Джек Макдевит - Полярис
Он снова нахмурился и откинулся на спинку стула.
– Пожалуй, – заметил Алекс, – тебе стоит сменить имя на что-нибудь более женское. Скажем, Лола.
– Не смешно.
– Так или иначе, мы над этим работаем. Когда найдем его, сообщу. – Фенн достал из кармана блокнот и пролистал его. – Похоже, они использовали промышленный излучатель. Снес ли антиграв и часть правого крыла. Вам повезло: один из водителей все видел, хотя тоже не разглядел номер. Но насчет женщины-водителя ты была права – молодая, с черными волосами.
– Надо бы поинтересоваться в прокатных агентствах, – сказал Алекс.
– Отличная мысль. Сам бы я ни за что не додумался.
Алекс что-то пробурчал себе под нос, и Фенн продолжил:
– Вряд ли нам потребуется много времени.
– Хорошо.
– Вы говорили, на комбинезоне остались следы ДНК того парня?
– Комбинезон утонул вместе со скиммером, – уточнила я.
– Он был в пакете? Глубина в месте вашего падения не так уж велика. Мы могли бы послать туда водолаза.
Алекс покачал головой:
– Мы не запечатали пакет.
Фенн позвонил еще раз на следующее утро:
– Хорошие новости: мы взяли отпечатки и ДНК с входной двери дома Патрик. Как мы предполагаем, настоящее имя Кирнана – Джошуа Беллингэм. Вам это что-нибудь говорит?
Алекс посмотрел на меня. Я покачала головой.
– Никогда о нем не слышали, – сказал он.
Фенн сверился с блокнотом.
– Беллингэм работал администратором в компании Эй-би-эс – «Элайд биосолюшенс», которая производит медицинское оборудование. Сотрудники утверждают, что он хорошо знал свое дело и с ним никогда не было проблем. О его личной жизни почти ничего не известно, – похоже, у него не было семьи. Он жил в этих краях около пяти лет и никогда не привлекался к ответственности – по крайней мере, в качестве Джошуа Беллингэма.
– Как ты сказал? Вы только предполагаете, что это его настоящее имя?
– История довольно странная. До того как Беллингэм пришел в Эй-би-эс, его, кажется, вообще не существовало. Нет ни свидетельства о рождении, ни идентификационного номера. Мы проверяли резюме, которое он подал при поступлении на работу: оно поддельное. Никто из указанных им бывших работодателей о нем не слышал.
– Значит, Эй-би-эс с ними не связывалась?
– Нет. Обычно работодателей это волнует мало. Большинство компаний проводят сканирование личности, чтобы определить, насколько человек надежен. Им этого вполне хватает.
– Вы собираетесь его арестовать?
– Нам бы очень хотелось с ним побеседовать. Пока что мы не знаем, нарушил ли он какие-либо законы. Но сейчас его нигде не найти. Он не появлялся на работе с того дня, когда вы с ним виделись, и не звонил.
– Дома его тоже нет?
– Он живет на маленькой яхте. Яхта исчезла.
– Так кто же он на самом деле?
Вопрос был достаточно простым. Сведения о каждом человеке имелись в базах данных.
– Не знаю, Алекс. Может, он родился где-нибудь у черта на куличках. Есть страны, которые не вносят данные в реестр. Может, он вообще с другой планеты. Но мы повесили его фотографию на доску горячих объявлений. Как только он пройдет мимо какого-нибудь бота, попадется на глаза патрулю или бдительному гражданину, мы им займемся.
Подозреваю, что Фенн хотел сказать: «Как только он явится в Управление полиции и сдастся».
Во время разговора с Фенном Алекс держался как ни в чем не бывало, но случившееся явно потрясло его. Пожалуй, и меня тоже. Когда тебя пытаются убить, ты обычно принимаешь это близко к сердцу и твои взгляды на многое меняются. Алекс вернулся к своей работе и прежним привычкам, предаваясь ночной жизни в обществе клиентов или гуляя в теплице, но стал более молчаливым, подавленным и мрачным. О пережитом мы старались вспоминать как можно реже, не желая признаваться друг другу, что нас все еще беспокоит грозящая нам опасность. Немало времени Алекс теперь проводил у окна, глядя куда-то вдаль. Фенн установил у меня и у Алекса «систему раннего предупреждения» – черный ящик с собственным источником питания, подключенный к искину. Система должна была следить за всеми посетителями, блокировать двери, обезвреживать непрошеных гостей, сообщать в полицию, вопить и поднимать тревогу, если кто-нибудь попытается преступить закон. Похоже, частной жизни пришел конец. Но я готова была пойти даже на это, лишь бы спать спокойно.
На следующий день после установки черных ящиков Фенн позвонил снова, сообщив, что они пытались найти Джину Фламбо – женщину, которая пришла к Диане Голд для вручения премии, вероятно с единственной целью: взглянуть на сумочку Мэдди.
– Такого человека не существует, – сказал он. – По крайней мере, нет никого, кто подходил бы под описание.
– Вы проверяли образец ДНК? – спросил Алекс. – Она держала сумочку в руках.
– Ее держала в руках половина жителей поселка.
Каждый раз, думая о Маркусе Кирнане, я вспоминала о конференции.
Члены общества «Полярис» называют себя «поляристами». Конечно, звучит не слишком серьезно, но вполне соответствует их настрою. Главной поляристкой была женщина из Ларк-Сити, с которой я не смогла связаться. Нет, ее нет в городе. Нет, позвонить ей нельзя. Нет, она не хочет, чтобы ее беспокоили, извините.
Поляристом номер два был инженер-электрик из Ридли, примерно в девяноста километрах к югу вдоль побережья. Я позвонила ему и увидела, как постепенно обретает форму его изображение на фоне звезд. К людям, использующим для связи спецэффекты, я всегда относилась настороженно. Хочется вести нормальный разговор, а не созерцать шоу. Мужчина в черном спортивном пиджаке устало смотрел на меня раскосыми глазами, словно говоря всем своим видом: «У меня хватает других дел, кроме беседы с вами, уважаемая».
– Чем могу помочь, госпожа Колпат? – спросил он, сидя во дворике на блестящем коричневом стуле: сегодня такие можно встретить на любой террасе. На столе перед ним стояла чашка с дымящимся напитком.
Я объяснила, что была на конференции, которая мне очень понравилась, и что я собираю материал для книги об обществе и его вкладе в сохранение памяти о «Полярисе».
– Скажите, – поинтересовалась я, – доступны ли материалы последней конференции?
Он несколько смягчился:
– У вас уже есть публикации?
– Есть несколько. Последняя – о мадже.
– О да, – кивнул он.
– Называется «Меч веры».
– Я ее видел! – торжественно проговорил он.
– Ее хорошо приняли, – сообщила я. – Так есть ли у вас архив, на который я могла бы взглянуть?
– Мы всегда составляем архив для правления. – У него был дребезжащий высокий голос, словно он много кричал на детей. – Так проще спланировать мероприятие на следующий год. Вас интересуют данные только за этот год? У нас они есть с начала века.
– Пока только за этот.
– Хорошо. Я могу все устроить.
Он отхлебнул из чашки.
Несколько минут спустя я быстро просматривала видео с конференции, пропуская то, чего не видела во время посещения. Задержавшись на круглом столе про «чужой дух», я снова увидела себя, затем переместилась к обсуждению возможного похищения людей токсиконцами и, наконец, взглянула на человека, который побывал на борту «Поляриса» после его переименования в «Шейлу Клермо». Есть! Кирнан сидел через шесть рядов позади меня, почти прямо за мной. Но что-то я не припомню его в тот раз. Да, в моей памяти он был прочно связан с конференцией, но мы сталкивались при иных обстоятельствах.
Алекс попросил меня связаться с Табом Эверсоном – человеком, который превратил артефакты в прах и вывел их на околосолнечную орбиту.
– О чем мы хотим с ним поговорить?
– О «Полярисе», – ответил Алекс. – Думаю, он не станет возражать.
Он оказался прав. Искин Эверсона в Мортон-колледже соединил меня с его личной секретаршей, седоволосой деловой женщиной. Я представилась и объяснила цель своего звонка. Вежливо улыбнувшись, она попросила меня подождать и вернулась несколько секунд спустя.
– Господин Эверсон сейчас занят. Могу я сказать ему, чтобы он вам перезвонил?
– Конечно.
Алекс велел, чтобы во время сеанса связи с Эверсоном я не попадала в объектив камеры. Звонок раздался через час.
Таб Эверсон был президентом компании, торговавшей продовольствием, но, похоже, основное внимание он уделял Мортон-колледжу. Судя по базе данных, ему было тридцать три, но он выглядел лет на десять моложе. Свободный стиль одежды – белая рубашка, синие брюки, шейный платок в клеточку. На двери висела куртка-ветровка с вышитым на ней названием колледжа. Кабинет был заполнен школьными сувенирами – наградами, дипломами, фотографиями студентов, которые играли в шахматы, участвовали в семинарах, стояли за кафедрами. Эверсон был чуть выше среднего роста, с черными волосами и пронзительными черными глазами.
– Я много о вас слышал, господин Бенедикт, – сказал он, сидя в кресле у видового окна, за которым я разглядела вершину холма и несколько деревьев. – Очень приятно.
