Ренегат космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий

Раненого перетащили в десантный бот, где ефрейтор Стыценко уже сидел в кресле пилота и проверял все системы.

— Стыценко! Связь есть на этом дроволёте? — спросил я.

— Так точно, но сигнал слабый, из-за деревьев, видимо, — сказал он.

— Взлетай, а я свяжусь… Да хоть с кем-нибудь, — сказал я. — Координаты запиши этого места, надо сюда отправить кого-нибудь, за погибшими.

— Есть, — буркнул пилот.

Я уселся в кресло второго пилота, нацепил наушники. Связь и в самом деле терялась тут, на поверхности. Мы рухнули в невообразимой глуши, неудивительно.

Пилот начал взлетать вертикально вверх, и только когда мы поднялись над кронами деревьев, связь стала устойчивой и стабильной. Внизу раскинулось целое море зелени, посреди которого поднимался чёрный столб дыма от нашего челнока. Это было даже по-своему красиво.

Я принялся вызывать «Гремящий».

— Лишь бы опять не сбили, — обеспокоенно произнесла Елизавета, сидя на самом краешке жёсткого кресла.

— Не должны, — сказал я.

Стыценко повёл аппарат над самыми верхушками деревьев.

А мне наконец ответил «Гремящий».

— Командор Мясников, — представился я, понимая, что вызов с неизвестного корабля может быть воспринят как угодно.

— Господин командор⁈ Вы живы? — воскликнул Каргин.

— Не дождётесь, — проворчал я.

— А Её Высочество? — спросил связист.

— В порядке, — сказал я. — Доложи старпому, что все живы. Были сбиты планетарным ПВО, летим к губернаторской резиденции. Адмиралу Платонову тоже доложи.

— Есть, — сказал лейтенант Каргин.

— Конец связи, — сказал я.

С десантным ботом ефрейтор Стыценко управлялся не так умело, как с нашим челноком, но всё равно достаточно ловко, так что мы мчались по направлению к обитаемой части планеты. Конечно, явиться к губернатору в таком виде — неслыханное варварство, но это его люди сбили наш челнок, и ему придётся за это ответить. Так мы поставим Белогорского в уязвимую позицию. И важно сделать это именно сейчас, так что мы летели прямиком к его резиденции.

— «Календула-22», ответьте! Вы входите в запретную зону! — раздалось вдруг в моих наушниках. — «Календула-22», немедленно измените курс!

Это мы, похоже, «Календула». И мы приближались непосредственно к резиденции графа Белогорского. Лес внизу давно сменился бескрайними полями, по которым ездили автоматические комбайны, изредка виднелись посёлки и города колонистов, обнесённые высокими стенами. Впереди же раскинулся огромный роскошный сад, в глубине которого притаился двухэтажный особняк в классическом стиле.

— Это командор Мясников, запрашиваю разрешения на посадку, — ответил я.

— «Календула-22», немедленно измените курс или вы будете сбиты! — упорствовал неизвестный диспетчер.

— Нас уже сбили, пустоголовый ты кусок идиота! Разрешение на посадку «Гремящего-1» у нас было! — рявкнул я. — Дай разрешение на посадку этого корыта, иначе мой эсминец с орбиты превратит это место в расплавленный кратер!

До некоторых людей невозможно достучаться, пока не начнёшь на них орать, и это меня часто расстраивало. Не люблю, когда вежливость принимают за слабость.

На удивление, это сработало. Диспетчер заткнулся на некоторое время, видимо, спрашивал у старшего, что ему делать, а потом вновь появился в эфире.

— «Календула-22», проследуйте на четвёртую посадочную площадку, — сдавленно произнёс он.

— Сразу бы так, — проворчал я. — Стыценко, ты слышал всё, давай на четвёртую.

Десантный бот сперва завис над посадочной площадкой, затем начал медленно опускаться на ровную бетонную поверхность, размеченную светоотражающей краской. Возле посадочной площадки нас уже ждали, я видел несколько фигур там, внизу, в военных мундирах и в гражданских костюмах. Никакого настроения сейчас общаться с местной знатью у меня не было, у принцессы, по всей видимости, тоже. Но нам придётся это сделать, хотя бы для того, чтобы выяснить, кто отдал приказ стрелять по нашему челноку. И кто за это заплатит.

— Есть касание, — усталым голосом произнёс ефрейтор.

А я даже и не заметил, как шасси коснулось бетона, Стыценко даже на незнакомой посудине показал себя настоящим мастером своего дела.

Открылся широкий десантный люк, вместо привычного нам узкого шлюза, дверь превратилась в трап. Мне даже выходить не хотелось, я развалился в кресле второго пилота и равнодушно смотрел на выключенные приборы.

— Господин командор, — позвала меня Елизавета. — Нас ожидают.

— Иду, — буркнул я, отстёгивая ремень.

В туфле что-то хлюпало, вероятно, кровь, мокрый насквозь мундир неприятно прилипал к телу. Вид у нас у всех был такой, будто мы побывали в пекле.

Принцесса Елизавета дождалась меня у выхода, и мы начали спускаться по трапу. Я даже с трапа сумел разглядеть, как у всех встречающих перекосило лица от изумления и испуга. Мы с принцессой, впрочем, держались гордо, даже горделиво, с прямыми спинами, так, что мне вспомнилась древняя сказка про голого короля.

Встречали нас, однако, всё равно по одёжке. Грязных, перемазанных в чернозёме и крови, изодранных и побитых.

— Святая сингулярность, что с вами произошло⁈ — воскликнул мужичок в пышном парадном костюме, опирающийся на трость.

— Спросите своих генералов, Ваше Сиятельство, почему они обстреливают всех подряд, — холодно произнесла принцесса.

Это, значит, граф Белогорский и есть. С виду ещё не старый, чтобы ходить с тростью, но кто-то мне говорил, что он был ранен на коронации. Подволакивает ногу, но это скорее игра на публику, он может стоять и без помощи. Взгляд хитрый, но обеспокоен он, кажется, вполне искренне.

— Мы обязательно разберёмся, Ваше Высочество! — воскликнул он. — Виновные будут наказаны! Андрей, немедленно вызови ПВОшников, узнай, кто именно стрелял!

Один из его спутников кивнул и отбежал в сторону, на ходу вызывая кого-то.

— Плевать, кто стрелял, — хмуро произнёс я. — Мне нужно знать, кто отдал приказ. Кто сообщил, будто летят «террористы».

— Прошу прощения, нас не представили друг другу, — натянуто улыбнулся граф.

Ну да, по моему внешнему виду сложно понять, кто я такой.

— Командор Мясников, — процедил я.

Среди встречающих тут же пробежали шепотки, среди которых я различил «Зардоб», «мясник» и «туранцы». Репутация моя снова бежала впереди меня.

— Гм… Рад встрече, господин командор, — пробормотал Белогорский, не зная, как поступить, протянуть мне руку для рукопожатия и испачкаться, или не протягивать и проявить неуважение.

Я избавил его от сложного выбора и исполнил воинское приветствие, на которое он ответил изящным полупоклоном.

— Я бы предпочёл, чтобы наша встреча произошла в более приятной обстановке, — сказал я. — У нас на борту раненый, грязекраб лишил его обеих ног, не могли бы вы оказать ему медицинскую помощь?

— Один из ваших? — ахнул губернатор.

— Никак нет. Один из солдат, отправленных по нашу душу, — сказал я. — Их обманули, Ваше Сиятельство, подставили. Мне нужно узнать, кто и каким образом, иначе… Иначе я буду крайне недоволен перспективами нашего сотрудничества.

— Уверяю вас, господин командор, виновные будут найдены и наказаны, — сказал он, глядя мне в глаза, видимо, чтобы я больше ему доверял. — Такое не прощается. Покушение на жизнь Её Высочества — неслыханное преступление. И мы приложим все усилия, чтобы его раскрыть.

Мне очень хотелось ему поверить. Увы, у меня это не получалось.

Глава 12

Нас переодели и разместили в гостевых комнатах губернаторской резиденции, раненого солдата забрали местные медики, на место падения челнока отправили целую экспедицию. Короче говоря, в тихой провинции с нашим прибытием началась невиданная суета.

Ужин перенесли на несколько часов, граф Белогорский любезно предоставил нам время, чтобы оклематься после пережитого и привести себя в порядок. Гостевые комнаты наверняка прослушивались, так что вызывать «Гремящий» или «Эгиду» не было толку, и я занялся именно тем, чего от меня ожидали. Сходил в душ, сменил испорченный мундир на серый комбинезон без знаков различия. Медицинскую помощь мне тоже оказали, у меня оказались сломаны четыре ребра, которые только чудом не вошли в лёгкие. Вкололи какую-то обезболивающую дрянь и отпустили восвояси.