Minor Ursa - Реализаты (СИ)
Он шумно прополз на коленках между Аей и андроидом, уселся по-турецки перед системником и засунул внутрь него руки — прямо сквозь панель с портами и кнопками, так, словно та была не из пластика, а из пластилина.
— Знаешь, чем при детальном рассмотрении отличается простое от сложного? — сказал он в никуда, ворочая там руками. — Только границами того, что именно ты хочешь рассмотреть. Всё остальное по-прежнему остаётся неизменным. Не в смысле статичным, а в смысле равно-сложным и как бы равноценным. Ни остальной мир, ни невидимые тобой взаимосвязи не отрезаются и никуда не деваются. Когда ты выделяешь что-нибудь простое, ты просто не учитываешь остальное. Понимаешь?
Он вынул руки, и за его руками, на месте оставшейся от них дыры вырос улыбающийся беззубый пластиковый рот.
— Да, — сказал рот.
— Тогда зачем ты нас ждал?
— Для принятия оптимального решения.
— Ахахахаха! — захохотал мальчик, вытирая друг об друга ладошки. Он повернулся сперва к Ае, а потом и к Бенжи, приглашая их обоих присоединиться к веселью: — Шутник!
— Нет, — серьёзно сказал рот. — Мне просто надоело играть.
— Дада, — всё ещё смеясь, согласился морф. — А ведь было бы неплохо, чтобы алгоритм приспособился к игре раньше, чем его хозяину надоело играть.
— Я… — начал было рот, но мальчик закрыл его пластиковые губы ладошкой:
— Подожди. Сейчас.
Он оглянулся на Бенжи, примериваясь к чему-то, видимому только ему одному, и полез под стол обратно — отключать электричество.
Пока он возился там, на системнике рядом со ртом проступили большие голубые глаза, и, разглядывая чужую новорождённую оптику, андроид без особого удивления отметил про себя её сходство с собственной.
* * *Новоявленное существо получилось маленьким и большеголовым, как гидроцефал.
— Ну, что ж, — сказал, снова шумно выползая на коленках из-под стола, морф. — Я думаю, что это и есть то самое оптимальное решение.
63. 2331 год. Мэтт
Когда тропа закончилась, Мэтт сел, а потом подумал и лёг навзничь, прямо на песок — этакой распластавшейся на берегу морской звездой, широко раскинув руки и ноги в стороны.
Вверху над ним медленно и величаво плыло усыпанное звёздами небо.
— Воон та звёздочка чуть левее оси эклиптики — это Марс, — сказал, переминаясь с лапки на лапку, дрозд. — Я хотел показать тебе связи. Смотри.
Он подпрыгнул, сделав крыльями громкое "ххафф!", это "ххафф!" отразилось откуда-то множественным гулким эхом, и вместе с этим эхом чёрное пространство снаружи вспучилось и наехало на замершего и онемевшего от неожиданности Мэтта, как увеличиваемое растровым редактором цифровое изображение.
— Свет, блуждающий по Вселенной, встречается на дне твоих глаз со своим отражением точно так же, как звук моих крыльев встречается со своим эхом в этих кедрах, — сказал дрозд, внимательно наблюдая за тем, как Мэтт тщетно пытается прикрыть открывшийся в изумлении рот. — Где-то в будущем все пути всего на свете сходятся в одной точке.
И заулыбался:
— Моргай, моргай.
Мэтт моргнул и сглотнул внезапно пересохшим горлом.
— У меня на Марсе сестра, — не столько спросил, сколько сказал он: уверенно, так, словно даже не слышал об этом, а присутствовал там сам.
Он часто-часто заморгал, пытаясь проглотить снова навернувшиеся на глаза слёзы, а потом резко перевернулся на живот.
— А я так боялся, что остался один, — сказал он в песок. — Без никого.
— Опять двадцать пять, — укоризненно покачал чёрной головкой дрозд.
Крылья его из чёрных стали оранжево-синими, он подпрыгнул, вспорхнул вверх и пропал, а взамен сверху густо посыпались большие кедровые шишки.
Одна из них больно ударила мальчика по макушке.
— Ай! — воскликнул Мэтт.
— Простите, — печально сказало окружающее его пространство. — Мне показалось, что здесь никого нет. Кто вы?
— Мэтт, — нахмурившись, обиженно буркнул Мэтт. — Что ты всё время дерёшься?
— А что ты всё время плачешь? — в тон ему возразил тот же голос, и прямо в полуметре от его носа из воздуха материализовался и шлёпнулся на песок дрозд. — Вероятность того, что кто-то живой надолго останется один, вообще практически нулевая.
— Это точно, — с готовностью согласилась с бесплотным голосом птица. — Знаешь, Мэтт, мне кажется, что во многих случаях, когда кто-то так или иначе чувствует себя брошенным, достаточно просто сказать ему "я тебя люблю".
Она отряхнулась и покосилась на мальчика:
— Ну, и как бы я тебя люблю.
Песок, устилавший почву в нескольких сантиметрах от лица Мэтта, был светлый, почти белый, а песчинки настолько крупные, что если хорошо присмотреться, можно было различить тонкие пластинки слюды, зёрна полевых шпатов, циркона и кварца.
Мэтт запустил в него руки, пару минут смотрел, как тот сыплется между пальцев, а потом уронил голову на руки.
— Ну, хватит, а? — возмутился дрозд. — Как вообще можно расстраиваться там, где всё так идеально устроено, настроено и притёрто одно к одному?..
— Вот и я думаю о том же, — куда-то в ладони себе сказал Мэтт. — Выходит, что идеально притёрто всё: песчинки вот эти, воздух, которым я здесь дышу, где-то там, далеко-далеко, Марс… То, что будет через сто… через тысячу лет, уже определено — здесь и сейчас.
— А расстраиваешься то ты из-за чего?
— А я вообще талантливый.
Дрозд понимающе кивнул, покрутился на месте, шагнул в никуда и через пару секунд материализовался оттуда обратно метрах в полутора от прежнего места, у ног мальчика.
— Бери себя в руки, Мэтт, — сказал он. — Будет не очень хорошо, если ты доберёшься до сестры заплаканным.
64. 2331 год. Марс
За дверью был ветер. Он гнал сухую рыжую пыль вдоль серого бетонного блока, и она бежала над асфальтом лёгкой прозрачной позёмкой.
— Ну, руки за голову и выходите, — сказал человек и приглашающе повёл винтовкой типа М-700, переработанной в изящный "булл-пап". В густую хлорофильную шапку на его голове была вплетена тонкая оранжевая сеть.
— Ух, ты! Искусственный телепат! — искренне восхитился морф.
Он шагнул на улицу, к ждущим его военным, и дверь за его спиной лязгнула и защёлкнулась.
— Руки! Руки! — занервничал второй человек с автоматом. — Остальные где?
— Остальные? — удивлённо моргнул мальчик, поднял и покрутил руки ладонями вверх. — Но у меня только две руки, остальных нет.
Лицо человека с "булл-папом" медленно вытянулось и приобрело бледный серо-зелёный цвет.
— Да ты… Да я… — угрожающе начал он, но в этот момент винтовка в его руках зажужжала, и из направленного на маленького морфа ствола деловито выползла крупная золотая пчела. — Какого чёрта?!
— Я не очень хорошо ориентируюсь в местной культуре, — с сожалением сказал мальчик, переводя взгляд с пчелы на окруживших его вооружённых людей. — И могу ошибаться. Прошу Вас не проявлять излишнюю скромность и говорить мне, если я что-то делаю не так.
Он снова моргнул, и пространство вокруг качнулось, трансформируя металл и порох.
* * *Усталости Бенжи не чувствовал. Ая торопилась впереди лёгкой, почти бесплотной тенью, а он просто старался не отставать.
Выстрелов больше не было слышно.
Когда мальчик предложил разделиться, Бенжи показалось, что в голосе его сквозило лёгкое превосходство, но уже через несколько минут андроид понял, что маленький морф то ли случайно, то ли вполне обоснованно и правда оказался самым предусмотрительным и дальновидным.
Ая вела их обоих пустыми длинными переходами, время от времени срываясь с быстрой ходьбы на бег. Маленький большеголовый пластиковый "марсианин", знающий дорогу чуть ли не лучше её, послушно семенил за ней на расстоянии вытянутой руки, а Бенжи смотрел на него и думал, что, если быть по-настоящему бесстрастным и объективным, то сам он мало чем от него отличается.
А потом как-то совсем неожиданно перед ними выросла неприметная серая дверь.
Ая толкнула её, и оптику Бенжи на миг залило ослепительно-белым: в помещении было очень светло — так, как, собственно, не должно быть светло на Марсе. И были люди: молодые, улыбающиеся, совсем не похожие на военных, и в хлорофильную шапку каждого из них была вплетена тонкая оранжевая сеточка.
— Привет, — сказала она, переводя дыхание. — Знакомься, марсианин, вот они, демиурги твоего настроения. — Но, если честно, — она обвела взглядом помещение и собравшихся в нём людей, — то мне совсем не хочется говорить о том, о чём вам хотелось бы от меня слышать.
— Здравствуйте, — на всякий случай улыбнулся Бенжи.
— Ну, наконец-то! Наконец-то! — воскликнул один из присутствующих, вскакивая им навстречу. — Проходите! А где мальчик?
— Ему, как и любому мальчику, больше нравится бряцать чем-нибудь более материальным, чем чужие эмоции и интересы, — пожала плечами Ая. — Он наиграется и придёт.
