Иар Эльтеррус - Утро черных звезд
Обзор книги Иар Эльтеррус - Утро черных звезд
Первая книга полностью.
Эльтеррус Иар, Белецкая Екатерина
День черных звезд
Книга вторая
Нас научили летать по прямой,
И мы вернулись домой,
Обогнув полсвета.
Нам объяснили про великий покой,
А это кто же такой?
И для чего нам это?
Мы оказались за стеклом,
Мы говорим о том, о сем,
О чем — не знаем сами.
А чтобы не было весны,
Нам сделали прививку лета,
И загрузили снами.
На случай атомной войны
У нас кармане две струны,
И лезвие от бритвы.
На случай ядерной зимы
Мы снова слуги тишины,
Мы не забыты.
Нас нет.
Погашенный свет в нашем окне
Не загорится уже никогда.
Но это право, ерунда, такая, право, ерунда…
Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии. Новые термины большей частью объяснены в глоссарии, находящемся в конце книги, либо в самом тексте.
От авторовВ данном сериале речь идет об иной параллели событий и иной вселенной, иной реальности, чем в других наших книгах, поэтому мы просим читателей не удивляться некоторому расхождению событий во времени по сравнению с тем, что было известно им раньше. Здесь все происходило немного иначе. К тому же — время нелинейно, о чем многие забывают.
Маданга
Двумя неделями позже
Лежа ничком в холодной грязи, он ждал, когда колонна, наконец, пройдет мимо. Она тянулась бесконечно, тяжелые боевые машины шли одна за одной, рев двигателей антигравов бил по ушам так, что хотелось вскочить и броситься прочь, но сейчас надо было лежать, неподвижно и не дыша, и ждать, когда же колонна все-таки пройдет, унося с собой вонь, грохот и лязг. Только тогда, выждав еще какое-то время, можно будет встать и продолжить свой путь в сторону леса, сейчас еле видного в осенней дождливой хмари.
Детектор замедлил дыхание почти до нуля, снизил температуру кожи до минимума, и теперь, посмотри кто из колонны на обочину, максимум, что он увидел бы — это холодный труп, покрытый грязью. Любые датчики подтвердят. Впрочем, никто и не смотрел. Видимо, и в этот раз обойдется. Вот только какая же это все-таки гадость — валяться в жидкой придорожной грязи, изображая мертвое тело! Зато есть время подумать. Подумать и попытаться переосмыслить и виденное, и пережитое, и то, во что он, Биэнн Атум Ит, умудрился вляпаться сейчас. Какое точное слово — «вляпаться». Точнее не скажешь.
* * *Как сказал Таенн, так ошибиться — это надо очень постараться. Вместо того, чтобы выйти в расчетной зоне, они оказались на Маданге, планете, закапсулированной больше трехсот лет назад из-за локального конфликта, который грозил перерасти в нешуточную свару уже межпланетного масштаба. Каким-то невероятным образом, видимо, вследствие вселенской катастрофы, система, по словам искина, перешла в пульсирующий режим. То есть она, исключенная из реального мира, стала в этом мире появляться — буквально на часы, а затем пропадать снова. И секторальная станция угодила в реальность Маданги как раз в такой вот несчастливый час.
— Вероятность того, что мы из точки выхода попадем сюда, равняется десяти в тридцать седьмой степени к одному, — угрюмо заявил искин, заканчивая анализ. — Но мы сюда попали.
— И что делать? — спросил Ри.
— А я откуда знаю? — огрызнулся искин. — Говорю же, система в пульсирующим режиме. Видимо, катастрофа что-то сдвинула в капсуле, и она стала размыкаться. А потом смыкаться снова.
— То есть это значит… — начал было Леон, но искин его прервал.
— Это значит, что мы тут застряли на месяц. Мы не сможем выйти за пределы системы. Даже планету покинуть не сможем.
— Почему? — холодея, спросил Ит.
— Потому что капсула — это время, — пояснил Таенн. — Система в нашей реальности отсутствует, потому что отстает от времени реальности на тысячную долю секунды. Да, локальное время везде разное, и течет оно в разных местах с разной скоростью, но эта вот система — она отстает сейчас от всего, понимаешь? Она в режиме «минус один» — от нашего настоящего. А из-за того, что случилось, капсуляция стала сбоить, и система то догоняет нашу реальность, то снова отстает. Это время, Ит. Самая страшная штука на свете.
— А система… — Ит неуверенно смотрел на него.
— Это все вместе. Солнце, планеты и все прочее. Понимаешь, сейчас в нашей реальности нас нет — нигде нет. И никогда нет, — принялся объяснять Бард. — Теоретически мы можем поднять станцию на орбиту и подождать там, но я бы не хотел…
— Не можем, — отрезал искин. — Боюсь, что капсула еще и двойная. Поднять станцию мы сможем разве что над водой, но не выше. Капсулу ставила официальная служба и, поверь, эти ребята свое дело знают. Им совсем не надо, чтобы, например, при снятии капсулы их корабль атаковали с орбиты. Я пытаюсь считать информацию и уже нашел этот пункт — тут ни одно воздушное судно выше трехсот метров подниматься не может.
— Почему? — прищурился Ри.
— Тут война и не одна, кажется, — пояснил искин. — Мы очень крупно попали, ребята.
— Может быть, никто не понял, что станция тут оказалась, — попробовал возразить Ит, но Таенн с невеселым смешком ответил:
— Поройся у себя в памяти, парень. Это не заштатная планета из белой зоны, это Маданга. Поройся, и ты поймешь, что нас еще не нашли только по одной причине — слишком заняты чем-то другим. Найдут.
— Что-то мне не по себе, — Леон, до этого молчавший, встал, прошелся по залу взад-вперед, взял прямо из воздуха стакан с резко пахнущей жидкостью и залпом выпил. — И знаете, почему?
— Ну? — Ри с вызовом посмотрел на Сэфес.
— После того, что тут произошло… Ри, ты только на секунду представь, насколько тут после капсуляции любят Контроль, как систему. Или официалов, как систему. Я, конечно, Сэфес, но если бы мой дом оказался в таком же положении, я бы спал и видел, как я этот Контроль вместе с официалами сжигаю на главной городской площади, — ответил Леон.
— Ит, расскажи про этот мир, — попросил Ри.
— Я вроде рассказывал, — Иту совершенно не хотелось снова тащить наружу чужие воспоминания
— Ты рассказывал всякую фигню и то кусками. Расскажи, что тут было за место до того, как все началось, — Ри выжидательно посмотрел на Ита. Тот подумал секунду, и сдался.
— Хорошо, — ответил он.
…Маданга в свое золотое время была, прежде всего, курортом. Курортом старым, известным и любимым многими. Три государства-гиганта и с полсотни государств поменьше давно уже находились в состоянии пусть шаткого, но все-таки мира — главы этих государств отлично понимали, что начнись война, тут же упадут доходы, а что может быть хуже для страны, чем отсутствие притока средств в казну? Государства поменьше время от времени все-таки вступали в конфликты, но лишь в локальные. Огрызались друг на друга исподтишка, при этом не забывая ласково улыбаться многочисленным туристам. Конфликты в основном возникали, конечно же, из-за территорий, преимущественно — из-за побережий, от которых и был основной доход. Вспоминали друг другу все. И прежние войны, и тысячелетней давности границы, и какие-то религиозные разногласия. Однако дальше конфликтов дело не шло.
