Между небом и морем (СИ) - Вран Карина

С роялем так — убирать в инвентарь — вообще-то нельзя. Оттого и не продают столь крупные инструменты игрокам. Местные носят свое в руках, концертный же рояль остается стоять на сцене после ухода музыканта. Так что Вала наградили даже не самим инструментом, а неразрушимым свитком, чтение которого позволяет материализовать рояль.

«Рояль в кустах», — увидев это действо впервые, сообщила Барби. — «Роялище огроменный, такое не переплюнуть. Да просто отец всех роялей твой белый рояль».

Вал просто сиял от восторга и не мог подобрать связных слов, чтобы передать свое счастье.

Обо всем этом можно повспоминать, пока безумствует толпа. Это еще громче и звонче, чем в прошлый раз. Звон монет о сцену не смолкает. Где-то за сценой радуется и потирает ручки одна гнома. И, наверняка, бурчит что-то непотребное орчанка.

Восторги не утихают и тогда, когда Мама Ирис самолично спускается, чтобы увести артистов на отдых. И даже потом, когда Ненависть наслаждается заслуженным ужином, шум слышен сквозь стены.

Шум — это здорово. Он надежно укрывает: «Ой!» — от Маськи, когда она видит призрака. Сначала из потайного хода в комнате арфистки выплывает дух, а затем робко высовывается вихрастая мальчишеская голова.

«Он так похож на Кинни», — думает Хэйт. Морщится: что-то щемит в груди, хотя в виртуальности такого не должно быть (как и исчезновений концертных роялей).

— Мой друг сказал, — голосочек дрожит, как и сам пацан. — Что вы что-то здесь ищете. Или кого-то. Он не совсем разобрал, далеко был. Боялся показаться.

Оба мальчишки, живой и призрачный, косятся на гномку.

— Для начала: мы вас не обидим, — Хэйт самой страшно, вдруг спугнут пацанят? — Да, мы кое-кого ищем. Взрослую эльфийку и ее сестру. Младшую. Она, наверное, молоденькая, возможно, совсем ребенок.

«Почему я не расспросила по полной программе дознавателя Гройда про младшую сестру Ильсилль?» — ругает она себя мысленно.

— Илли? — встряхивает кудрявый мальчик. — Я знаю, где она. В зеленом приюте. У старой Яффы.

— А где этот приют находится? — озвучивает Мася один на всех вопрос.

Вперед подаются все. Перед глазами Хэйт возникает карта с пиратского судна.

— В Ла Белло, по Зеленой улице, такое и название, — охотно сообщил парнишка.

И тут везение закончилось.

— Сюда идут, — заволновался призрак. — Я убегаю, не хочу пропасть, как все. И тебе советую.

Это — пацану живому. И уже наполовину из стены, дух спешил удалиться.

— Беги, малыш, — подтолкнул замешкавшегося ребенка Вал.

И призвал перед дверью рояль.

— Ой, какой я неловкий! — вскрикнул музыкант. — Сейчас, разберусь, как убрать…

— Дорогие гости, вы в порядке? — за дверью, перегороженной инструментом, тоже взволновались.

— Да-да, я случайно, — повысил голос Вал. — Ошибся. Сейчас все исправлю.

Пацан скрылся, дверь в потайной ход вернулась на место.

— Всё, убрал, — прикрикнул бард. — Еще раз извиняюсь за бардак.

Мама Ирис чуть поморщилась, войдя в помещение. Столик, посуда и ширма пострадали от призыва роялища.

— Мы компенсируем все расходы, — поспешила заверить Хэйт. — Нам жаль.

— Эти творческие личности, — подхватила Мася. — Такие рассеянные.

— Как ветром сорняки посеянные, — не осталась в стороне Барби.

— Простите нас, — склонила голову в поклоне Хель. — Мы больше так не будем.

Прода 30.11.2024

Из Ириса шли тем же путем. Но не все.

Вероятно, Прайд не ожидал второго пришествия Ненависти в бордель на территории «их» города. Кому-то, чтобы покрыть штрафы и вернуть лидерские позиции в списке меценатов города-порта Ла Бьен, пришлось нехило раскошелиться.

Так или иначе, попасть в цветник Ненависть смогла свободно. Засаду шерстистые не выставили. Может быть, дело было в плотных сражениях близ подземелья. Альбомы прошлого дня по Сияющим Очам Тьмы выкупили.

В лавке еще с вечера остался дежурить «стажер», парнишка из Вечных Скитальцев (клан из топ-25). Новые копии он скупил сразу же появлению тех в продаже. А еще оставил контакты для художника: запрос и щедрое предложение за право приоритетного выкупа.

Точнее, сначала запрос звучал как: вы больше не выставляете рисованные гайды по этому данжу. Но Хэйт была связана договоренностью с Ли Хао. Сломать монополию одних, чтобы передать ее другим — это не совсем то, чего они с китайцем добивались.

Основной целью были как раз каждодневные «замесы» у входа в подземелье. Прайд не может просто взять и отступиться, они стиснут зубы, позовут еще людей (наймитов, неписей из подчиненных областей, старых и новых союзников, да кого угодно) и будут защищать то, что считают своим.

И тем самым приоткроют другие уязвимые точки в своих владениях. Дадут шанс союзникам «под шумок» ударить в мягкое подбрюшье… Это в идеале, конечно. На практике — хотя бы станцевать в борделе спокойно дадут.

Устроить шоу им действительно дали. А затем кошаки облепили Лунный Ирис и окрестности так плотно, что незамеченной мышь не проскочит. Даже летучая: крыши тоже не пустовали. Видимо, прошлый уход Ненависти вражины связали как раз с крыльями шепчущего ужаса и черепичными крышами строений, образующих цветник. Извлекли, так сказать, уроки.

И дали повод для шуточек на тему кошки, которая живет на крыше.

Чего игроки из Прайда знать не могли, так это о некоторых изменениях в статусе одного представителя клана Ненависть. Проще говоря: всех условий «продажи» Вала, его гениальности и быстрых пальчиков, филармонии.

Так что через тайный ход с главной «ириской» ушли без одного демона. Вал преспокойно прогулялся по залу с ирисами, растительными и не только. А затем вышел через главный вход.

«Мое появление еще ни разу не случалось таким ярким», — поделился бард со своими через чатик. — «Даже на концертах не так бурно встречают».

«Скажи же, я молодец?» - вставила свои «пять копеек» Мася.

«Ты просто нечто», — заверил бард.

…В ходе переговоров с дирижером (на сей раз живым, для разнообразия) из Ла Мьюсика Вал просил за свои выступления только одно — возможность играть на покорившем его демонское сердце инструменте в любое время в любом месте. Вал продал себя (свои выступления) за рояль.

Тут бы мужчины и ударили по рукам, скрепив слова контрактом. Но вмешался маленький неучтенный фактор. На переговоры с Валом пришла гнома. На правах казначея: всё, что деньги — это про казну, а время — деньги. Время барда — тоже деньги.

— Скажите, а что вы будете делать, если вашего артиста не допустят до выступления? — спросила дирижера гномочка. — В смысле, физически не допустят. Видите ли, наш клан находится в состоянии войны. Враги обладают немалым влиянием в Ла Бьен.

— Нападения в Ла Мьюсика невозможны, — нахмурился дирижер. — Что до войны… Городские указы вне моей компетенции.

— А в чьей? — уточнила Мася. — Просто в том виде, как есть сейчас, контракт не имеет смысла. Выступления будут сорваны. Наш бард не дойдет до Ла Мьюсика. Зная это, можно предположить, что вы с умыслом предлагаете нашему музыканту договор. Филармония ведь продаст билеты, люди придут на концерт. А артист не явится. Кто будет компенсировать срыв выступления? Музыкант? Или Ла Мьюсика, пригласившая музыканта?

— Вы озвучиваете весьма… неприятные перспективы, — задумался представитель филармонии. — У вас есть какие-либо предложения, как решить эту проблему?

Так Вал обзавелся особым жетоном-печатью. С ним он полностью неуязвим для всех типов атак. Но и сам не может применять атакующие умения. Исполнять свои гениальные импровизации, как и мелодии, усиливающие союзников, жетон не мешает. Действие не повсеместно на просторах Тионэи, конечно. Жетон работает только внутри городских стен славного города Ла Бьен.

Отыграв двадцать концертов, бард сдаст печать. Если Ла Мьюсика не продлит контракт, но уже за звонкие золотые монеты и процент с продажи билетов.

Чего стоил этот жетон филармонии, история умалчивает. Но руководство Ла Мьюсика сумело обеспечить сохранность ценного музыканта.