Филипп Палмер - Ничейный космос
Признаю ошибку.
И правильно делаешь. О, кстати, я соблазнила Флэнагана (ты ведь за нами не наблюдал?), затащила его в постель. Сказала, будто хочу самоутвердиться, и поддержать меня — его долг.
Само собой, Флэнаган согласился, хоть и скорчил при этом гримасу, да выругался так грязно, как при мне еше никто не выражался. Теперь у нас каждый день фантастический секс.
Однако всего минуту назад ты подумала/сказала, что секс для тебя — тяжкое наказание.
В начале этой главы я была немного жестковата, но теперь смягчилась. К тому же в случае с Флэнаганом мне было жутко любопытно.
Ну, рассказывай, каков он, а? А?!
Оценка — удовлетворительно.
А как ты оцениваешь себя в качестве любовницы (по шкале собственного, как ты сказала, скромного мнения)?
Я великолепна! Воплощение чувственности. Сама Афродита! Хотя есть один минус: после секса сразу же засыпаю.
А порой и во время.
Ах, так ты шпионил!
Как ты могла такое подумать?) Я глубоко уважаю твою личную жизнь и выключаюсь в интимные моменты.
Да будет тебе. Мне, если честно, плевать. Смотри, сколько влезет, как я трахаю капитана. Может, научишься чему-нибудь.
При всем уважении, Лена, я молекулярный компьютер размером с речную гальку, у меня винчестер на триста гигов, а все эмоции заранее запрограммированы. И так уж получилось, что тантрический секс в мои интересы не входит.
Снова меня подкалываешь…
Не-не-не! Нисколько! Тебе только кажется, ведь ты сама же наделила меня собственным острым как бритва чувством юмора.
Кхм-ммм…
Ты говорила о сексуальных контактах с капитаном.
Да, говорила. Ах, что за блаженство, восторг! Думала, мне больше не доведется испытать радость влюбленности!
Напиши об этом поэму.
Или концерт…
Лучше поэму. Стихи не так больно ранят.
Что ты сказал?
Я говорю: если напишешь концерт, вдохновленная любовью, то тем несказанно порадуешь и облагодетельствуешь человечество.
Иногда у меня в голове такая путаница. Готова поклясться, будто ты сказал… Уверен, что потомки это услышат?
Я, как обычно, все записываю.
Надо будет отредактировать запись.
Предоставь это мне.
Думаешь, я ему на самом деле нравлюсь?
Он тобой восхищается. Столь великолепней женщины он еще не видал.
Тогда почему он так груб со мной?
Он же пират, для него это естественно.
Иногда мне кажется, будто он со мной не кончает.
Быть того не может! Есть вещественные доказательства…
Однако я не вижу в нем радости. Для меня самой секс — приключение, балет чувств. А ему…
Трах-трах-тибидох? Пожалуй, вот самое подходящее выражение.
Я заслуживаю того, чтобы он любил меня крепко и страстно.
Заслуживаешь, как ни одна женщина в мире.
И ведь он нуждается во мне. Вся эта компания обреченных без моего лидерства…
Обреченных?..
Да, ну ты понял, что я имею в виду.
Приляг лучше, отдохни.
Чего ради?
Мысли твои путаются, да и сама ты выглядишь не очень.
Устала. Будто несу мир на плечах.
Ты богиня.
Для меня это чересчур тяжкая ноша.
Нет, ты богиня.
А может, и не слишком тяжкая…
Ты богиня, и я тебе поклоняюсь.
Пожалуй, со своей ношей я справлюсь.
Баю-бай, спи.
РОБЕРТА ДЖЕЙН
Лучшего детства и представить нельзя.
Конечно, я прочла кучу книг о детях с других планет: романы о воспитанницах пансионов Аркадии, куда отправляются дети с усовершенствованной генетикой и где преподают исключительно Нобелевские лауреаты. Я читала о мальчишках и девчонках из ранних поселений в астероидном поясе, постоянно попадающих в переделки. Мама еще советовала прочесть древние земные тексты, чтобы «лучше понять природу детства». Но сама я расту на «Ржавом корыте», боевом корабле третьего класса. Мы с пиратской армией летим воевать со злой империей. На судне прямо в середине есть атриум, где устроили виртуальный музей земных пейзажей. Обычно мы играем в дождевых лесах, но запросто можем поменять окружение: захотим — будем кочевниками в пустыне Гоби, а захотим — ковбоями и индейцами. Играть можно во что угодно и где угодно. Вот радость-то!
В виртуальной реальности мы сражаемся с монстрами и зомби, водим звездолеты, скачем на лошадях, устраиваем танцевальные турниры. Но увлекательней всего просто бродить по нашему кораблю — лазать по лестницам, забираться в пустые отсеки, где среди переборок и иллюминаторов гудят, мерцая огнями, компьютеры.
Обожаю обзорную площадку, состоящую целиком из окон. Стоишь и смотришь на космос, раскинувшийся вокруг. Постепенно корабль для тебя исчезает, и ты становишься частичкой материи, которая была, есть и будет всегда.
Мы даже отыскали путь в машинное отделение, туда вели узкие вертикальные шахты. Мы спускаемся на тросах, а потом перепрыгиваем через камеры синтеза живой материи. Мне нравится, как вибрирует корабль от работы реактора, как пощелкивают тумблеры в системных блоках микрокомпьютеров. Словно попадаешь во чрево гигантского зверя — кита или бороздящего просторы космоса звездного орка.
Каждую ночь мама рассказывает сказки о далеких-предалеких королевствах, где живут принцы и принцессы, злые тираны, где Добро всегда побеждает Зло, потом вешает его, кастрирует или распинает (так ему, нехорошему, и надо).
Но веселей всего на тренировках. Я часто ломаю себе руки-ноги, дважды расшибала голову, когда падала с летающей доски. Травмы — пустяки, ведь тяжело в учении, легко в бою. К тому же реальные бои увлекательней видеоигр. Опоясываясь мечом или заряжая бластер, я чувствую себя воином. Да я и стала воином.
Дядя Гарри учит меня искусству кэном-по-ноге-до: саданешь ему по лапище, а он: «Р-рррыы!» и брызжет слюной. Вот смеху-то! Дядя Брэндон учит делать бомбы и заодно мысленно рассчитывать дистанцию и момент броска фанаты или шарика с ядом. За всем следит дядя Алби — искоркой мечется вокруг меня, шипит и отпускает шпильки. Обожаю его больше всех, он такой забавный и простой. Как-то раз он забрался ко мне в карман штанов, и я узнала об этом, только когда штаны задымились, а сам дядя Алби смущенно вылез наружу.
У нас, детей, шайка, в которой меня — девчонку — выбрали вожаком: мои братья Джек, Роджер, Роб-младший и Аякс, соседи по жилому отсеку Джинджер, Горгона, Френк и Пирс, сестры Персефона, Шива, Хилари, Силвер, Гариет, Джи и Холли (она живет в другом отсеке, но любит с нами играть).
В детстве Джек был мне лучшим другом, но теперь мне одиннадцать, я совсем взрослая и больше дружу с Горгоной. Это кошмар, а не мальчишка, ему плевать на мнение взрослых. Дядя Флэнаган пытался ругать его, но все без толку. Горгона просек, что детям сходит с рук любая шалость, если они прилежно занимаются. Сам он ложится спать поздно, никогда не убирает за собой постель и посуду и может съесть три мороженых за один присест. У него две мамы: Дженни и Молли, которые постоянно орут на него, только Горгоне-то все хоть бы хны, он прирожденный летун. С ракетным ранцем летает почти так же здорово, как плавают под водой дельфы. Поэтому дядя Флэнаган всем велит: «Оставьте мальчонку в покое!».
Моя мама Аллия очень важный человек на корабле, правда-правда. Дядя Флэнаган всегда с ней советуется, если надо принять важное решение. Он главный, но когда речь заходит о детях — командует мама. Один раз она попросила дядю Флэнагана сделать нам плот для сплава по виртуальной реке. Дала ему кучу бревен и моток веревки. Дядя Флэнаган часок повозился, вспотел, а потом бросил все и выругался как… как пират, в самом деле. Но мама Аллия отругала его будто мальчишку. И дядя Флэнаган, скорчив мину и скрипя зубами, связал-таки для нас плот.
Ну, есть еще сомнения, кто на корабле главный? Мама у меня — просто класс!
Тетю Геру я тоже люблю.
Я знаю, что мы летим убивать и что многие из нас погибнут. Но, думаю, повеселиться успеем.
Моя жизнь прошла на боевом звездолете, бороздящем просторы космоса. Разве может быть что-то прекраснее?
ГАРРИ
Раздается сигнал тревоги, но я реагирую не сразу. Смотрю на себя в зеркало и вижу: шерсть начинает седеть. Печально…
— Проклятый полет здорово затянулся, — рычу я, и в этот самый момент раздается сигнал.
Мы подошли к боевым станциям.
Наши бойцы бегут по коридорам корабля, а экраны на стенах показывают флот Корпорации, собравшийся против нас.
Да-а, неплохо они подготовились. Система наблюдения переключается на другую камеру, и мы видим остальные корабли врага. Нет, их флот не большой, он просто ОГРОМНЫЙ!
