Геннадий Прашкевич - Великий Краббен (сборник)
ядовитый
…так что запиши этот вот номер».
– Ты это что? Ты с ума съехал? – В комнату, как белый ледник, мощно вдвинулась тетя Мотя и вырвала из рук Сени телефонную трубку. – Это же служебный аппарат! У тебя нет допуска! С чего ты взял, что можешь говорить по служебному аппарату?
И без всякого перехода заявила:
– Идем. Третьим будешь.
Так поздно выпивать Сене не хотелось, но, оказывается, разговор шел не о выпивке.
Тетя Мотя привела Сеню в палату на три койки, а находились в ней всего два пациента. Один беспрерывно трясся, как автомат, продающий воду, другой время от времени падал на пол и внимательно высматривал что-то на полу.
– Чего он выпендривается?
Тетя Мотя посмотрела на Сеню как на сумасшедшего и, ничего не ответив, величественно покинула палату.
– А соседи? – испугался Сеня. – Как с ними?
И бросился к двери. И стал стучать. И достучался.
Тетя Мотя вернулась и недовольно спросила:
– Чего тебе?
– Домой хочу.
– Чего ж это по темноте-то?
– А я дорогу найду. Я геолог. Дома меня работа ждет.
– Ты лучше спроси, что тебя здесь ждет.
– А что меня здесь ждет? – послушно спросил Сеня.
– А сульфозин тебя ждет! – задорно ответила тетя Мотя. – Сульфозин, сульфозин и еще раз сульфозин! Ложись, зафиксируем.
– Я домой хочу!
– А будешь хотеть, нагрузим тебя квадратно-гнездовым способом.
От таких непонятных слов у Сени зачесались ягодицы и заныло под лопатками, а неуемные соседи не по разуму, услышав про сульфозин, вообще, как мыши, порскнули под одеяла. Тут же появились зверовидные санитары, деловито бросили брыкающегося геолога на койку, оборудованную специальными ремнями, и зафиксировали надежнее, чем в самолете.
Потом дверь захлопнулась.
Но через минуту снова приоткрылась.
Сеня опасливо обернулся, но это была тетя Мотя.
– Ну ты змей! – восхищенно сказала она. – Когда только успел? Я же глаз с тебя не спускала. Или при тебе рация, мистер Смит? Какой-то иностранец звонит, тобою интересуется. – Тетя Мотя была чрезвычайно возбуждена. Она чувствовала себя в эпицентре необыкновенных событий. – Такой хитрый иностранец. В простоте слова не скажет. Просит передать тебе следующие слова. – Она напряглась. – Ту ман патинки! Ту ман патинки! Это что, пароль такой? Вот, говорит, у фас оттыхает известный геолог. Я ему отвечаю: никогда про такого не слышала. А он говорит: а вы позофите главного фрача. Это ночью-то, а! Бесстыжий! Он бы еще попросил меня рассказать про оборону страны! – От возмущения грандиозное тело тети Моти, облаченное в белый халат, всколыхнулось, как потревоженный горный ледник. Она развела толстые руки, будто показывала объем затребованных у нее тайн. – Тоже мне, ту ман патинки!
Короче, накричала на Сеню.
Зато с соседями ему повезло.
Тот, который часто заглядывал под койку, оказался культурным марсианином.
Так и представился, он – культурный. Совсем недавно телепортировался с Марса прямо на городской телеграф. Радуясь успеху, отбил телеграмму на Марс, а телеграфисты обиделись, врачей вызвали.
Второй сосед оказался автоматом для торговли водой. «Вот брось в меня денежку, – предложил он Сене, широко раскрывая рот. – Я как затрясусь, затрясусь!»
– Ты и без того трясешься.
– Так это я на холостом ходу.
А культурный марсианин посоветовал:
– Ты с тетей Мотей осторожнее.
– Да почему?
– Да потому, что тетя Мотя не человек. Она киборг. Ее вывели искусственно. Видел, какая она большая. Ты старайся тетю Мотю обманывать. Как можно чаще. Она не терпит вранья. Она может перегореть от вранья. Спросит твое имя, так ты даже в этом наври. Спросит, откуда ты, и опять наври.
– Да зачем же так?
– Чтобы она сгорела.
– А если я не буду врать?
– Ну, это дело твое, – пожал плечами культурный марсианин. – Только ведь все равно лечить будут.
– От чего?
– Да какая разница?
– Как это какая разница? Я не болен.
– Ну, так у нас тут все говорят.
– Я открытие сделал.
– А вот этого не надо! Про свое открытие не рассказывай! – испугался культурный марсианин. – Нас и без того уже лечат.
А под самое утро появилась тетя Мотя.
Расфиксировала Сеню, за руку сводила в туалет.
– Ну что, змей? – мягко укорила. – Затекли ручки-ножки? – И ласково погрозила толстым пальцем. – Опять твой иностранец звонил. Ты бы дал нам его телефончик. Мы сами ему позвоним, а?
– Да какой у него телефон? – не хотел а соврал Сеня. – У него отец идеализировал средневековье времен великих князей Гедиминаса и Витовта.
– Ну, тогда, конечно, – понимающе согласилась тетя Мотя.
И прищурилась:
– Друзьям, наверное, написать хочешь?
Он обрадовался:
– А можно?
– А чего же нельзя? У нас тут все можно. Ты этим, – ткнула она толстым пальцем в братьев не по разуму, – не верь. Ты напиши своим друзьям, что времени у тебя на отдыхе много, пусть всяких книжек пришлют. Ну, этих… Ты же понимаешь… – Она пошевелила сразу всеми многочисленными пальцами на руках и ногах. – Мы эти книжки вслух будем по вечерам читать.
Культурный марсианин и человек-автомат незаметно подмигивали Сене, но он презрел их лукавство. Не любил врать. Взяв у тети Моти карандаш и бумагу, накатал длинное письмо в Учкудук. Выручайте, мол, ребята, писал он своим коллегам, попал в какой-то неправильный пансионат. Тетя Мотя, расчувствовавшись, показала в коридоре почтовый ящик, прибитый прямо к стене.
– Ну, отдыхай, змей.
Культурный марсианин презрительно сплюнул:
– Что? Написал?
– Ага.
– И в ящик бросил?
– Ага.
– Это ящик для дураков, – обидно объяснил культурный марсианин. – Теперь это твое письмо вошьют в историю твоей болезни.
– Да нет у меня никакой болезни!
– А вот история болезни есть, – заметил культурный марсианин. – Я лично в таких случаях знаешь, как поступаю? Пишу письмо, а потом сворачиваю бумажного голубка и пускаю в форточку. Кто-нибудь непременно найдет письмо и отправит.
– По какому адресу? – засомневался Сеня.
– А вот… – Опасливо оглядываясь на дверь, культурный марсианин показал подготовленного к отправке голубка. На крыльях было выведено:
Solnechnaja sistema, planeta Mars,
Vsemirnyi Sovet Mira,
Predsedatelu.
Так прошел день.
Так наступила и прошла ночь.
Так наступило еще одно утро, субботнее, к сожалению.
Никаких обходов, никаких докторов. Полная тишина, покой. Из особенного расположения тетя Мотя позволила Сене вымыть истоптанные санитарами полы в коридоре. «У нас хорошо лечат, – подбодрила она упавшего духом геолога. – Вернешься домой практически здоровым». И без перехода похвасталась: «Твой иностранец опять звонил. Ну никак не отстанет. Ту ман патинки! Ты что за открытие сделал, змей, что тебя сразу к нам?»
Сеня врать не стал. В конце концов, решил он, тетя Мотя тоже человек. И она однажды может оказаться в эпицентре какого-нибудь ужасного землетрясения. Почему же не знать ей самого надежного способа защиты? Пораженная его взволнованным рассказом тетя Мотя пустила по столу большую эмалированную кружку с горячим чаем и, когда дымящаяся кружка стала падать, зачарованно выдохнула: «Бре-е-е-ежнев… жеребец!»
Но кружка упала, и чай разлился.
– Ну ты змей! – обиделась тетя Мотя. – С тобой точно в дурдом угодишь.
К счастью, упорный литовец Римас Страздис все-таки дозвонился до своих влиятельных московских друзей, а потом и до далекого Учкудука. Хорошенько подумав, начальство здраво решило: зачем России еще один псих? Пусть лучше сидит в своей пустыне на самом краю государства. И отправили Сеню Шустова обратно в Управление, взяв строгую подписку нигде и никому ни слова не упоминать о своем открытии.
Виртуальный герой
Или закон всемирного давления
Глава седьмая
Жена сварила кофе.
Сделав первый глоток, всегда самый вкусный, Николай Владимирович напомнил:
– Достань, пожалуйста, черный галстук. У нас сегодня Ученый совет.
– По Мельничуку? По новой работе? – Жена всегда находилась в курсе институтских дел. – Он правда изобрел что-то особенное?
– Ну, скажем, не изобрел, а скорее открыл, – хмыкнул Николай Владимирович. – То есть это он сам так считает. Но Хозин и Довгайло ему всяко подыгрывают. Они же лизоблюды. Честное слово, сегодня съезжу Мельничуку по роже.
– И правильно, – кивнула жена. – Истину, даже научную, надо уметь защищать. – И понимающе попросила: – Только не увлекайся, милый. Ты же доктор наук. Ну, одна, ну, две пощечины. Будь сдержан.
И не выдержала:
– Что он такое открыл?
– Закон всемирного давления.
