Кристофер Мур - На подсосе
— Ну-у… да.
Джоди потрепала спортивную сумку на сиденье — в ней теперь лежали все деньги, которые Животные когда-либо платили Синии. Почти шестьсот тысяч долларов.
— Мне кажется, в этом смысле у тебя уже все схвачено.
Томми нахмурился.
— Я начинаю сомневаться в постоянстве твоего нравственного компаса.
— Ну еще бы. Ты провел всю ночь связанный, тебя била синяя доминатрисса, потом ты порвал ей горло. А этика наперекосяк у меня.
— В твоем изложении все выглядит так пошло.
Эбби заложила два пальца в рот и свистнула — пронзительно и едва ли не оглушительно в салоне такси.
— Алло, у вас тут водила. Вы не заткнетесь оба нахуй?
— Э-эй, — произнесла Джоди.
— Э-эй, — произнес Томми.
— Эй, маленькая жуткая девочка, — произнес таксист. — Ты у меня в такси больше не свисти, не то высажу прямо на обочину.
— Извините, — сказала Эбби.
— Извини, — хором повторили Джоди и Томми.
За исключением случайных серийных убийц и торговцев автомобилями, считающих их идеальными мерами объема багажника, дохлых шлюх никто не любит. («Ага, в эту малышку у вас поместится пять, а то и шесть мертвых проституток».)
— Она так натурально смотрится, — произнес Трой Ли, глядя на Синию. — Вот только руки под нее загнуты… и хлыстик этот… ну и кровища повсюду.
— И она синяя, — добавил Хлёст.
Остальные Животные скорбно кивнули.
Им выпало хлопотное утро: убирать кавардак, который им в магазине оставила Джоди, везти Дрю в травмпункт, чтоб ему там зашили лоб, рассеченный винной бутылкой (обезболивающие, которые выписали ему, они поделили между собой незамедлительно — помогают не так остро все переживать), затем объяснять пришедшему утром управляющему, почему в магазине разбита витрина, а теперь еще и это…
— Это у тебя почти степень по бизнесу, — сказал Хлёсту Барри, лысоватый коротышка. — Ты и должен знать, что делать.
— Нас не учат, что делать с дохлыми шлюхами, — парировал Хлёст. — Это отдельная программа. Политология, по-моему.
Несмотря на отупелость, которую они вызвали у себя обезболивающими, и ящик пива, распитый на парковке «Безопасного способа», всем было грустно и немного боязно.
— Густаво у нас уборщик, — сказал Клинт. — Ему и убирать, нет?
— Ахххх! — произнес Джефф, дылда и бывший спортсмен, и стукнул Клинта по голове выступающим суставом. Затем, как бы осознав, что палец будет неэффективной воспитательной мерой, сорвал у него с лица очки в роговой оправе и кинул их Трою Ли, а тот аккуратно разломил их на четыре части и вернул Клинту.
— Это ты во всем виноват, — сказал Хлёст. — Если б не заложил Флада легавым, этого бы не случилось.
— Я просто им сказал, что он вампир, — проныл Клинт. — Я ж не говорил им, что он тут. И про вашу вавилонскую блудницу не сказал.
— Ты не знал ее так, как мы, — вставил Барри, и голос у него сорвался. — Она была особенная.
— Дорогая, — сказал Дрю.
— Si, дорогая, — добавил Густаво.
— Наверно, ей наконец по карману было бы поехать в Вавилон, — сказал Хлёст.
— Прости их, ибо не ведают, что творят, — произнес Клинт.
Трой Ли нагнулся и осмотрел Синию, тщательно стараясь ее при этом не трогать.
— Через синюю краску синяков не видать, но чует моя кишка, он ей шею свернул. Кровь, должно быть, самого Флада. На ней никаких отметин не осталось.
— Укусов, в смысле? — уточнил Клинт.
— Конечно, в этом смысле, фалалей. Сам же сечешь, это сделала подруга Флада, правда?
— Ты почем знаешь? — спросил Хлёст. — Флад мог и сам.
— Это вряд ли, — сказал Трой Ли. — Томми был вот тут привязан — видишь на шнурах оранжевую дрянь? А замки открыты, а не сломаны.
— Может, Синия сперва его отпустила, а он ее угондошил.
Трой Ли снял что-то с лица Синии — так бережно, словно брал ее призрак.
— Если б не вот это. — И показал Хлёсту длинный рыжий волос. — Будь Флад на свободе, ей бы тут делать было нечего.
— Чувак, да ты прям как те ребята из «Расследования на месте преступления»,[22] — сказал Дрю.
— Надо позвонить следакам из убойного, — сказал Барри так, будто он об этом первым подумал.
— И попросить их приехать помочь нам с дохлой шлюхой, — подхватил Хлёст.
— Ну они же знают про вампиров, — сказал Барри. — Вдруг помогут.
— А давай мы ее к тебе домой перевезем, а потом и вызовем?
— Ладно, что будем с ней делать? — подвел итог Барри и пошире расставил ноги, заложив руки за спину: храбрый хоббит, готовый к единоборству с драконом.
Трой Ли пожал плечами.
— Дождемся, когда стемнеет, потом скинем в Залив?
— Я не могу ее трогать, — сказал Барри. — После всего, что между нами было.
— Маленькие putas,[23] — высказался Густаво, шагнул вперед и принялся заворачивать окровавленный ковер. У него были жена и пятеро детей, и хотя ни разу в жизни ему не приходилось избавляться от дохлой шлюхи, он отнюдь не считал, будто это чем-то хуже смены подгузника у пухлого карапуза.
Остальные Животные смущенно переглядывались, пока Густаво не зарычал на них. Тогда они кинулись передвигать тяжелую кроватную раму, чтобы не мешала.
— Да и не то чтоб она мне так уж когда-нибудь нравилась, — сказал Барри.
— Она из нас веревки вила, — сказал Джефф.
— А я, парни, как все вы, только чтоб кайф не обламывать, — сказал Трой Ли. — Мне и половина ее отсосов не понравилась.
— Давайте до вечера просто засунем ее в чулан, потом кто-нибудь вдвоем тихонько отвезет ее на Охотный мыс и скинет в море.
— В Рождество? — уточнил Дрю.
— Просто невероятно, что она сначала забрала у нас все деньги, а теперь еще и Рождество испортит, — сказал Трой Ли.
— Наши деньги! — возопил Хлёст. — Вот сука!
Никто не любит дохлых шлюх.
— Как же я порой люблю дохлую шлюху, — произнес вампир Илия бен Шапир, портя совершенно годную тему. Шлюхе он сломал шею перед тем, как выпить ее досуха, чтобы осталось тело. — Но не стоит слишком давить на очевидность. — Он заволок труп за мусорный контейнер и посмотрел, как заживают ранки на шее. Девицу он снял на углу Десятой и Мишн. Капюшон слишком просторного спортивного костюма на нем был опущен, поэтому шлюха удивилась, когда они свернули в переулок, и перед ней предстал очень бледный еврей.
— Гля-ка на тя. Я-т думала эт у нас пацан… — произнесла она свои последние в жизни слова. При ней была всего сотня долларов. Вот они, плюс спортивный костюм и пара кроссовок «Найк» теперь и составляли все наличные ресурсы древнего вампира.
В этот Город он прибыл на яхте стоимостью не один миллион, набитой шедеврами искусства ценностью и того больше, а теперь пал до того, что охотится за мелочью. Разумеется, ему принадлежало несколько домов по всему миру, в десятках городов имелись крупные заначки наличности — но до них еще нужно добраться. Ну и, вероятно, неплохо иногда подпустить волка поближе к дверям, так сказать, для разнообразия. В конце концов, и в Город он приехал, и птенчика себе завел лишь для того, чтобы хоть как-то развеять скуку. (Очень трудно чувствовать себя живым, когда ты восемьсот лет как мертвый.) И птенчику это удалось. Ему не было скучно — и жизнь в нем просто била ключом.
Илия вышел из переулка и глянул на небо. Грозил рассвет — у него оставалось, наверное, минут двадцать. И куда только время уходит? Он перешел через дорогу и позвонил в дверь мотеля, над которой горела вывеска: «СДАЕТСЯ. ПО ЧАСАМ, ДНЯМ ИЛИ НЕДЕЛЯМ». От ночного портье пахло сигаретами, потом и героином, а капюшона вампир не подымал.
— У вас есть номер без окон?
— Двадцать пять, как все остальные, — ответил портье. — Простыни надо? Еще пятерку.
Вампир улыбнулся:
— Не хочу себя баловать, — заплатил, взял ключ и порысил вверх по лестнице. Да, жизни в нем ого-го сколько. Нельзя в полной мере оценить чего-то, пока оно у тебя не исчезнет. А как без значительных потерь насладиться процессом возмездия?
19
Наши мертвые кореша
Вампиры сидели бок о бок на голой раме футона и смотрели, как по большому переднему окну студии хромает пятиногая букашка.
Томми считал, что ритм шагов у букашки вполне танцевальный — он бы даже музыку к нему сочинил, если б умел сочинять музыку. «Сюита для экзистенциальной тревоги и хромой букашки» — вот бы как он ее назвал.
— Славная букашка, — сказал он.
— Ну, — подтвердила Джоди.
«Надо Эбби ее оставить», — подумала она. Ей было совестно, что она укусила девчонку — не столько из-за насильственности действия, ибо девчонка, очевидно, не возражала, сколько из-за того, что у нее не было выбора. Ей нанесли увечья, и натура хищника велела ей выживать любой ценой. Вот это ее и беспокоило. Неужто человеческое в ней рассасывается?
— Сейчас Животные придут за нами, — сказал Томми. Он сердился — его верная бригада предала его, но хуже всего то, что она больше не его бригада. Он отделен ото всех. Завтра Рождество, а ему даже не хотелось звонить родителям, потому что они теперь другая порода. Ну что можно купить в подарок низшему биологическому виду?
