Ренегат космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий

Она выразительно посмотрела на меня, мол, не лезь. Я прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, отстраняясь от беседы. Может, мне и впрямь не стоило переходить к угрозам. Но я не дипломат. Я не могу оставаться спокойным и хладнокровным в любой ситуации. Что ж, никто не идеален.

— Принимается, — ответил Белогорский. — Но если говорить по существу, я бы с удовольствием занял нейтральную позицию, если бы не риск вторжения карателей.

— Контр-адмирал Платонов останется здесь со своей эскадрой, — сказал я.

— Это замечательно, если мне вдруг понадобится компания, чтобы выпить, — сказал граф. — Но он не станет сражаться за нас.

— Он не станет нападать первым, — сказал я. — Но если его прижмут, он будет защищаться.

— Вы уверены? — хмыкнул Белогорский.

— Он на нашей стороне, — сказал я. — Иначе мы даже не долетели бы до планеты. Я думал, вы об этом знаете.

— Он только уведомил меня о вашем прибытии, — покачал головой граф.

— Осторожничает, — сказал я.

— Это в его стиле, — усмехнулся граф.

— Осторожность в нынешние времена никому не повредит, — сказал я. — Главное, не путать осторожность с трусостью.

Белогорский снова пригубил немного вина. Я почувствовал, как у меня пересохло в глотке и тоже осмелился немножко выпить. В конце концов, Андерсен и Стыценко пили спокойно, не испытывая никаких неудобств.

— Вслед за вами присоединятся и другие, Ваше Сиятельство, — сказала принцесса. — Регентскому совету останутся верны только их личные владения. А космический флот… Традиции чести в нём ещё живы.

— Это всё только слова, Ваше Высочество, — покачал головой губернатор. — Насчет реальной поддержки…

— У регентского совета её тоже нет, — зло перебила принцесса. — Все знают, что это по их вине произошёл взрыв, все всё знают и молчат, пока кровь погибших остаётся на их совести!

В гневе она была прекрасна. Елизавета даже подскочила со своего места.

— Вы были там! Вы пострадали по их вине! И вы спустите им это просто так? — воскликнула она.

Белогорский поиграл желваками. Ему просто нечего было возразить. Будь на месте принцессы мужчина, равный по статусу и положению, он бы, наверное, даже вызвал его на дуэль, потому что никто не смеет говорить в таком тоне с графом.

— Сколько ещё должно погибнуть? Или вы думаете, что сможете с ними договориться? Что вас просто отправят в отставку? — фыркнула она. — Чушь! Вы до сих пор занимаете свой пост только потому, что до вас ещё не дошли руки!

— Ваше Высоч… — попытался возразить он.

Елизавета не позволила ему вставить даже слово.

— Чем дольше вы тянете с выбором, тем хуже будет ваш финал! — перебила она его. — И правильный выбор здесь может быть только один, такой, в результате которого вы сохраните жизнь и своё место! Надо ли говорить, что это выбор не в пользу регентского совета?

Она искренне верила в свои слова, это было видно даже мне. Да и, собственно, Её Высочество была права во всём. А упрямство старых аристократов поэтому только бесило.

— Ваше Высочество, вы безусловно правы, но… — пробормотал граф Белогорский.

Принцесса раскраснелась, она глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Мы нарушили все правила приличия, какие только могли, но сейчас было не до этикета. Иногда достучаться можно только таким образом.

— Если вам нужны новые привилегии или какие-то преференции, они будут, — сказала Елизавета.

— Ваше Высочество, если уж на то пошло, я был бы счастлив породниться с вашей семьёй… Мой старший сын, ваш ровесник… — сбивчиво произнёс граф Белогорский.

Я почувствовал, как сердце пропустило удар.

— Исключено, — отрезала принцесса.

Пояснять каким-либо образом своё решение она не стала.

— Гм… Да, разумеется, — хмыкнул граф. — Это, пожалуй, перебор.

— В остальном же… Моя благодарность не будет иметь границ, — сказала принцесса.

Белогорский, похоже, оттаял. Судя по его виду, он уже погрузился в мечты и составление планов, обещание будущих преференций его купило. Он даже наклонился над столом, как гончая в стойке, пристально глядя на Елизавету.

— Место в кабинете министров? — спросил он.

— Я рассчитывала, что вы его возглавите, — медленно произнесла она.

Белогорский растянул губы в победной улыбке.

— Значит, вы можете на меня рассчитывать, Ваше Высочество, — склонил он голову, не прекращая улыбаться.

Он явно готов был согласиться на меньшее.

— Клянитесь, граф, — сказала Елизавета.

Губернатор прищурился, быстро зыркнул на меня, снова перевёл взгляд на принцессу. Свидетелей для присяги вполне достаточно. А если нет, то он может позвать кого-нибудь из собственной свиты.

— Я, граф Белогорский Андрей Васильевич, губернатор новофоросский, торжественно присягаю на верность…

— … императрице, — подсказала Елизавета.

— Императрице Елизавете, — без запинок и сомнений произнёс граф, приложив руку к груди.

Я едва слышно хмыкнул, принцесса метнула в меня сердитый взгляд. Граф завершил клятву, поцеловал протянутую ручку. Оба сели на свои места.

— Вы не пожалеете об этом, Ваше Сиятельство, — улыбнулась Елизавета. — Вместе… Вместе мы добьёмся всего, чего захотим.

— За это стоит выпить, моя госпожа, — произнёс Белогорский, поднимая бокал.

На этот раз и я, и Елизавета выпили вместе со всеми. Остаток ужина прошёл в благодушной атмосфере, принцесса и её первый вассал бурно обсуждали планы и конкретные детали будущего сотрудничества, вопросы поставок и назначений, как будто это было важнее, чем, к примеру, военные действия. Но граф Белогорский, поклявшись в верности, будто переменился, открывшись нам всей душой.

Напоследок, уже прощаясь на посадочной площадке, он пригласил меня на пару слов отдельно и мы отошли немного в сторону от челнока. Не нашего, здешнего.

— Вы что-то хотели мне сказать, Ваше Сиятельство? — прямо спросил я.

— Да, господин командор, — кивнул он. — Берегите её.

Я молча кивнул, другие слова тут не требовались.

— И ещё… Мне доложили, буквально пару минут назад… — будто смущаясь, добавил он. — Информацию о прибытии «террористов» отправил капитан первого ранга Давыдов. Через голову начальства, напрямик нашим бравым ПВО.

— Понял вас, благодарю, — кивнул я.

Что-то такое я и подозревал.

Мы поднялись на борт челнока, расселись по местам. На месте пилота сидел незнакомый солдат, и мы через несколько минут начали подниматься в воздух, преодолевая гравитацию Нового Фороса. С ощутимой перегрузкой, такой, что ефрейтор Стыценко, сидящий в непривычном для себя пассажирском кресле, позеленел.

— К вам, наверное, теперь надо обращаться «Ваше Императорское Величество»? — спросил я у Елизаветы, улучив момент.

— Бросьте, — фыркнула она. — Вы же мне не присягали как своей императрице.

Мне захотелось обернуть всё в шутку, но что-то в её виде подсказало мне, что лучше так не делать, и я промолчал.

Челнок вышел за пределы атмосферы, набрал скорость с помощью гравитационного манёвра, преодолевая первую космическую.

— Будьте добры, на «Эгиду», — попросил я.

— «Эгиду»? — удивился Андерсен.

Я не ответил, а пилот челнока покорно выполнил просьбу, вместо «Гремящего» избрав целью тяжёлый крейсер. Ещё через несколько минут челнок неуклюже ткнулся в борт «Эгиды», словно слепой щенок в поисках титьки с молоком.

— Благодарю, — сказал я. — Идёмте.

Мои спутники вышли за мной в недоумении, в коридоре крейсера нас встретил лично контр-адмирал Платонов в сопровождении каперанга Давыдова. Он, похоже, думал, что мы прибыли отчитаться о переговорах с графом, но нет.

Я кивнул адмиралу в знак приветствия, так как носил сейчас простой комбинезон вместо военной формы, а затем выхватил пистолет и наставил на Давыдова.

— Я требую сатисфакции, господин капитан первого ранга, — прошипел я.

Глава 13

Побледневший Давыдов испуганно смотрел прямо в дуло моего пистолета. Замер, как кролик перед удавом, не в силах даже пошевелиться. Плохая реакция для боевого офицера.