Иар Эльтеррус - Огонь и ветер
— Вот ещё, разбежался, — скривился Кир. — Я тебе уже сказал, что руки об тебя пачкать не буду. Да и жирно это слишком, сдох, и нет проблем. Обойдёшься. Хотя двинул бы я тебе с большим удовольствием, надо признать. Ноги бы переломал и язык поганый вырвал.
— Я вот хочу, чтобы всю твою низость понял не только ты, но и он тоже. И чтобы он сам тебя послал. — Скрипач смотрел на Фэба неподвижным тяжёлым взглядом. — Чтобы он избавился от тебя. Чтобы стал от тебя свободен. Ри, конечно, тоже молодец — не нужно было соглашаться брать твой материал… но что сделано, то сделано.
Ри, который до этого момента стоял у двери и слушал перепалку, решил, что настала пора вмешаться — сейчас дело принимало совсем нехороший оборот, к тому же Кир и Скрипач уже озверели от злости и могли натворить что-то такое, за что потом придётся долго расплачиваться. Он вышел в коридор и встал между Фэбом и Киром.
— Так, спокойно, — строго сказал он. — Давайте по существу. В данный момент присутствие Фэба нам необходимо. Ну? Ответа не слышу.
— Да, — неохотно подтвердил Кир.
— Славно. Значит, пока что нам придётся потерпеть его, а ему, по всей видимости, потерпеть нас. Я прав?
Скрипач кивнул.
— К сожалению, да, — признал он.
— Отлично. Едем дальше. Присутствие в одной квартире крайне нежелательно… для всех. Так?
— Так, — ухмыльнулся Кир. — Я лично спокойно спать не смогу, зная, что эта мразь тут, за стенкой. Но если нет другого выхода…
— Кир, не перебивай, — попросил Ри. — Дослушайте. Я только что говорил с Сарой, агентом, и она согласна сдать за эту же сумму жилое помещение в километре отсюда. На этом же уровне. Точно такая же комната с ванной, просто в другой квартире. Этот вариант устраивает?
Кир и Скрипач переглянулись.
— Неплохая мысль, — одобрил Кир. — Главное, чтобы он тут не маячил, а то я, не ровен час, могу сорваться и покалечить… случайно. Овца, твою мать. Святая невинность.
— Раз неплохая мысль, то так и делаем, — кивнул Ри. — И ещё одна просьба, мужики. Вы тут сейчас развели лирику, а нам всем не до неё. Если вам охота повыяснять отношения или подраться немножко, давайте это всё перенесём на неопределённый срок. Согласны? Далее. Вы сейчас оба — работать с базой и смотреть варианты, а я провожу Фэба — у него неподтвержденный статус, и моё присутствие, как поручителя, необходимо.
Фэб шёл следом за Ри, ничего не говоря — тот, впрочем, тоже молчал. Где-то через полкилометра Фэб вдруг неожиданно для себя остановился. Он уже не мог больше и чувствовал это — за всю жизнь он, наверное, столько не плакал, сколько за последние дни. Вот и сейчас — он уронил сумку, упал на колени и изо всех сил ударил кулаками в стену.
— Это не так… это всё не так… — рыдания не давали говорить. — Это неправда!.. Я всегда… я никого в этой жизни не любил так… как его… и если я… что-то делал… или не делал… то только потому… что боялся, что будет хуже… — Горло сводило судорогой. — Мальчик мой… чудо… да я никогда… ни за что на свете… я бы себе руку отрезал… если бы это могло… хоть чем-то помочь… почему мне не верит никто… что мне сделать… чтобы… хоть кто-то мне… поверил… как бы я мог… убить… его… за что… я ведь кричал… потому что… я за него… испугался… что он этим поступком… господи… что он себе… сделал хуже… но что с ним сейчас… это не я!!! Почему… почему обвиняют меня… это не я, клянусь!.. я бы никогда… никто не верит… я виноват… но не в этом…
Ри присел рядом с ним на корточки. Взял за плечи, развернул к себе лицом. Тяжело вздохнул, покачал головой.
— Я тебе верю, — просто сказал он. — Знаешь, почему? Потому что тебе верит Ит. Если бы он не верил, он бы… думаю, он бы не спал с тобой рядом. Поэтому мне кажется, что та часть сознания, которая у него сохранилась и работает, доверяет тебе на сто процентов. Да какое там, кажется, так оно и есть. А ребята… Фэб, прости им. Они озлобились от горя. Мне это знакомо, и слишком хорошо, чтобы… Чтобы этого не понять. И девчонки тебе тоже верят — это ведь Джесс и Берта попросили о комнате для тебя. Им тебя жалко. Но они не стали с тобой говорить. Во-первых, потому что тоже срывались, пока не узнали причину, и не по одному разу, во-вторых, потому что видят, насколько сильно ты сам себя обвиняешь, и просто не знают, что тебе вообще можно сказать. Фэб, успокойся, пожалуйста. Тебе действительно нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Вставай и пошли.
— Спасибо… — прошептал Фэб беззвучно. — Ри, ты же знаешь…
— Знаю, — кивнул тот. — Вставай. Я-то знаю, а вот ты — не знаешь. Не понял, похоже. Кир… он ведь злится ещё и потому, что ревнует. Их сейчас вообще останавливает только Берта.
— Она меня ненавидит, — Фэб отвёл взгляд. — Даже разговаривать не стала.
— Ну, её тоже можно понять, — пожал плечами Ри. — Она ведь видела самое начало.
— Начало чего? — севшим голосом спросил Фэб.
И тут до Ри дошло — он ведь не знает!
Он не знает — ни-че-го!!!
С ним никто не говорил, всё, на что он сейчас ориентируется — обрывки их разговоров, которые он мог случайно слышать. Эти сто двадцать четыре года, почти сто двадцать пять, прошли мимо него, полностью, и он… он вообще не имеет представления обо всём этом безумии!
— Слушай, пойдём, — попросил Ри. — Ты хоть умоешься до того, как придёт Сара. Ну не годится это, с таким лицом… и впрямь кто-то что-то подумает не то. Давай, вставай. Снимем комнату, и я тебе расскажу кое-что. О нас всех.
— Надеюсь, не настолько плохое, как то, что рассказал Кир, — пробормотал Фэб.
— К сожалению, много хуже. Твоя смерть, Фэб, стала камнем, который стронул такую лавину, что мы сейчас с трудом представляем, что нам делать дальше. И уже не только мы. Иногда я думаю, что лучше бы тебе действительно было пройти воссоздание. Хотя как знать. Такие вещи всё-таки решать не нам…
14
Девять
Окист
Лхус
Дни тянулись за днями, и, хотя не менялось ничего, все постепенно стали успокаиваться. Иту стало, кажется, немного лучше — по крайней мере, он уже не плакал так, как в те ужасные девять дней, он нормально спал и даже начал потихоньку есть, правда, кормить его приходилось с ложки.
— Ну и что? — искренне удивлялась Берта. — Знали бы вы, как он со мной возился… Нет, Кир, это надо было видеть — каждый день в шесть утра он мотался на рынок за творогом, я его умоляла этого не делать, но, думаете, он хоть раз меня послушал? В больницах торчал день и ночь, вообще не отходил. Джесс, я теперь знаю, что это такое — когда тебя любят и за тебя жизнь отдать готовы. Вот он был готов. И если так получится, что придётся всегда теперь… вот так… то я всегда и буду вот так. И ни за что его не брошу.
К сожалению, кроме Ита, существовало множество других забот. Нужно было как-то устраиваться, нужно было подыскивать работу, но пока что ничего не получалось.
Окист был, мягко говоря, патриархальным миром. Жизнь тут текла неспешно, неторопливо, и та редкая удача — когда Берте предложили и место в клане, и подработку — больше их не посещала. На рассмотрение кандидатур любой работодатель отводил не меньше месяца; соискателей могли вызывать на собеседование раза три-четыре. Более или менее приличных мест было мало, и предпочтение, разумеется, отдавали своим, а не приезжим.
На четвёртой неделе Ри был вынужден признать, что над ними явно издеваются. В этот раз отклонили Джессику (должность оператора слежения на морской станции) и Кира (помощник распределяющего дополнительное снаряжение в воздушных эллингах Саприи).
— Что у нас на сегодня ещё было? — поинтересовался Ри у Скрипача.
— Так… Пинок должен был, по идее, получить ты…
— Это где?
— На бороде, блин. Пищевой синтез, что-то вроде лаборанта… Так вот, должен был, но не получишь, потому что место час назад занял выпускник местной школы. У него уровень явно выше, чем твой, так что, гений, на сегодня мы все свободны.
— У Ита сейчас кто? — Ри плюхнулся в кресло.
— Должна была пойти Берта, но они с Джесс отправились заниматься с жаждущими русского языка, поэтому у Ита сейчас сидит отвергнутый очередным работодателем Кир, — доложил Скрипач. — Ри, труба на самом деле, — сказал он уже без бравады в голосе. — Это полная труба. Есть места только на сбор.
— Овощи? — с неприязнью спросил Ри.
— Они самые, — уныло кивнул Скрипач. — Там даже связью пользоваться запрещено. Здорово, да?
Ри обалдело уставился на него.
— Почему? — вопросил он.
— Чтобы не упёрли генную модель какого-нибудь суперкабачка. Я уже просто не знаю, что делать, — Скрипач поник. — Мы так долго не протянем. А ещё этот всё никак не поправляется… И неизвестно, поправится ли вообще.
* * *Фэб объяснил, что с Итом надо почаще разговаривать. Причём не гнать поток сознания и невесть что, а говорить о каких-то конкретных вещах — рассказывать о погоде, о событиях, которые произошли за время отсутствия. И — спрашивать. Обязательно спрашивать. Удобно ли сидеть или лежать, не мешает ли что-то, не холодно ли, не жарко? То есть не монолог, а подобие диалога. Можно приносить с собой что-нибудь — неважно, что именно. Новые предметы обязательно давать в руки, если вещь имеет приятный запах — подносить к лицу.
