Юрий Гулин - Герцог Клим (СИ)
– Арестуйте эту женщину, препроводите ее в подвал дворца и поместите в камеру для приговоренных!
Лейтенанту с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. Верта приговорена – вот это новость! Он подошел к арестованной принял у нее оружие и приказал следовать впереди себя к дверям покоев.
Верта была помещена в камеру утром, а уже к обеду по всему городу был вывешен указ о том, что бывшая «оберведьма» будет предана казни сегодня вечером. Ее голова будет отсечена от туловища, как только погаснет последний луч Фиолетовой звезды.
Снегов и Зорий узнали эту новость, сидя в таверне, куда они зашли пообедать. Друзья еще не решили, как им реагировать на это известие, когда в таверну вошел очень важный по виду господин. Его появление вызвало среди посетителей оживление. Снегов подслушал, как за соседним столиком шептались: «Это сам мэтр Стонкис помощник распорядителя казней». Снегов спросил у Зория:
– Тебе не кажется, что в том, что произойдет сегодня вечером наша с тобой вина?
– Разве это мы похитили королевское сокровище? – искренне удивился оруженосец.
– То, что это не так тебе известно так же хорошо, как и мне. Но ведь мы, пускай невольно, прикрыли бегство настоящих преступников, а потом убежали и сами.
– Так может нам пойти во дворец, назвать себя и попросить отменить жестокий приговор? – спросил Зорий.
Снегов отрицательно покачал головой.
– Не забывай что мы на «Тропе испытаний». Снять с себя инкогнито сейчас значит признать свое поражение и провалить миссию.
– Но ведь мы совсем ничего о ней не знаем, – заметил Зорий.
– Тем более нам не следует форсировать события, пока мы не выполним хотя бы минимум возможных заданий.
– Под минимумом ты понимаешь те три задания, о которых говорила принцесса Листия? – уточнил Зорий.
– Да, именно их я и имел в виду, – подтвердил Снегов.
– И что ты предлагаешь сделать?
– Спасти от казни эту несчастную Верту.
– Идея мне нравится, – кивнул головой Зорий. – А как насчет плана?
– Для начала сделаем вот что…
Снегов что‑то прошептал на ухо Зорию, показав глазами в сторону сидящего за отдельным столом мэтра Стонкиса. Оруженосец согласно кивнул головой и со стаканом в руке пересел за столик помощника распорядителя казней. Выдержав недовольный взгляд, которым одарил его Стонкис, Зорий дружелюбно улыбнулся и произнес:
– Имею ли я честь видеть мэтра Стонкиса?
Ответ оказался предельно недружелюбным:
– Правильнее сказать, сударь, что вы имели наглость сесть за стол, занимаемый вышеупомянутой вами особой, без разрешения.
– Прошу меня простить, уважаемый мэтр, если я обидел вас своим поведением. Подсесть за ваш столик у меня были очень веские причины, поскольку мне поручено сделать вам очень выгодное предложение.
– И кто же поручил вам сделать мне предложение?
После упоминания о выгоде голос Стонкиса звучал куда как менее враждебно, но все еще слегка настороженно. Зорий кивнул в сторону улыбающегося им из‑за своего стола Снегова.
– Вон тот господин. Он лорд. Любит много путешествовать. Прибыл к нам с Голубой планеты. Он хотел бы расспросить вас о процедуре сегодняшней казни.
– Так пусть приходит на площадь и увидит все своим глазами.
– Именно так он и собирается поступить. Но ему хотелось бы знать все, что произойдет до этого начиная с того момента как осужденная покинет свою камеру.
– Он что извращенец, этот ваш лорд?
– Откуда мне знать? Да и зачем это знать вам, если он готов заплатить за информацию немалые деньги?
– И насколько немалые? – поинтересовался Стонкис.
Зорий наклонился к его уху и прошептал цифру. От услышанного глаза мэтра округлились. Он сглотнул слюну и спросил:
– Мне пересесть за ваш столик или милорд перейдет сюда?
– Стоит ли беспокоить лорда по таким пустякам? Пойдемте за наш стол.
Зорий и Стонкис уселись за стол, где сидел Снегов, после чего Зорий представил одного другому:
– Милорд, это мэтр Стонкис. Он готов за указанную плату поведать об интересующих вас вещах.
После того как Снегов кивнул головой подтверждая этим, что готов оплатить услуги, Зорий обратился к Стонкису:
– Приступайте к рассказу мэтр.
– После того как осужденная покинет камеру… – начал Стонкис.
Рассказ мэтра продолжался минут двадцать. За это время Снегов несколько раз перебивал его, уточняя те или иные моменты. Когда Стонкис окончил дозволенные ему речи, Клим спросил у него:
– А какова ваша роль во всей этой процедуре?
– Я сопровождаю осужденную от камеры до эшафота.
– Благодарю вас мэтр за подробный рассказ. Примите это в знак моей к вам благодарности.
Снегов положил перед Стонкисом увесистый кошелек, который тут же исчез в складках одежды мэтра.
Предстоящая казнь не собрала много народа. На площадь пришли в основном те, кому присутствие на подобных мероприятиях полагалось по роду службы да несколько десятков праздных зевак, которые существуют в любом мире и в любое время. Среди зевак были и те, кто пришел просто поглазеть и те, кто был не прочь между делом нажиться на чужой беде. Последние заключали между собой пари: будет ли Верта казнена на самом деле или принцесса ее в последний момент помилует.
Когда тюремная повозка въехала на площадь разговоры в толпе поутихли. Все взоры устремились к дверце кареты. Сначала оттуда должен был появиться мэтр Стонкис, а потом осужденная. Но время шло, а ничего не происходило. Тогда один из распорядителей подошел к карете и открыл дверцу. Заглянул вовнутрь, отпрянул от кареты и побежал в сторону распорядителя казней. Толпа зашумела. Что‑то явно было не так. Распорядитель казней выслушал доклад чиновника и что‑то ему ответил, сопроводив свои слова раздраженным взмахом руки. Чиновник снова подбежал к карете и сам вывел оттуда осужденную. На Верту был одет мешок, который скрывал не только голову, но и часть туловища до пояса. Осужденная пыталась вырываться, и к помосту ее пришлось вести двум дюжим приставам. В толпе пошли разговоры: «Куда подевался мэтр Стонкис?», «Наверное, как всегда напился и дрыхнет теперь где‑нибудь в укромном месте!», «И как только этого пьяницу терпят на государственной службе?». Тем временем осужденную втащили на эшафот, и палач снял с нее мешок. По площади прокатился дружный вздох. Вместо Верты на помосте стоял мэтр Стонкис со связанными за спиной руками, выпученными глазами и кляпом во рту. Принцесса Тайна, которая наблюдала за казнью с балкона одного из домов выходящих фасадом на площадь резко встала со своего места и, повернувшись к эшафоту спиной, покинула импровизированную ложу. Все присутствующие на площади были уверены, что ее высочество пребывает в крайней степени раздражения, они ведь не могли видеть довольной улыбки на ее лице.
Оставим принцессу Тайну наедине с ее улыбкой. Предоставим народу, собравшемуся на площади, изливать свое негодование по поводу несостоявшегося зрелища на голову бедного мэтра Стонкиса. Сами же вернемся на один час назад и подсмотрим, что же в действительности приключилось с господином помощником распорядителя казней по дороге от дворцовой тюрьмы до помоста с плахой?
… Когда Верту вывели во двор и поставили рядом с тюремной каретой, мэтр Стонкис собственноручно надел на голову осужденной мешок, который помимо вышеназванной части тела прикрыл еще и добрую половину туловища, опустившись горловиной ниже пояса. Мэтр Стонкис перетянул горловину специальным магическим ремешком, который начисто лишил арестантку возможности самостоятельно снять мешок. Затес помраспоказ (помощник распорядителя казней) помог Верте забраться в карету и усадил ее в специальное арестантское сидение. Теперь без посторонней помощи та не могла не только снять мешок, но и выбраться из кареты. Начальник караула спросил у Стнкиса:
– Мэтр, вы будете брать конвой?
– Зачем? – улыбнулся Стонкис и многозначительно погладил печать распорядителя казней, висевшую на тонкой цепочке у него на шее.
Начкар (начальник караула) с пониманием кивнул головой. Все кто был посвящен в секрет печати знали, какой огромной магической силой она обладает. Печать могла обезвредить любого, кто попытался бы напасть на тюремную карету.
Дорога от дворца к городу шла через лес и в одном месте даже проходила по дну неглубокого оврага. Мэтр Стонкис абсолютно уверенный в том, что путь безопасен, позволил себе в дороге слегка вздремнуть, поэтому понимание того, что карета остановилась, дошло до него с некоторым опозданием. Но и теперь даже тень беспокойства не омрачила чела достойнейшего мэтра Стонкиса, но лишь досада на то неизвестное ему пока обстоятельство, которое вынуждает его покинуть пригретое местечко. Когда помраспоказ вылез из кареты, он с удивлением увидел, что путь карете перегородили его новые знакомцы: любознательный лорд с Голубой планеты и его чичероне и как раз в том месте, где дорога шла через овраг. Пока мэтр поднимал удивленно брови готовясь произнести какую‑нибудь банальность типа: «Как вы, господа, тут оказались?», печать на его груди выполнила свой долг.
