Талагаева Веда - Катриона-3217. Космическая летопись.
— Ура! — провозгласили Дабо, и Бор, обрадовавшийся исключительно из солидарности с коллегой.
— Вы отдохните пока, — предложил Бьорн Янсон, — Я сам сделаю прокладку курса и рассчитаю шлюз для рывка.
— Спасибо, — ответил Джек, — А где… господин Маэда?
Он с трудом выговорил это имя, но никто не заметил.
— Помогает Шефу с ужином, — ответил Бьорн и пошел в рубку.
Джек зашагал на камбуз. «Что делать? — вопрошал он себя, — Даже если притвориться, что я не знаю, кто он, он все равно поймет. Он ведь шарит в моей голове без спроса, как все они! Здесь люди, за которых я отвечаю. Может, договориться? Я же не выдал Суламифь Ройзман, хотя «Дельта» и ее искала». Но мысль от том, чтобы отпустить Маэду или вернее Сато безнаказанным, была Джеку противна. Одно дело рыжая болтушка Суламифь, никому не причинившая вреда, а другое дело… То фото, где доктор был изображен в серой форме, так и всплывало в памяти. Насколько лейтенанту Деверо было известно, армейское высшее начальство всегда сотрудничало с телепатами. Но боевые командиры и простые офицеры и солдаты всегда терпеть не могли серых. «Он может убить нас одним взглядом. Моих умений против него недостаточно. А нужно думать о безопасности экипажа», — мучительно размышляя, Джек, остановился в дверях камбуза.
Из динамиков компьютера звучали записи оркестра Гленна Миллера. Шеф стоял у плиты, взбивая над огнем соус. Маэда засыпал картофелины в электрический аппарат для чистки овощей. Стоя в дверях, Джек глядел на эту мирную картину и старался заглушить в себе все пугающие мысли. Маэда первым заметил его появление. Его глаза сначала улыбнулись, как тогда на ринге. Потом снова стали серьезными, и он опустил взгляд к картофелечистке. «Как бы поговорить»? — растерянно подумал Джек, подошел к раковине, открыл кран с холодной водой, умыл свое разбитое лицо и стер воду бумажной салфеткой.
— Командир, ужин в вашу честь скоро будет готов, — улыбнулся Беллини.
— Я рад, — рассеянно ответил Джек, спиной чувствуя присутствие Маэды.
«Надо поговорить, командир, — Джек вздрогнул от неожиданности еще и потому, что голос Маэды в его голове прозвучал как-то издевательски приветливо и дружелюбно, — И желательно без свидетелей. Может, выйдем на воздух? Не бойтесь, я вас не укушу». Джек обернулся. Маэда уже стоял в дверях. Джек кивнул.
Они вышли из открытых дверей грузового трюма и пошли по дорожке через ущелье. Была уже вторая половина дня, дно ущелья было в тени. Но на выступах, ведущих к плоским площадкам на вершинах скал, горели отблески дневного света. Удобная тропа вилась в скалах и вела на широкий уступ над ущельем.
— Поднимемся? — предложил Маэда и зашагал первым, показывая, что доверяет спутнику.
Они забрались на самый верх и остановились на открытой площадке, лишь с востока ограниченной выступом скалы. Жаркий воздух плыл над цепочками невысоких гор, за которыми виднелись на горизонте дымки. Джек насчитал их четыре.
— Вот и вулканы. А я-то думал, давно погасли, — проговорил Маэда.
— Что вы собираетесь делать? — напрямик по своему обыкновению спросил Деверо.
Маэда рассмеялся.
— Что я собираюсь делать? О том же я хотел спросить вас.
— Я хочу безопасности для своих людей, — хмуро проговорил Джек, — Поэтому я готов пойти на уступки. Может, договоримся?
— Со мной, убийцей сотен человек? — Маэда улыбнулся опять очень издевательски.
Джека внутренне передернуло от этой улыбки. Но по его лицу, как всегда, было трудно прочесть чувства.
— Никак хотите оправдаться? — холодно поинтересовался он.
— Никак не хочу, — с вызовом ответил Маэда и повернулся лицом в ту сторону, где на горизонте дымились вулканы планеты Икс-40, — По-вашему, можно как-то оправдаться за такое? Не буду оправдываться. Скажу даже больше: я и ломался-то всего три месяца, прежде, чем согласился на это. С моими-то способностями к внутреннему сопротивлению!
— Хотите сказать, вас доставали три месяца, чтобы подбить на это дело? — спросил Джек.
— Нет, нет, не доставали, — Маэда поглядел на Джека и опять улыбнулся, — Меня три месяца пытали. Обычное дело, если кто против.
— Те шрамы у вас на спине, — догадался Джек.
— А, это, — Маэда небрежно махнул рукой, — Физические пытки — пустяк для телепата высокого уровня. Моральные издевательства в принципе тоже — я легко отключаюсь и забываю, что со мной делают. Сложнее, когда человек восемьдесят атакуют твой мозг. Они, конечно, слабачки, но их много, и они меняются, а ты не спишь, не можешь расслабиться. Хотя в общем и это почти терпимо. Особенно учитывая, что своим пси-излучением я могу одновременно погасить десять-двадцать пятидесятипроцентных телепатов.
— Погасить это? — предчувствуя недоброе, переспросил Деверо.
Телепат кивнул.
— Да, да, убить. Вообще-то «Дельта» должна быть мне благодарна, я здорово проредил ее численность, очистил, так сказать, от шелухи, — говоря это, Маэда продолжал всматриваться в дымы на горизонте, его глаза уже не улыбались, — Геноцид, говорите? Да, это мое любимое занятие. Но и оно не помогло. Меня сломали самой простой вещью. На нее мог бы попасться любой обычный человек.
— Что это было? — спросил Джек.
Маэда пожал плечами.
— Они сказали, что найдут мою мать, — небрежным тоном сообщил он, — Я сам никогда ее не искал, чтобы не причинить ей вред. Даже не знаю, жива ли она. А они сказали, что найдут ее, будут мучить, убьют. Все, как полагается в таких случаях. Банально, но действует безотказно. Могли бы вообще сразу так сказать, я бы и взорвал эту АЭС без возражений.
— Ваша мать — это та женщина в алом платье, оперная певица? — опять догадался Джек, — Я ее видел во сне.
— Это был мой сон, мое воспоминание, я нечаянно его вам передал. Приношу извинения, — сказал Маэда.
— А заставляли меня вас убить тоже нечаянно? — спросил Джек.
— Нет, что вы, — на лице его собеседника снова возникла улыбка, — Когда я вас увидел, сразу почувствовал, что вы телепат. Я подумал, вы из «Дельты», и решил лучше сразу вас обработать, пока вы меня не сдали. Но я был ослаблен, а вы оказались, кто бы мог подумать, телепатом высшего уровня! Вы знаете, что таких, как вы, в Солнечной системе по пальцам считают?
— Меня просветили, — мрачно ответил Джек, — Вы сказали, что убивали толпами средних телепатов. У вас тоже высший уровень?
— Нет, — покачал головой Кристиан Маэда и повернулся к Джеку, — У меня — предельный. Сто пятнадцать процентов. Больше не бывает.
Джек во все глаза воззрился на него. Маэда выдержал его взгляд. На лице японца на миг возникло такое же самодовольное выражение, какое обычно бывало у Игоря Мишина. Потом его черты опять смягчились.
— Сто пятнадцать! — шепотом повторил Джек, — Но люди с таким пси-уровнем безумны.
— Как правило, — подтвердил Маэда, — Представьте, что человек с детства может силой мысли исправлять, приукрашивать неудобную для себя жизненную ситуацию. Не нравится есть манную кашу, ест мороженное. Не хочет, чтобы мальчишки во дворе его обижали, окружает себя друзьями. Жалеет умершего волнистого попугайчика, поселяет в клетке нового. И это в пять-шесть лет. Такие неограниченные способности разрушительны для неокрепшей психики. Человек уже не может отличить созданную им реальность от настоящей жизни. Он теряет над собой контроль и сходит с ума.
— Почему вы не сошли? — спросил Джек, хотя у него не было полной уверенности по данному вопросу.
— Я хитрый, — улыбнулся Маэда, — Даже не знаю, как мне вдруг так повезло. Может, во мне заложен сильный инстинкт выживания? Но еще в детстве я понял, что если я хотя бы не буду скрывать свои столь правдоподобные видения наяву, то люди в ужасе отвернуться от меня, и вокруг скоро будет выжженная пустыня. И воображаемая жизнь ее не украсит. Особенно в палате для буйных. Я сумел взять под контроль свои внутренние ресурсы и не увлечься затягивающей игрой в волшебство. Потом меня научили, как обращаться со своими способностями. Правда, они до конца и сами не поняли, что делать со мной.
— И вот, к чему это привело, — добавил Джек, — Можно я спрошу? Это не в упрек, мне просто интересно. Как вы живете с тем, что сделали?
— А я и не живу, — спокойно возразил телепат, — После того, как все случилось, я потерял интерес к своему физическому существованию. Лежал себе, смотрел в одну точку, и мне было без разницы, ночь или день, жив или умер, поел или забыл поесть. Но мои коллеги были не согласны с такой постановкой вопроса. Они решили меня взбодрить. И показали мне, — его голос стал чуть тише, лицо напряглось, — Вы, возможно, видели немного в новостях. А мне показали во всех подробностях… Прокрутили в голове, как на кинопленке. И сказали, если не начнешь снова работать, будешь смотреть кино о своих подвигах каждый день, долго-долго.
Он замолчал. Солнце постепенно клонилось к горизонту. Нагретые за день камни стремительно отдавали тепло. Воздух плыл от жара, но Джеку было не жарко. Маэда продолжил:
