Сергей Цикавый - Шаги в глубину
— Я же сказал, у теб-бя есть цель в жизни. Это п-плохо?
Это, чтоб его, просто предел моих мечтаний. Я пощипала переносицу.
— Изматывает. Надоедает.
— В-верю. Поэтому, наверное, дочь?
А ты стал разбираться в людях, канцлереныш. Не хочешь больше так ошибаться, как с Реей?
— Допустим.
— Кстати, п-прости, что спрашиваю, но п-почему ты использовала г-гены…
— Заткнись, — подняла я руку. — Просто заткнись.
На мой взмах прибежал официант, и я раздраженно отправила его прочь.
Вот урод, откуда он столько знает обо мне? Между прочим, хорошая мысль.
— Давай так, засранец. Мы сейчас с тобой честно разговариваем, и если мне понравятся ответы, я подумаю о том, что мне делать с твоим предложением.
«Подумаю, ага. Обещать — не вешаться».
Я втянула носом воздух. Последние годы словно слетели с меня прочь. Я снова ловила себя на глупых мыслях, понимала, что дурю сама себя. Понимала, что мне нравится этот чертов разговор.
— Сп-прашивай.
— Почему ты столько знаешь обо мне?
Дональд посмотрел на меня, а потом вдруг хихикнул — по-мальчишески, по-детски.
— А ты как думаешь?
Я не успела открыть рот, а он уже сообразил, что так разговаривать не стоит.
— Спроси Трее, п-почему она не аннулировала мои допуски. Как ты помнишь, после Заката у меня б-был высший уровень.
Я решила, что ничего говорить не буду. И думать не буду. Но — ай да Кацуко-сан. Ай да… Он ей что, проценты отсылает от прибылей?
— Ладно, тут ясно. Второй вопрос. Зачем тебе понадобилась я?
— Яуллис хочет, чтобы ты участвовала в сделке.
О, черт. Значит, информация, что обормот связался с Рыжим, — правда, и я прибыла по адресу. И я даже ума не приложу, как мне к этому относиться. Ответ на второй вопрос оказался таким же обалденным, как и на первый.
— Не хочу даже знать пока, что это за сделка. Но третий вопрос. Зачем она тебе?
Если спросит, о ком я, — встану и уйду вызывать орбитальные бомберы. И плевать я хотела на приграничную войнушку.
— Я хочу, чтобы она б-была рядом.
А он почти научился врать мне. Почти-почти, он честно старался, но какого дьявола я так разочарована?
— Всего доброго, брехло, — сказала я, поднимаясь.
«П-подожди», — прочитала я по его губам. Он крепко держал мой рукав.
— Я хочу п-попросить у нее прощения.
А вот это правда. Это такая неприятная правда, что не передать. Лучше бы он сказал, как ее любит, как хочет сделать ее королевой мира. А это — это совсем плохо, глупо и плохо, и, оказывается, я надеялась, что все слегка радужнее.
Но есть и другая сторона. Нас осталось — двое с половиной, и я многим обязана Лиминали. А еще у меня есть долг — не перед Мономифом, будь вечно един его путь.
Перед Кацуко-сан.
Так что я отобрала у обормота свой рукав и положила на стол кредитку.
— Мне надо подумать.
* * *
На фрегат «Тиморифор» я смотрела после этой встречи совсем другими глазами. Какие-то дурацкие образы из прошлого, какие-то воспоминания, какие-то мысли о том, что было. А ведь как все хорошо началось: я просто попросила дать новому кораблю название в честь своего первого настоящего судна.
Срочно: все забыть к чертовой матери, сосредоточиться на главном.
Вызов, код, шифрование — главный протокол, приоритет — средний. Пускай задержки сигнала, зато вряд ли кто-то подслушает. Я широко улыбалась. Малышка наверняка сейчас устраивалась на диване перед пультом видеосвязи, и выглядит она здорово — как всегда. А ее глупая мать сейчас будет объяснять дочке, почему еще неделю она проведет в страшно рискованном рейде, где будет побеждать зло. А еще ее глупая мать попытается там навсегда распрощаться со своим прошлым, отдать наконец все долги. Ну, или как получится.
Ребенку можно пообещать подарок и ежедневную связь, а вот что пообещать своей совести?
— Мамка!
Тоненький голосок, который заменил все, звучавшие в моей голове. Все-все — и навсегда. Я улыбалась, вминая назад в горло истошный крик:
«Ты моя самая лучшая, доченька!»
Я улыбалась, потому что пока еще не произнесена эта фраза, все будет хорошо.
[1] Боже упаси (нем.).
[2] После Заката (лат.).
