Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
— И одна из этих четырех может оказаться заселенной? спросил Пелорат.
— Единственно возможная — вторая планета. Она достаточно велика, чтобы удержать атмосферу.
Они быстро приближались ко второй планете. Через два дня ее изображение на экране начало заметно увеличиваться. Сначала медленно, а потом, когда не обнаружилось посланных им на перехват космических кораблей, со все возрастающей почти пугающей, скоростью.
"Далекая Звезда" двигалась по временной орбите в тысяче километрах над облачным покровом, когда Тревиц мрачно заявил:
— Я понимаю, почему около этой планеты стоит вопросительный знак. Нет ни радио, ни каких-нибудь других технологических излучений, ни освещения на ночной стороне.
— Похоже, облачный покров очень толстый, — заметил Пелорат.
— Радиоизлучению он не помешал бы, — ответил Тревиц.
Они смотрели на планету, а она поворачивалась внизу, как симфония водоворотов белых облаков, в которых через редкие разрывы проглядывал синий цвет океана.
— Уровень облачности велик для населенной планеты, — сказал Тревиц. — Должно быть, это мрачный мир… Меня больше всего беспокоит, — добавил он, когда они еще раз окунулись в ночную тень, — что нас не вызвала ни одна космическая таможенная станция.
— Такая, как на Компореллоне? — спросил Пелорат.
— Как на любой обитаемой планете. Нам полагалось бы остановиться для обычной процедуры, проверки документов, страховки и так далее.
— Может быть, мы пропустили вызов, — сказала Блисс.
— Компьютер принял бы его на любой мыслимой длине волны. И мы сами посылали сигналы, но нам никто не ответил. Вхождение под облачный слой без разрешения космических станций есть нарушение территориального пространства, но я не вижу другого выхода.
"Далекая Звезда" притормозила и усилила антигравитацию, чтобы удержаться на своей высоте; потом она снова вышла на солнечный свет и еще уменьшила скорость.
Тревиц, соединенный с компьютером, нашел большой разрыв в облаках. Корабль нырнул в него.
Внизу, видимо, под сильным ветром, бурлил океан. Он лежал под ними, морщинистый, с чуть заметными полосками пены.
Они вылетели из освещенного солнцем участка под облачный покров. Их отделяло от океана несколько километров. В тени облаков поверхность воды стала синевато-серой, температура заметно упала.
Глядя на обзорный экран, Фоллом быстро заговорила на своем богатом согласными языке, затем перешла на галактический. Ее голос дрожал.
— Что это внизу?
— Это океан, — успокаивающим голосом сказала Блисс. Просто большая масса воды.
— А почему она не высыхает?
Блисс взглянула на Тревица.
— Потому что воды слишком много, — объяснил он.
— Я не хочу столько воды! — задыхаясь, воскликнула Фоллом. — Давайте улетим!
В этот момент "далекая Звезда" вошла в полосу грозовых туч, и Фоллом тонко закричала. Обзорный экран затуманился: его пересекали полосы дождя.
Свет в каюте пилота померк, и движение корабля стало неровным.
Тревиц удивленно поднял глаза и закричал:
— Блисс, ваша Фоллом достаточно взрослая для трансдукции! Она использует электроэнергию, пытаясь управлять кораблем! Остановите ее!
Блисс крепко обняла Фоллом.
— Все в порядке, Фоллом, все в порядке. Это просто еще одна планета. Таких много. Ничего страшного нет.
Фоллом отчасти успокоилась, но продолжала дрожать.
— Ребенок никогда не видел океана, — сказала Блисс Тревицу. — И, насколько я знаю, никогда не сталкивалась с туманом и дождем. Вы не можете проявить сочувствие?
— Не могу, если она вмешивается в управление кораблем. Это опасно для всех нас. Уведите ее отсюда и успокойте.
Блисс кивнула.
— Я пойду с тобой, Блисс, — сказал Пелорат.
— Нет, нет, Пел, — возразила она. — Оставайся. Я успокою Фоллом, а ты успокоишь Тревица. — И она вышла.
— Нечего меня успокаивать, — проворчал Тревиц, обращаясь к Пелорату. — Сожалею, что вышел из себя, но не можем же мы позволить ребенку играть с управлением кораблем.
— Конечно, — ответил Пелорат. — Но это застало Блисс врасплох. А вообще она прекрасно управляется с Фоллом, и Фоллом для оторванного от дома и… робота ребенка ведет себя очень хорошо. В конце концов, ее втянули в жизнь, которой она не понимает.
— Знаю. Но ведь это не я взял ее с собой, а Блисс, не забывайте.
— Если бы мы ее не взяли, ее бы убили.
— Ладно, я потом извинюсь перед Блисс… И перед ребенком тоже.
Тревиц продолжал хмуриться, и Пелорат тихонько спросил его:
— Голан, старина, вас беспокоит что-то еще?
— Океан, — ответил Тревиц.
Они давно вышли из грозы, но над ними по-прежнему были сплошные облака.
— А что с океаном? — спросил Пелорат.
— Его слишком много.
Пелорат смотрел недоуменно, и Тревиц раздраженно добавил:
— Суши нет. Совсем. На этой планете абсолютно нормальная атмосфера, кислород и азот в нужном соотношении, значит, планету освоили, и растительная жизнь для поддержания нормального состава атмосферы должна быть. В естественном состоянии такие атмосферы не встречаются, разве только на Земле, где она неизвестно откуда взялась. Но на освоенных планетах обычно имеется суша, если не треть поверхности, то, по крайней мере, не менее одной пятой. Как же может быть, чтобы планету осваивали, а суши нет?
— Может быть, — предположил Пелорат, — эта планета нетипична из-за того, что входит в двойную систему? И из-за ее нетипичности атмосфера здесь возникла сама, а никто не осваивал эту планету? Или здесь, как когда-то на Земле, жизнь развилась самостоятельно, но только морская?
— Эта гипотеза для нас бесполезна. Для создания технологии нужен огонь, что невозможно в море, а населенная планета без технологии — это не то, что мы ищем.
— Я понимаю. Я только рассуждаю. В конце концов, технологию изобрели только раз, на Земле, и перенесли на другие планеты. Вы не можете утверждать, что технология должна быть такой-то и такой-то на основании одного случая.
— Животным, обитающим в море, чтобы двигаться, нужны обтекаемые формы, они не могут иметь придатки неправильной формы, вроде рук.
— У кальмаров есть щупальца.
— Признаю, — сказал Тревиц, — что мы можем теоретизировать, но если вы предполагаете, что где-то в Галактике появились кальмарообразные разумные существа и создали технологию, не основанную на применении огня, то вы, по-моему, предполагаете что-то совершенно невероятное.
— Только по-вашему, — тихо возразил Пелорат.
Неожиданно Тревиц рассмеялся.
— Хорошо, Янов, — сказал он, — я вижу, вы занимаетесь казуистикой, чтобы отомстить мне за резкость в разговоре с Блисс. Вы правы. Обещаю вам, что если мы не найдем здесь суши, то тщательно изучим океан и поищем ваших цивилизованных кальмаров.
Во время этого разговора корабль снова нырнул в ночную тень и экран стал черным. Пелорат поморщился.
— Я думаю, — сказал он, — безопасно ли это?
— Что, Янов?
— Вот так мчаться в темноте. Мы можем зарыться в океан и погибнуть.
— Исключено, Янов. Скажете тоже! Нас ведет компьютер по эквипотенциальной поверхности гравитационного поля. Проще говоря, корабль всегда остается в области постоянной напряженности гравитационного поля планеты, и это значит, что он держится на постоянной высоте над уровнем моря.
— На какой высоте?
— Почти пять километров.
— Это не очень утешительно. Что, если мы окажемся над сушей и врежемся в скалу?
— Мы можем не увидеть скалу, но компьютер при помощи радара увидит и обведет корабль вокруг скалы или поднимет над ней.
— А если попадется ровная суша? В темноте мы ее пропустим.
— Не пропустим, Янов. Вода по своей природе гладкая, а суша шероховатая, и поэтому отражения волн радара от суши совсем не похожи на отражения от воды, они гораздо хаотичнее. Компьютер это сразу заметит и даст мне знать. Даже на дневной стороне компьютер обнаружит сушу раньше, чем я.
Они замолчали. Через два часа "Далекая Звезда" снова вышла на дневной свет. Снова под ними поворачивался пустынный океан, становясь невидимым, когда они проходили через одну из многочисленных гроз. В одной из гроз ветер отклонил корабль в сторону.
— Компьютер уступил, — объяснил Тревиц, — чтобы не расходовать лишнюю энергию и свести к минимуму риск повредить корабль.
Когда они миновали грозу, компьютер легко вернул корабль на прежний курс.
— Возможно, это был край урагана, — сказал Тревиц.
— Послушайте, старина, — сказал Пелорат, — мы просто летим по кругу. Мы осматриваем только экватор.
— По-вашему, это глупо? — спросил Тревиц. — Мы описываем большую окружность в направлении север-юг. Мы проходим тропики и оба умеренных пояса каждый раз, когда проходим круг. А планета под нами вращается, и маршрут сдвигается на запад. Так что мы методично штрихуем планету. Поскольку мы до сих пор не наткнулись на сушу, по данным компьютера шансы найти обширный континент стали меньше чем один к десяти. А большой остров меньше чем один к четырем. И с каждым кругом эти шансы уменьшаются.
