Сергей Цикавый - Шаги в глубину
Я улеглась. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации мудреной имперской политики и стратегии.
Я улыбалась.
Какая-то часть меня хотела быть звездным рыцарем и мстить за людей, которые рисковали собой, охраняя опасную червоточину. Это была моя замечательная часть, она познакомила меня с Дональдом, эта часть меня выгрызала победу у баронианцев, у мутировавших ученых с «Зеркала», у девочки-солнышка.
Мне нечего было делить с этой собой, не на что было обижаться.
А вот другая часть меня… Другая часть меня слушала Трее, выдерживала ее экзамены. Другая часть меня никак не отреагировала, когда Кацуко-сан упомянула захват «Телесфора».
«Джаганнатха», противоторпедная спираль. Его Меч. Друзья.
«Простите меня».
Срочно надо с кем-то поговорить, решила я. Надо просто посмотреть кому-то в глаза. Кому?
Валерии? Еще чего. Я заняла ее место — прочно и всерьез, теперь я любимица Кацуко-сан, которая разрешила называть себя «Кацуко-сан». Ученики не бывают бывшими, а вот фавориты — о да. Осталось только приложить усилия и всего лишь выжить в самоубийственной миссии.
Олегу? Гм, смешно.
Дональду? Пожалуй, стоит. Я приложила пальцы к губам. Просто разговаривать с ним мне не хотелось. От его тепла я бы не отказалась, от его внимания, от поцелуев… И — стоп. Хватит. Короче, не пойдет. Видеосвязь с обормотом меня точно не порадует.
Я обдумала эту мысль, встала и пошла в рубку. В конце концов, осталось меньше часа до прыжка в Закат, а корабль еще не проверен.
* * *
Обломки были повсюду.
Флот зачистил местность от дронов и крупных остатков фортов, но с медленно перемещающейся мелочью ничего не мог поделать. Пластик, металлорганика, металл, металл, металл… Обломки были мертвы — безнадежно и без вариантов, словно никогда и не было людей здесь. Я не любила вот такие кладбища, а есть ведь мастера разбирать уничтоженные станции и взорванные корабли.
Гребаные некрофаги.
— «Эосфор», — позвала Кацуко-сан. — Приказ. Всем родственникам служивших на станции «Фойершельд» обеспечить продвижение в гражданстве. Материальная компенсация по второму тарифу.
— Принято, войд-коммандер.
Даже так, удивилась я. Трее оказалась из этих: «Всем выжившим выпивки, всем погибшим награды». Неожиданно.
— Я отслужила три года на станции «Химера», — сказала Кацуко-сан.
Я уже привыкла, что она так запросто лазает мне в голову. Начать, что ли, мыслить неординарно.
Обломки кружили вокруг, искрили от столкновения со щитами, и черепашья скорость начинала серьезно бесить, а пристроившиеся в хвост фрегаты давно уже раздражали своим молчанием, и все острее ощущалась совсем близкая червоточина.
— Ну, вот и…
Поле руин раздалось в стороны, и как я заметила моргнувший кусок алюмопласта — даже не знаю. Гений-хранитель, не иначе.
Припозднился ты, крылатый.
— «Эосфор»! Синхронизация!
Торпеда вынырнула из ниоткуда прямо в полусотне метров от щитов, и раскрывшийся стелс-бомбер не намеревался останавливаться на достигнутом. Цифровое копье канала синхронизации летело в меня, и я на трех языках молилась, чтобы успеть, и, видимо, мне не хватило чего-то.
Наверное, проклятой кармы.
Копье вздрогнуло и исчезло, а вместе с ним задрожал агонизирующий корабль.
Мой скафандр мгновенно отрастил шлем, я захлебнулась холодным воздухом и развернулась, чувствуя, как исчезает искусственная гравитация. Рубку позади ложемента разворотило: взрыв сместил первую установку гразера ПРО, которая в падении смяла переборки, как бумагу.
Войд-коммандер сидела у консоли, сжимая ладонями колени. Ног ниже колен у нее больше не было — они остались где-то в месиве ее бывшего командирского кресла. Броня корабля зарастала, фрегат пытался нагнать воздух в раскуроченную рубку, я слышала десяток источников характерного свиста.
Не успели, совсем чуть-чуть.
Я села около Кацуко-сан.
— Медотсек около гразерной установки, — спокойно сказала женщина. — Верно?
Я кивнула. Именно там. Был.
— Александра, тебе надо запустить РПТ.
— Но…
— Стелс разделают, даже если он не один. Главное — запусти поле.
Трее очень быстро бледнела, а у меня даже кровеобразующих не было: аптечку тоже размолотило, и вообще все размолотило, и я, наверное, родилась в сорочке. Два моих корабля убиты прямым попаданием в рубку, два фрегата, а я — а я вот она, жива и в последний путь провожаю свою несостоявшуюся наставницу.
— Диагностику «дырокола»… — слабеющим голосом сказала Трее. — И сними вероятностную логику. Давай, давай…
— Логику? Что это?
— Выберешь в меню… Ты… Ты поймешь.
Безнадежно. Слишком быстро уходит, наверное, какое-то еще внутреннее кровотечение. Я потянула из пояса реанимационный набор, но женщина окровавленным пальцем указала мне куда-то за плечо. Я обернулась, считая удары пульса: и — раз, и — два…
В указанном направлении был только размолоченный пульт диагностики реактора, а когда я обернулась, Трее уже потеряла сознание. Вот так вот, подумала я, вставая. Не дождалась ты, Алекса, красивых предсмертных слов.
«Эосфор» тряхнуло еще раз. Я запустила резервные системы диагностики. Ту-дум. Ту-дум. Моя кровь играла сейчас против меня, она колотилась в висках — медленно колотилась, но очень сильно, и вокруг меня было дежа-вю, пусть и неполное, потому что «Эосфор» — не «Тиморифор», он искалечен, но жив, и хоть молчит ВИ, я знаю, что он в строю.
Меню трансаверсального привода. Диагностика — пройдена. Подменю логики. Что это?
Плевать, нет времени. Я нашла пункт «вероятностная логика» и отключила его. Ту-дум, сказал мой пульс, и это было уже в горле. Ну же, Алекса, захлебнуться своим собственным сердцебиением — совсем не дело. Совсем-совсем!
Ту-дум.
— «Эосфор», порт синхронизации!
«Запусти поле». Это вам не кнопку нажимать, Кацуко-сан.
Я падала на ложемент, копье падало на меня, я скреблась в себе, ища те крохи безумия, что помогут мне — и все замерло.
Больно. Черт, как же больно. Это была как пытка: мое тело всунули в покореженную броню, на мне медленно застегивали фрагменты поломанного скафандра, ломая кости, растягивая связки. Я врастала во фрегат, который был грудой биометалла, синхронизироваться с которым — глупо.
Слева шел бой. «Танатофор» прикрывал меня бортовым маневром, а «Телесфор» и «Эйринофор» как раз взорвали стелс-бомбардировщик. Видимо, уже не первый и, увы, — не последний. Из обломков вдогонку Валерии устремились две торпеды, и кто-то рвался сквозь разрушенные станции, я слышала чьи-то крики в эфире.
«Это не мой бой».
Мысль далась тяжело, но у меня и впрямь была другая забота. Мне срочно надо найти ту самую кнопку.
— Режим изнаночной навигации.
— Да, Алекса.
В сером космосе было мало обломков. Изломанные резонансными ракетами струны еще дрожали, путая карты желающим быстро исчезнуть, серость колебалась, в ней кто-то будто менял яркость, игрался с настройками. Фиолетовую кляксу червоточины я обнаружила почти сразу: яркие искры сражающихся кораблей точно огибали пылающую дыру в Закат.
— Туда, — приказала я.
— Внимание, — сообщил фрегат, — обнаружены критические повреждения двигательных систем. Скорость — маневровая. Система защиты и компенсации…
— Туда, сука. Ускорение — полторы тысячи g.
— Заданная программа не может быть выполнена…
— Туда, мать твою, я сказала!
— Заданная про…
Сволочь ты такая, шептала я, глядя на фиолетовую кляксу. Я тебя ненавижу, я тебя ужас как боюсь, и не хочу тебя. Я бы тебя за мегаметр обошла, погань. Но так уж получилось, что мне надо.
Просто надо.
Иди сюда.
— Внимание, не установлено ограничение вероятностной логики…
Получилось, поняла я. Мир поплыл. Где-то я это уже видела — чувствовала — слышала. Мир непослушно раздвоился, копия ушла куда-то в сторону, потом еще одна копия, и еще.
Давай, копирка. Давай!
Я оказалась в колоде карт — одинаковых карт, которые змеились в руках фокусника, которые тянулись, тянулись и тянулись. Лента карт стала бесконечной, и в какой-то момент я поняла, что жульничаю: карты были из разных колод.
Я ощущала себя в сердце разрушенного фрегата, меня откачивала живая и невредимая Трее, в рубку вламывались десантники, меня волокли в спасательный бот… Беги, Алекса, беги!
Бот. Спасательный бот — это выход. Не мой бой, не моя война. Просто отсидеться.
Я замерла. Алекса сидела, скорчившись, в спасательной капсуле, вокруг нее бушевало сражение, радиоузел капсулы был поврежден, воздушные системы — тоже.
«Я не герой», — прошептала Алекса — я. Я молилась, потому что струсила и оказалась в ловушке.
