Александр Зорич - Консул Содружества
Я дружелюбно оскалился на прощание. Только такой идиот, как Спайк, мог поверить, что пристань неподалеку от космопорта и вправду «тихая».
Хоть я и брякнул Спайку, что собираюсь сымпровизировать свой отдых, но на самом деле план у меня был. Я просто боялся, как бы дружелюбный и положительный представитель наших во всех смыслах непробиваемых бронесил не набился ко мне в компанию.
По четкости мой план значительно превосходил средний тактико-операционный лист вроде тех, что выдает на-гора наше родное командование.
План был таким: снять комнату в отеле «Счастливчик». Желательно на последнем этаже (в целях экономии).
Затем рвануть в бар «У Кролика». Снять там красивую девушку. Желательно находящуюся при исполнении. А там уже и впрямь можно импровизировать…
Заведение «У Кролика» было моим любимым местом на планете Марс. Пожалуй, если бы мне кто предложил туда переселиться, я бы не колебался с ответом ни минуты.
Стоило мне переступить порог и попищать на металлоискателе своим штатным пистолетом-пулеметом «MS‑247», как во мне буквально начинала бурлить энергия. Меня распирало силой и счастьем. Словно кто-то ударял меня по гипофизу и надпочечникам эдакой энергетической суперкувалдой.
Я даже название придумал этому пси-эффекту: «кроликовый буммм!»
Однажды я слышал, что «У Кролика» при кондиционировании в воздух добавляют газообразную фракцию цирота-4, легкого энергайзера. Того же самого цирота-4, что входит в состав раствора, которым наполнены «бубль-ванны», самые популярные релаксационные машины сапиенсов Галактики.
Но мне не верилось в эту басню.
Во-первых, уже неоднократно выяснялось, что у меня от цирота-4 болит живот, поэтому бубль-ванне я предпочитаю «Черный сплин» (две части – черничный сок, одна часть – водка).
А во-вторых, что-то я не видел, чтобы все были такими уж веселыми в этом танцбаре. Один я ходил улыбался, как дебил. Остальные были озабочены пьянством и собственными сексуальными проблемами, нависая над автоматами компании «Шикарный выбор!», вмонтированными в столики. Непохоже, чтобы цирот-4 действовал только на рядовых вроде меня.
Но в тот день все было как-то не так.
Пропищал металлоискатель, негуманоидный швейцар (диковиннейшая диковина в Метрополии!) прошамкал речевым синтезатором свое «доброго времени!», я оккупировал автоматизированный столик и даже пригубил «Черный сплин».
А «кроликовый буммм» все не наступал. Я с перепугу заказал еще стакан впрок и прикурил сигарету от предыдущей. И что?
Через полчаса, когда в моей голове навострил свои бдительные ушки маленький сержант Гусак, я с ужасом обнаружил, что успел порядочно набраться. Выяснилось также, что настроение у меня отвратительное.
Очень некстати вспоминалась мясорубка на… Ну там… Ясно где…
Воспоминания, черт бы их побрал, были такими реалистичными, такими непричесанными, такими жуткими… Пожалуй, я бы поверил, что с некоторых пор в кондиционерах бара «У Кролика» начали использовать сильнодействующие депрессанты.
Мне стало гадко и грустно до изнеможения. Вроде бы на то и война, чтобы… Но почему смерти так много?
«Ничего себе увольнение! Надо подумать о чем-то приятном. Чтобы было о чем вспомнить на том свете», – постановил я.
Тут же перед моим мысленным взором встало омерзительное видение: неотразимая Аля Лаура Омаи, в лиловом комбинезоне Медицинской Службы, с забранными в лихой конский хвостик золотыми волосами целуется взасос с усатым сквад-мастером, обладателем квадратной челюсти и молодцеватой выправки профессионального мегакиллера. Сквад-мастер расстегивает зиппер на груди Али Лауры, и его блудливая рука, нырнув в просвет, начинает жадно разминать правильную грудку моей зайки, задыхающейся от быстрого вожделения. А на заднем плане что-то вроде рекультивационных эллингов…
– Еще «Черный сплин»? Не желаете ли попробовать наше фирменное блюдо? Черви-усатики с перечной заливкой? – поинтересовался робот-кольпортер, дружественно мигая всеми лампочками.
– А что еще есть… пожрать? – поинтересовался я, с трудом подбирая слова.
– Могу предложить тушеный тюлений хвост с капустным гарниром, картошку-фри по-марсиански, соевую отбивную, запеченную с биосыром. Рекомендую также фирменное блюдо «Содружество наносит ответный удар»…
– Название какое-то слишком… патриотическое.
– Уверяю вас, это очень вкусно! Скаты-малютки, запеченные в собственном соку с добавлением соевого масла. Пряные на вкус, очень изысканное мясо…
– А гарнир?
– Паштет из куриной печени, улитки и зеленые оливки, начиненные крабьими шейками. Это новое блюдо, но его все заказывают! Настоящий деликатес!
На грудном табло робота-кольпортера высветилась цена: 54 талера. «Ну ни хрена себе!» – ужаснулся я, но виду не подал.
– Мне, пожалуй, лучше хвост… тюлений… с кровью, – распорядился я. – Так скатов ненавижу… мне даже жрать их противно!
– Полностью с вами согласен, сениор. Полностью с вами согласен. – Робот укатил на кухню.
Недоступная, неласковая Аля Лаура… усатый танкист… какое это, черт возьми, мучение – подозревать себя влюбленным!
«Ну и пусть катится вместе со своим сквад-мастером! Да хоть с реджимен-мастером! К черту вообще эту любовь! Какая любовь, когда каждую секунду тебя могут распылить десять тысяч полноценных раз?» – вот что я вслед за этим подумал.
Я нахмурился, отставил пустой бокал и повернул свой столик на девяносто градусов. Панель автомата «Шикарный выбор!», в простонародье звавшегося «сутенером», пришлась вровень с моим животом.
Сенсоры автомата тут же отреагировали на мой потный палец, подернутый коричневой патиной сигаретного дегтя.
– Доброго времени суток! Лучшие девочки Марса приветствуют вас! – начал свой конферанс электрический сутенер.
– Здоров, – отвечал я, вставляя свою кредитку в бабкоприемник.
– Мы рады, дорогой господин Серж ван Гримм, что вы предпочли нашу систему…
– Послушай, давай ближе к делу, – перебил его я.
– Как скажете, уважаемый господин Серж. Раса?
– Террастрал. Субраса: неколониальная европеоидная.
– Цвет волос? Глаз? Кожи?
– Не блондинка. Не голубые. Не бело-розовая.
– Возраст?
– До двадцати.
– Костюм? Макияж? Стиль?
– Лишь бы не военный и не медицинский…
Я был пьян. И потому не сразу сообразил, что все приметы соблазнительной представительницы расы Т, мною названные, были названы по принципу «полная противоположность доктора Али Лауры Омаи»…
* * *Мой электронный сутенер клялся, что не пройдет и пяти минут, как в баре «У Кролика» появится «моя» девушка.
Увы, я знал цену этим клятвам. Мой опыт свидетельствовал, что я вполне успею усвоить шмат тюленьего хвоста, а может, и еще пару фирменных блюд, прежде чем появится моя «единственная».
Я не ошибся.
Сытый и немного протрезвевший, я вот уже десять минут стоял у аквариума с крупными акулами, который был главным украшением танцбара. Собственно, на крыше этого аквариума, куда вели хрупкие с виду лесенки из стекла, и происходили по ночам танцы-зажиманцы.
Рядом со мной развлекалась компания подвыпивших и не на шутку сексуально озабоченных курсантов-летчиков. Они каламбурили, тыкали пальцами в стекло аквариума, громко восхищались хищными тварями и цеплялись ко всему, что движется…
– Эй, зайка, присоединяйся! Не хочешь? Ну, дело твое…
Пустая трата времени!
По собственному опыту я знал, что любителям дармовщины, то есть любовных экспромтов, «У Кролика» делать нечего. Ведь с первого взгляда ясно, что все особы женского пола в прямой видимости от тебя либо на работе, либо ангажированы кем-то пошустрее да побогаче, либо просто виртуальные трансвестаи: мужики в голографическом женском обличье.
Последних, кстати, я узнавал с одного беглого взгляда. По избыточным габаритам.
Самый заводной курсант стал вызывающе громко клеиться к менеджеру зала – высокой спортивной брюнетке в красной с золотом униформе. Зайка вежливо отбрехивалась. Я отвернулся – уж лучше смотреть на акул.
Со времен работы на подводке я терпеть не мог акул, чья тупость может конкурировать разве только с их прожорливостью. Но хозяин бара, худощавый, патлатый веганец по имени Пепикс с методично продырявленными по тамошней моде бровями, как и все представители его расы, считал акулу символом великодушия и благородства…
Я так засмотрелся в аквариум, набитый зубастым великодушием, что даже не заметил, как появилась она.
– Господин ван Гримм? – пропел за моим плечом мелодичный женский голосок.
Я обернулся. Передо мной стояла девушка приблизительно моего роста, одетая по моде конца прошлого века: тяжелое, с турнюром, приталенное платье из поляризованной серебристой ткани, и высокий стоячий воротник, стилизованный под стекло-кружево.
Шею красотки обвивала змейка из черного металла, хвост которой уходил вверх, к скуле, имитируя древний кронштейн с микрофоном. Волосы ее переливались всеми оттенками рыжего.
