Между небом и морем (СИ) - Вран Карина

Опять же, как верно заметила Мася в другом разговоре.

— Куда ходит весь город? Не-а, не цветочки поливать… К-хм. Словом, в дома удовольствий приходит малая часть горожан. Вспомните, когда мы только гуляли по Ла Бьен, местный мальчик сказал о концерте скрипачей: «Весь город собрался». Ла Мьюсика — сердце Ла Бьен. Ратуша и всякое торгашество — кошелек. Цветники… это другие органы. А филармония — сердце, причем для всех, от мала до велика, от богатея до нищего. И у нас есть ключ к этому сердцу. Вал.

— Скорее уж отмычка, — хмыкнул тогда Рэй. — В остальном у меня нет возражений.

Итог переговоров — это и многоцветная феерия от спецэффектов вражеских умений. Магия, стрелы, ближние удары: все ударяется о прозрачную голубоватую печать. Та сияет равномерным светом на уровне груди барда, а нити, идущие от краев печати, окутывают Вала, как кокон.

Форма печати схематически повторяет герб жемчужины Янтарного Взморья, города-порта Ла Бьен. Фон оригинального герба белый, он занимает верхнюю половину, нижняя отдана лазурным волнам с янтарной каймой. На волнах качается красный парусник с золотыми парусами. Передний парус украшен изображением красного солнца. Этот парус символизирует Ла Бьен, как первый и главный город в триумвирате вольных торговых городов.

В Ла Росси солнце переходит на второй парус, в Ла Белло на третий. Так кто-то сэкономил на услугах геральдиста, оплатив за один раз три герба.

Печать однотонная и соткана из лазурного света, но очертания парусника и рисунок волн вполне угадываются. Абсолютной неузвимости печать на самом деле не дает: так, если здание Ириса вдруг рухнет, то урон от обломков бард получит в полной мере. Защита распространяется только на всевозможные атаки игроков.

Для местных Вал также уязвим. Вдруг музыканту слава в голову ударит, и он начнет буянить в городе? Так-то и без умений можно наносить ущерб: что-то сломать, что-то украсть. При передаче печати чиновник, что явился вместе с дирижером из Ла Мьюсика, трясся, как банный лист.

Он заверял, что ни в чем таком барда не подозревают, но и исключать возможность бесчинств не имеет права. Вдруг человека искусства потянет на выпивку, а во хмелю его пьяный бес дернет на «подвиги»? Стража должна иметь возможность остановить буяна.

Представителя ратуши заверили, что это здравое решение, клан Ненависть с ним полностью согласен. И поблагодарили сердечно, в основном — за мимолетом подкинутую идею.

— Что за чудеса творятся? — подивились игроки из Прайда, столкнувшись с защитой печати. — Кто-то может объяснить, что происходит?

Стоит уточнить, что сказали они это несколько иными словами и даже на нескольких языках. Не все произносимые слова входили в официальные словари, по крайней мере, в их цензурную версию.

— Это, судари, — решил пощеголять владением великим и могучим Вал. — Сила искусства.

Хэйт и компания подоспели на крыльях тьмы как раз к моменту, когда блеск применяемых эффектов померк (Прайд — не сборище дуралеев, чтобы впустую сливать скиллы в «молоко»). А Вал, зная о приближении дружеской делегации не поленился включить резонанс. Так небеса (и вся округа, то есть примерно квартал вокруг борделя) услыхали сей обмен любезностями.

— Что он несет? — усомнились в весомости слов музыканта «котики». — Они там все в этом недо-клане с приветом?

В небо полетели стрелы и заклинания. Правда, безуспешно. Шерри заложила вираж, спустилась метров на шестьдесят, что превышает предельную дистанцию для большинства магических умений. От стрел, кои могут лететь дальше, шепчущий ужас выпустила облако темного дыма. Стрелы и болты вязли в дыму, как в мушки сиропе. Откуда именно Шерри «надымила», Хэйт и компания предпочли лишний раз не задумываться.

Им и некогда было: они держали веревку. Ту, что выдал перед отправкой в недавний веселый данж лидер союзников. С вплетенной нитью из эргиума. Обычную-то запросто можно чем-нибудь из стихии огня подпалить. С усиленной эргиумом такой фокус не пройдет.

Еще один вираж со снижением, и Вал успешно подхватывает конец веревки. Хэйт не слышит команды, возможно, та отдана через чат, но Прайд снова сыпет заклинаниями, болтами и стрелами. С тем же (нулевым) успехом. Разве что веревку подпалили, но эргиум держит надежно. И Вал успевает вскарабкаться повыше.

— Цирковая обезьяна! — психует один из «котят». — Я напишу петицию. Тебя забанят за использование читов! Откуда у лоулевла неуяз такой продолжительности?

И снова не все выражения звучат именно так. Но суть близка.

— Вы зря, — бард картинно выставил правую руку вперед, держась за канат только левой, ну и ногами придерживаясь. — Недооцениваете силу искусства.

Шерри поднималась все выше и выше. Прайд внизу мельчал: чем ты выше, тем меньше кажутся силуэты на поверхности земли. Но и так оказалось довольно зрелищно.

Вал призвал в полете свой бесценный концертный рояль. Сила тяготения, неумолимая даже в фэнтезийном мире, повлекла инструмент к земле. Свиток с призывом белого рояля — ни разу не атакующее умение.

При виде большой белой штуки и тени от нее многие додумались отскочить, разбежаться подальше. Но не тот представитель львиного клана, что грозил петицией и баном. Он продолжал потрясать кулаком, когда на него сверху на ускорении рухнул белый концертный рояль.

— Жаль, что такое не повторить на бис, — посетовала Мася. — Но как он эпично летел!

До Велегарда после падения музыкального инструмента на голову незадачливому критику Ненависть добралась без проблем. Оттуда — в недра горы Покоя. Ряд вопросов требовал срочных решений, а обсудить услышанное от парнишки из Лунного Ириса можно и в маноре.

Тем более, что от мужской части коллектива, отправленного в Багровую Лилию, пришло сообщение: «Есть подвижки. Работаем». Их не стоило сдергивать с «задания». Как закончат, присоединятся к разговору.

— После разрушения инструмента, — скорбно произнес бард. — Откат на призыв нового — сутки.

— А я считаю, что швырять роялище на осаде надо было бы, — Барби покачала «пальмой» из дредов. — Это — позерство.

— Про дальнобойность стрелометов ты забыла, подруга, — возразила гномка. — Риск того не стоит.

— Тем более, еще не решено, — растерла лоб Хэйт. — Состоится ли та осада вообще.

По этому поводу на днях должна состояться встреча глав кланов. Не только Ненависти и Осеннего ветра. Будут приглашены еще два лидера, но список может сократиться до одного. Или расшириться, что тоже не исключено.

О том, что осаде быть, Хэйт приняла решение на подмостках сцены Лунного Ириса. И что придется сильно постараться, чтобы их с Цю Фэн силы не разбились о стены укрепления в регионе Янтарное Взморье, что нынче под пятой Прайда. Забыть о своей нелюбви к политике, как и о трудностях в общении.

И о том, что по сей день воспринимала объявленную им войну, как неприятное, но все же захватывающее приключение. Как фан, адреналиную «приправу» к каждодневному игровому процессу.

Все изменилось, когда пришло оповещение о нападении на ее людей. Хэйт шла на сцену, намереваясь творить полотно о страхах и надежде, а тут такое…

Не все в клане Прайд недальновидны (читаем: не идиоты), как «критик», погребенный под обломками рояля. Как Хэйт осведомлялась о местонахождении и занятости Шрама прежде, чем лететь в Ла Бьен, так и кто-то из шерстистых сопоставил визит главы Ненависти в цветник и атаку на ее подчиненных.

Реализовано это было на участке между Бэнтпассом и манором. Там, куда пока не дотянулись корни аллеи из особенных деревьев.

Самообладания Хэйт в момент получения оповещения хватило на то, чтобы скинуть информацию в клан чат. Крик о помощи не понадобился: парни из группы Сорхо, как и сам трактирщик, мигом подорвались к месту столкновения.

И то, она до последнего сжимала в руке кристалл мгновенного переноса. Сменила его на кисть лишь тогда, когда пришла весть об отражении атаки. Подробности удалось выяснить уже после выступления. Художница механически жевала вкуснейшие блюда из морепродуктов, что на вкус ощущались, как пластилин. И читала отчет.