Софья Ролдугина - Кофе, можжевельник, апельсин
Эллис испустил трагический вздох и закатил глаза:
– Вот, классический несчастный случай. Никто бы не отправил вашу дочь на каторгу. Почти наверняка её бы оправдали, хотя судебный процесс в любом случае ударил бы по репутации, и пришлось бы переехать куда-нибудь в глушь… Собственно, вы и переехали.
Мистер Лоринг резко сжал кулак и ударил по скамье. От неожиданности я вздрогнула. Сердце у меня только начало успокаиваться, а тут вновь принялось колотиться, как от быстрого бега.
– Если бы я знал, что столкнусь здесь с шантажистом, то ни за что бы не переехал. Когда отец Адам услышал признание моей глупой Рэйчел, то на следующий же день заявился ко мне домой и поставил два условия. Первое – я не имел права запрещать дочерям посещать церковь. И второе – я обязывался поставлять ему… материалы.
Тут Эллис, который прежде всё происходящее, кажется, воспринимал как развлечение, насторожился:
– А теперь поподробнее. И, кстати, напоминаю – вы разговариваете с законным представителем Управления. – Он сунул руку во внутренний карман и продемонстрировал изрядно замятую бумагу, на которой отчётливо виднелась крупная печать. – Всё, что вы скажете сейчас в присутствии двух заслуживающих несомненного доверия свидетелей, я занесу потом в протокол. И использую на суде.
Мистер Лоринг опустил голову ещё ниже.
– Понимаю.
Взгляд у Эллиса смягчился.
– А я напомню, что жертва шантажа не подлежит судебному преследованию. И вы свидетель и потерпевший, а не обвиняемый – по крайней мере, если вы никого не убивали.
В ожидании ответа мистера Лоринга я задержала дыхание.
– Нет, – покачал он головой наконец. – Не убивал. Но тем не менее послужил силам не самым светлым. Отец Адам знал о моих занятиях алхимией. На первый взгляд его просьбы выглядели относительно невинными, хотя и выдавали характер властный и амбициозный. Он попросил сделать такие свечи или курения, которые подавляли волю, рассеивали внимание и делали волю человека более мягкой, податливой. Я полагал, что это нужно для того, чтобы заполучить влияние над прихожанами во время проповеди. Некоторые просьбы выглядели странно – курение с как можно более мерзким запахом, смесь, расстраивающая желудок. Затем он попросил африканскую дудку, которую привёз мне из путешествия приятель. И только после того, как отец Адам забрал медвежью шкуру, я понял, чего он добивался. Но, к сожалению, слишком поздно. Единственным свидетелем нашего общения был Руперт – он передавал приказы отца Адама, забирал у меня вещи. И кто бы поверил, что это не я виновен в убийствах? – Лоринг замолчал, а потом посмотрел на меня – мимо Эллиса, глаза в глаза. – Он обещал отобрать у меня дочерей, если я ослушаюсь. А мои наивные девочки верили ему. Он свёл Рэйчел с этим мерзавцем, Мерритом, своим сообщником… Скажите, мои девочки в порядке?
А я вспомнила вдруг испуганное и бледное лицо Рэйчел, судорожно стиснутые пальцы Кэрол – и отчаяние в тёмных глазах.
– Да, – сказала я. – Они в безопасности. Но в том, что с ними случилось, вина отнюдь не отца Адама.
– А вы жестоки, леди Виржиния, – усмехнулся Эллис, а затем обернулся к алхимику: – И мисс Кэрол Лоринг, и миссис Меррит в абсолютно безопасном месте. Лучшее, что вы можете сейчас сделать – вернуться в поместье и затаиться на несколько дней. Связываться с кем-либо запрещено, в особенности с отцом Адамом.
– Но мои дочери…
– Мистер Лоринг, – мягко перебил его детектив. – Вы ведь не собираетесь оспаривать решения представителя Управления? Лайзо проводит вас до поместья. Настоятельно не советую нарушать мои рекомендации.
Алхимик в тот же момент поднялся на ноги, до хруста расправляя плечи… нет, воздвигся – массивный и высокий, с чёрными, блестящими глазами, как у зверя. На мгновение я почувствовала себя так, словно стояла под наклонным обрывом, с которого в любой момент могли сорваться тяжёлые камни. Но Эллис, кажется, и не заметил колоссального давления. Он улыбнулся и указал пальцем на дверь. Угнетающая тишина длилась ещё несколько секунд, а затем Лоринг подхватил шубу и двинулся к выходу под визгливое скрипение половиц. Лайзо бесшумно последовал за ним, на ходу облачаясь в пальто; проходя мимо, он точно невзначай задел меня краем пустого рукава, и от этого мир покачнулся.
Хлопнула дверь.
– И что теперь? – спросил Клэр, глядя поверх моего плеча.
Эллис потёр виски, морщась.
– А теперь мы все отправимся по домам и хорошенько выспимся. У меня есть идея, как заставить отца Адама и его сообщника действовать… Нужно всё хорошенько обдумать. Но не сейчас, да… Утром. Где-то после полудня… Вы ведь проводите свою драгоценную племянницу до коттеджа?
Клэр вздохнул.
– Разумеется. Хотя бы потому, что сам возвращаюсь туда же.
Я боялась, что по пути домой он снова продолжит неприятную беседу, но присутствие Мадлен его сдерживало. В коттедже мы разошлись по своим комнатам и снова легли спать. Не знаю, переживания ли сыграли роль, дурно проведённая ли ночь, однако следующий день начался для меня в половине второго, ближе к обеду. А спустя полчаса, когда миссис Аклтон стала накрывать на стол, появился и Эллис.
– Придумал, – с ходу заявил он, обворожительно улыбаясь. Клэр выгнул бровь, являя собою воплощение сарказма. – Придумал, но расскажу за чашкой кофе и ломтиком кекса. В этом доме ведь умеют печь кексы?
Миссис Аклтон, как выяснилось, умела – и понимать намёки тоже.
Когда дети и хозяева дома были выдворены из столовой, а кофе – разлит по чашкам, Клэр сцепил пальцы в замок и без видимых признаков нетерпения поинтересовался:
– Итак?
– В основе любого преступления лежат либо деньги, либо страсти, либо власть, – ответил Эллис философски и переложил себе на тарелку ещё один ломтик кекса. – Чем раньше поймёшь, к чему стремится преступник, тем легче будет его поймать. В случае отца Адама я с самого начала неверно определил цель, потому и потратил столько времени бездарно. Как вы думаете, что им двигало?
Не считая детектива и меня, в столовой было шесть человек: Кэрол, Рэйчел, Мадлен, мистер Панч, Клэр и верный Джул у дверей. Сёстры Лоринг не присутствовали при ночном объяснении, а потому весть о виновности священника повергла их в шок. Рэйчел побледнела так, словно могла вот-вот упасть в обморок. Однако ни она, ни её сестра не проронили ни слова. Клэр также предпочёл промолчать.
– Жажда власти? – отважилась предположить я.
Эллис вздохнул.
– Мне тоже сначала так показалось. Стремление отца Адама незаметно манипулировать чувствами и действиями прихожан схоже с маниакальным. И ему это неплохо удаётся, надо признать. Но в небольшой деревне он и так облечён немалой властью. Ни одно решение не обходится без его совета… Да и как смерть рабочего может упрочить положение священника?
Рэйчел судорожно вздохнула. Я быстро посмотрела на неё и попыталась подтолкнуть Эллиса от общих рассуждений к изложению фактов:
– Постойте. Не совсем понимаю… Разве вы с самого начала подозревали отца Адама?
– Среди прочих, – невозмутимо кивнул Эллис. – Ещё когда Джон Кирни бросился под копыта лошади в этой нелепой медвежьей шкуре, было ясно, что пробежал он не так уж много. Немного позднее я спросил у мистера Грунджа, что находится ближе всего к тому месту, где Кирни выскочил на дорогу. Меня интересовали пустующие дома или хотя бы такие, в которых не живут большими семьями. И, представьте себе, подобных не нашлось! Есть несколько подходящих домов, но все они слишком далеко. А вот церковь расположена достаточно близко. И хозяйственных пристроек там хватает. Потом не без помощи Джула я смог подтвердить свою догадку: он бежал от церкви, а я засекал время. Результат получился безупречный… Единственное, что меня смущало поначалу – самый первый разговор с отцом Адамом. Помните, как горячо он ратовал за тщательное расследование?
– Смутно, – кивнула я. Гораздо лучше мне запомнилось последующее явление мистера Блаузи и встреча с мистером Лорингом.
– Это не аргумент, – фыркнул дядя Клэр. Я перевела взгляд на его тарелку и с удивлением обнаружила, что он расправляется уже с третьим куском кекса, порядочно опережая даже Эллиса. – Никакой преступник, если он только не полный дурак, не станет противодействовать расследованию. Это похоже на принцип шулера: если кто-то играет нечестно, то он первым сорвёт с себя рубашку, доказывая, что не прячет в рукаве карт.
Эллис смиренно опустил взгляд:
– Доверюсь вашему опыту… то есть мудрости, – поспешил исправиться он, когда Клэр опасно сузил глаза. – Конечно, шулер первым предложит себя обыскать – хотя бы затем, чтобы иметь полное право закричать: «Меня подставили!», если краплёные карты у него всё же отыщутся. Но между шулером и убийцей есть одно важное отличие: первый почти всегда умеет блефовать, поскольку мошенничество – это профессия и навык. А вот скрыть эмоции убийце гораздо сложнее. Потому уверенность отца Адама несколько поколебала мои убеждения. Ровно до тех пор, пока я не понял: он уверен, что обвинят другого. Но об этом потом… А сейчас вернёмся к тому, с чего начали. Итак, изначально мне показалось, что отец Адам одержим властью. Но затем всплыли кое-какие интересные детали… Миссис Меррит, скажите, когда Огастин впервые заговорил о свадьбе?
