких преступников на суде превращаются в соучастников. Это и есть второе «но».
Эллис умолк и придвинул к себе опустевшую чашку из-под кофе, разглядывая коричневые разводы на стенках. Адвокат деликатно снял очки и принялся протирать стёкла платком. Я тоже догадывалась, к чему клонит Эллис, но молчала, не желая ранить чувства сестёр Лоринг.
Дядя Клэр такой щепетильностью не обладал.
– Алхимик, – презрительно скривился он и царапнул безупречно ровными ногтями вышитый узор на скатерти. – На суде ему трудно будет доказать, что это он был орудием в руках отца Адама, а не наоборот.
Рэйчел стала совсем бледной и пошатнулась. Кэрол вскочила и неловко потянулась за графином с водой, едва не опрокинув сливочник. Я сделала Мэдди знак, чтобы та помогла сёстрам, но сама осталась сидеть на месте.
Что-то в последних словах детектива меня настораживало. Да и не в его привычках было давать разъяснения до того, как дело окончено. Обычно он поступал наоборот: хитрил, манипулировал, ловил на живца… И только в самом финале скупо обрисовывал ход следствия. А если и делился тайнами по ходу, то лишь для того, чтобы вытянуть из собеседника втрое больше сведений против того, что разглашал сам.
«Он выставил из комнаты детей, Паолу и Аклтонов, – размышляла я. – Значит, они ему не нужны. А сестёр Лоринг он оставил. И отправил куда-то Лиама…»
Эллис переждал суматоху, всё так же разглядывая кофейные узоры, а затем произнёс:
– Вообще-то хватило бы одного свидетеля, который бы подтвердил показания мистера Лоринга. На Руперта надежды нет – дурачок и есть дурачок. Отец Адам просчитал всё практически безупречно. Сам он ни разу не подставился. Посылки из городской аптеки для изготовления наркотических смесей он заказывал на имя Руперта и передавал их мистеру Лорингу, которого таким образом из жертвы шантажа превращал в невольного соучастника. Все, кто имел отношение к кладу, мертвы, опять-таки кроме дурачка… И отец Адам легко мог бы выйти сухим из воды, если б не ошибся в одной фигуре. Он попытался использовать Майлза Дарлинга, а это не тот человек, которым легко можно управлять.
