Сергей Баталов - Крысиные Короли Годо
Следующие семь дней Сашка, с перерывами на рыбалку и приготовление пищи занимался подготовкой к конопатке и ремонтом шлюпки.
Из просохших стволов "скелета" своего первого жилища он выстругал тройку вполне приличных досок; заменил ими самые гнилые куски бортов и дна лодки, затем начал конопатить шлюпку, используя кору местного дерева, чем-то похожего на мочало. Дело продвигалось медленно, так как вместо молотка Сашке приходилось использовать камень; однако за неделю поставленную задачу ему решить удалось.
Еще неделя ушла выплавку смолы и заливку ею всех стыков шлюпки.
За две последние недели новая Сашкина нога визуально практически полностью восстановила свою длину, однако когда Александр попытался наступить на неё, он почувствовал, что до "стандарта" ей не хватает еще как минимум пары сантиметров.
Еще раз всё взвесив, "второгодник" вновь отложил на неопределенное время испытания трофейного плавсредства, а чтобы время не тянулось, как залежавшиеся конфеты ириски — между зубов, занялся изготовление мачты и весел….
…Откушенная "таменьем" нога доросла до своей первоначальной длины примерно на двадцать первый день после того, как ушли в мир иной пираты — "излеченцы".
Перед тем, как окончательно избавиться от протеза и костылей, Сашка в очередной раз долго и с большим сомнением рассматривал то, что выросло у него на месте его "родной" конечности.
Длина и форма, в общем-то, соответствовали первоначальному образцу. Но вот что касалось диаметра….
Новая стопа и особенно — голень были тоньше, чем на правой ноге.
Значительно тоньше.
Умом Сашка понимал, что в принципе, так оно и должно было бы быть, но его глаза….. Они отказывались смотреть на тонкую кость и тонкое сухожилие, обтянутые розовато-коричневой кожицей, на ступню, где вместо твердой, как наждак, подошвы, наличествовала "кожа младенца" — тонкая и чувствительная.
Однако выбора у "второгодника" уже не было.
Заречнев избавился от протеза, долго маялся перед тем, как сделать по песку свой первый шаг на "новой" ноге, наконец, решился.
Он сделал один шаг, другой…. Неловко завалился на бок, поджав под себя левую ногу. Боль в ступне была адская. Сашке на мгновение показалось, что он ступил на раскаленную плиту, усеянную мелкими и очень острыми камешками.
Его "нормальная" подошва легко переносила жжение раскаленного пляжа, зато "кожа младенца"….. Она противилась любому прикосновению к совершенно безобидному на первый взгляд пляжу.
Александр собрал волю в кулак, попытался продолжить "хождение по мукам"; не смог.
Эксперименты по восстановлению утраченных двигательных навыков пришлось перенести на вечер.
В свой первый "поход" Заречнев прошел примерно сто метров, или около того.
Утром он прошагал еще сотню метров, вечером — уже две.
Всю последнюю перед отплытием с острова неделю Сашка усиленно упражнялся: утром и вечером — в ходьбе на своих двоих, днем — на опостылевшем протезе.
Наконец, настал "час икс", назначенный самим же землянином — время покидать Шапку Мономаха.
Заречнев в последний раз проверил нож, зажигалку, погрузил в шлюпку гарпун, пучок вяленой рыбы, запас воды, натянул на мачту косой парус, которой он смастерил из куска полотна, оставленного ему в качестве средства защиты от ветра и дождя, уперся спиной в корму лодки, сильными толчками двигая её к воде….
Примерно через полчаса, мокрый от пота, уставший до дрожи в коленях, он почувствовал, что песок под ногами стал мокрым, а шлюпка продвигается вперед, не встречая сопротивления.
Сашка перебрался вперед, вставил весла в уключины, сел на среднюю скамью….
Шапка Мономаха очень медленно отдалялась от него, практически не меняясь в размерах. Прошло около двух часов после окончания его робинзонады, когда его шлюпку, наконец, догнал легкий ветерок. Александр заметно обрадовался, поставил парус, закрепил гафель, пересел на корму….
Какого-то определенного плана действий у него не было.
Была задача — убраться с острова за три — четыре дня до появления на нем корсаров, то есть не попасться им на глаза. А если морские разбойники затеют погоню, правильно определив, что от острова отчалила шлюпка не далее, как три дня назад, у них не должно быть информации, чтобы понять, куда именно она ушла.
Через пару часов ветерок превратился в хороший попутный ветер, волнение на море усилилось, с каждой минутой унося лодку всё дальше и дальше от "медицинского" острова корсаров.
К закату Галама макушка Шапки Мономаха окончательно скрылась за выпуклым голубым горбом моря. Заречнев, опасаясь напороться в темноте на что-нибудь опасное, приспустил парус, поужинал — пожевал кусок завяленной рыбы, запил свою скудную снедь водой.
Ночь прошла спокойно.
Ветер затих после полуночи; Сашка вновь подтянул парус. Звездное небо над его головой "сказало" ему о том, что ветер — западный, стало быть, его шлюпка движется на восток. Подумав, Александр принял решение двигаться этим курсом и впредь, пока в поле его зрения не появится какой-нибудь остров, или не встретиться корабль, который сможет принять его на борт.
Под утро он задремал.
Ему вновь снились Ар" рахх, Маяла, Дита, Стант, Евгений — Дягилев, и… Джаддафф, молча и пристально рассматривающий его из-под своих черных и лохматых "брежневских" бровей.
В "вещие" сны Сашка верить перестал давно, хотя когда-то, очень давно, на другой планете, они дали ему немало пищи для размышлений.
Рассвет застал Заречнева "на ногах", точнее — на "боевом посту", у румпеля. Ветер исправно тянул шлюпку "второгодника" навстречу восходящему Галаму, кушать Александру почему-то не хотелось…. Делать было нечего.
Заречнев задумался; предался воспоминаниям…. Его разум, помимо его воли, всё время относил Сашку тому моменту, когда он впервые увидел Маялу и Сашку на планете змеелюдей — изможденных, с потухшими глазами…… Живые скелеты, в буквальном смысле стоящие на грани жизни и смерти — такими он увидел тогда Сашку и Маялу глазами Ташши — женщины-змеи.
Закололо в левом подреберье, из глаз капля за каплей потекла влага.
Заречнев коснулся глаз запястьем правой руки, перевел дух.
Если бы ему тогда, перед операцией сказали, что после её завершения ему придется пройти через предательство, тюрьму и очередное усечение его плоти, он всё равно не отмерил бы своего решения — сделать всё, чтобы спасти Маялу и Александра — своего тезку и её сынишку.
Где-то далеко, на границе моря и неба, проявились тонкие черточки мачт и белые пятнышки парусов. Неизвестный парусник шел тем же курсом, что и шлюпка "второгодника" и явно догонял маломерное судно землянина. У Заречнева сжалось сердце — неужели пираты каким-то образом вычислили его местоположение и сейчас идут наперерез? Или они случайно оказались в той же точки времени и пространства, что и он?
Сашка решил не искушать судьбу, спустил парус, чтобы уменьшить заметность своего суденышка. Однако это не помогло.
Большой трехмачтовый парусный корабль уверенно шел к тому месту, где посреди моря пытался "притаиться" "второгодник".
Примерно через час Сашка понял, что "спрятаться" всё равно не удастся, вновь поднял парус.
Его догнали очень скоро.
Заречнев издалека заметил высокого мужчину на носу корабля. Мужчина был одет в серые короткие брюки, плотную кожаную безрукавку, высокие сапоги из коричневой кожи. Из-за пояса у него торчала серебристая рукоять кинжала. Само оружие покоилось в длинных коричневых ножнах.
Мужчина время от времени следил за Сашкой в подзорную трубу, отдавал какие-то короткие распоряжения матросам….
Паруса на корабле поползли вниз, парусник замедлил ход.
— Эй! Ты можешь подняться к нам на борт! — прокричал землянину мужчина на местном наречии.
Сашка помедлил. Корабль был не пиратским — это стало понятно после того, как он смог рассмотреть опознавательный знак корабля — красное полотнище с изображением какого-то диковинного зверя.
— Надвигается шторм! Твоя шлюпка не выдержит его! — после такого аргумента от приглашения, наверное, не отказался бы даже сам Супермен. Александр кивнул головой в знак того, что принимает приглашение, жестами показал, что предлагает поднять шлюпку на борт корабля тоже.
Мужчина на корабле с кем-то посоветовался, на Сашкину просьбу ответили утвердительно. С парусника спустились тали, Заречнев привязал шлюпку за корму и за нос, кто-то невидимый энергично потянул за концы лебедок.
Минут через десять Александр запрыгнул на палубу парусника.
"Ого! Какой огромный корабль"! — таким было первое впечатление землянина. На палубе было много матросов; впрочем, каждый из них был чем-то занят. На кормовой надстройке, возвышающейся над палубой на добрых тройку метров, прогуливались несколько мужчин и женщин, наряженных в роскошную и, несомненно, дорогую одежду. Лиц "богатеньких буратин" землянин рассмотреть не успел.
