Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)
Он говорил с неприятным, каким-то ироничным спокойствием и, словно бы даже за мстительным упорством.
— А я думал, там это, как его, спрут какой-нибудь, — проворчал Тверской. — Вот я что-то не понимаю, водоросль — это же растение такое. Ей вода нужна…
— Спруту тоже вода нужна, — возразил я.
— И еще водоросль не мясом питается и огонь не изрыгает, — продолжал Яр, словно меня не расслышал.
— Планета Терен состоит из сернистых испарений, азота, водорода и иных газов, сгущенных высоким давлением. На ней существуют очень плотные белковые структуры, способные разлагать все, что попадется на пути.
— Так и пусть переборки жрет, — Яр дернулся, отскакивая в сторону, потому что всем показалось, что потолок вот-вот провалится. — Закрывай заглушку, закрывай! Не хочу ничего знать! Моя белковая структура этого не перенесет!
— Не будет она переборки жрать, — проворчал я, опуская очередной рычаг. — Ей не нужен в организме металл, которого нет в составе клеток. У водоросли костный скелет из углерода, никак не из железа. А вот белок нужен всем…
— Доров прав, может иногда мыслить, когда не забывает об этом, — Сатринг указал в конец коридора: — Вон, почему я не смог разместить информаторий в гнезде, рубка-то задраена.
— Да, как интересно, — проворчал я. — У тебя тоже информаторий?
Ответа не требовалось, и Сатринг промолчал. Мы подошли и я, желая посадить Сатринга в лужу, быстрым движением прислонил ладонь к панели открытия. Ведь в жилом отсеке корабль меня послушался, значит, Яр ошибся — это и вправду Ворон. Я ожидал, что сейчас разомкнутся запоры, с шипением дверь отъедет в сторону, а на лице Сатринга, который тут бродит уже по всей видимости побольше нашего (и скорее всего прошел вместе с кораблем через подпространственный прыжок, так как его Белой Лионы — гигантского космического боевого линкора — нигде нет) и так ничего и не добился, появится потрясенное или даже восхищенное выражение. Но ничего не произошло.
Сатринг коротко хохотнул, пожалуй, это было обидно. Яр потыкал меня пальцем вбок, указал молча на то, как на стене выдавливается гротескная маска.
— Давай, пока я буду ломать дверь, ты побегаешь по коридорам и пошумишь? — шепотом предложил я. — Вроде, нормально прошли, можно увести ее за собой?
— Я тебе не опарыш, Доров, чтобы из меня наживку делать! — возмутился Яр, но Сатринг остановил нашу перепалку:
— У теренской водоросли множество ртов, она может растягиваться на несколько километров и сжиматься. Он уйдет — часть останется здесь, другие рты будут следовать за твоим напарником. Ничего не выйдет, только разделит нас.
— Ну да, ну да, — оглядывая пазы, в которые уходит дверь рубки, пробормотал я. — Сатринг, мечом пробовал?
Я потрогал пальцем царапины на металле, вопрос не требовал подтверждения, но глава Школы вздохнул и сказал:
— Я разочарован, Доров, эта дверь способна удержать давление космоса и трение при входе в атмосферу, рубка — самое безопасное место конструктивно на всех кораблях. Ее нельзя повредить просто так. В рубку, несомненно, есть технический ход, но вряд ли ты полезешь в него, если учесть, что он уже занят пренеприятным телом. Знаешь, как эта штука выгибает металл?
— Усилием воли? — предположил Яр.
Сатринг глянул на него неодобрительно:
— Нет, она растворяет его. Водоросль способна вырабатывать химические составы, разлагающие практически любой материал. Теренская водоросль сама так токсична, что может прогрызть любую даже самую толстую переборку. Она ее проплавит и сожрет нас, где бы мы ни спряталась. Так что даже если информаторий запустим…
— Корабль оживет и сам ее прикончит, не даром же ККЧП считаются одними из самых надежных по противостоянию проникновения! — отрезал я и злорадно добавил: — Итак, мечом ты пробовал.
Сатринг поджал губы.
— А ты не думал, что он вообще неисправен?
— Я не хочу об этом думать, вообще не будем о пустяках, лучше о деле: давай вдвоем? — доверительно предложил я. — Не растерял свои специфические способности?
— Ты растерял, — в упор глядя на меня, словно выплюнул Сатринг. — И неужели ты думаешь, что мы с тобой сможем выломать ее?
— Выломать — нет, а отодвинуть — да.
— И за что ты предлагаешь взяться, чтобы тянуть? — уточнил Сатринг брезгливо. — Или полагаешься на силу разума?
Я оскалился и требовательно протянул руку. Глава Школы колебался лишь мгновение — счеты счетами, а умирать ему не хотелось — и передал мне меч.
Я примерился к стене справа от двери, где висели системы контроля и открытия. Я знаю, здесь внешний металл тонкий, если сбить консоль, под ней будет монтажная ниша, дающая возможность инструментально восстанавливать повреждения. Разобраться не получится, нет инструментов, да и на разбор уйдет много времени. Но, открыв доступ к краю двери, мы сможем взяться за специальную раму, позволяющую в случае крушения вскрыть рубку. Конечно, тут куда лучше подойдет лазерный резак, но за неимением лучшего…
Я изящно расчертил переборку четырьмя быстрыми ударами, рассчитанными на сантиметровый металл. Мечи в Школе делали отменно, в умелых руках они могли срезать конечность, будто тонкие стебли или разрубить вот такое препятствие. Поддев кончиком меча отрез и поймав возмущенный взгляд Сатринга — и вправду я пользовался благородным оружием в не очень благородных целях — отогнул сталь и выломал ее.
— Знаешь что? — сказал я, не оглядываясь. — Выживание — самая важная цель на данный момент, так что даже если я твою зуботычку сломаю, простишь.
— Тыб поменьше трепался, Доров, если есть идеи — торопись, — Яр присел, наставив на стену арбалет. Маска от ударов по металлу замерла, даже назад вроде бы подалась — испугалась водоросль нашей агрессии? Ага, мечтай, скорее от неожиданности отшатнулась.
— О, какая интересная конструкция, — Сатринг заглянул мне через плечо и удовлетворенно кивнул. — Не уверен, что получится, но попробовать стоит. Сколько по техническим характеристикам нужно усилия?
— Около пятнадцати тонн, — проворчал я. Тверской за нашими спинам, кажется, подавился собственной слюной. Ну и чего вот он такой впечатлительный? Обычный гидравлический инструмент способен выдать подобное усилие и даже больше. Наверняка где-то в машинном отделении есть расширитель и большей массы, но только туда уже не пробраться. Не успеем, расшевелили осиное гнездо. Теперь только вперед и надеяться, что информаторий способен нас спасти. Неприятное, надо сказать, допущение.
В отличие от Яра, Сатринг смотрел на стену изучающе:
— Пополам не выйдет, — сказал, наконец. Сказал и посмотрел на меня внимательно, словно сдавая все свои карты. Я понял его: если на него придется семь тонн, он не справится. Либо умрет от разрыва сердца, либо вовсе не сможет свое тело заставить повиноваться. А смогу ли я? На мне усиленный костюм, я могу поднять ну-у-у… если очень напрячься пятьсот кило. Даже близко не лежало к десяти тоннам. Но ведь сейчас речь шла не об этом, а о тех скрытых резервах, которыми я владел когда-то, о способности разламывать металл одним прикосновением. Где сейчас все это, осталось ли во мне или растрачено попросту и забыто?
— Доров, в лоб не выйдет, не утянем мы ее в паз, — Сатринг снова уставился на стену. — Тебе это не по силам. Даже в Школе не вышло бы, это чересчур. Но вот это — несущая система механизма. Что если ее сломать? Разбить?
— Надо пробовать, — согласился я и провел пальцами по похожим на шестерни дугам.
— Вот чувствовало мое сердце — плохо я вооружился, — бурчал за спиной Тверской. — Надо было брать лучевой разрядник, плазменный резак, что угодно. Никаких же правил на этот счет нет, а плазменный резак работает даже на кораблях с включенной системой безопасности. Иначе, как бы техники работали…
— Яр, успокойся, невозможно предугадать все. Плазменный резак в бою — это даже не смешно, короткая струя в пару сантиметров — никакое не оружие.
— Но сейчас, чтобы взрезать дверь, ее бы хватило!
Не став пререкаться, я прикрыл глаза. Понятно же, что все мы на пределе, пусть себе…
Вскрикнул Яр, разорвался металл, я ощутил — словно волной накатил тяжелый прилив — смрад и ужас, сбивший все мысли в отчаянный коктейль. Повернувшись, увидел, как один за другим Яр посылает арбалетные болты в проем, из которого тянутся бардовые с черными разводами конечности, похожие на сплющенные щупальца.
Сатринг встал с другой стороны от меня, взялся за раму и теперь глядел, словно подбадривая. Он был готов создать напряжение в металле, чтобы мне было проще разрушить механизм.
— Давай, — одними губами прошептал глава Школы. — Не подведи, как никогда не подводил. Иначе будет все равно.
Он ведь прав, — отстраняя страх, удушливыми волнами накатывающий из-за перегородок, подумал я, — пока мы существуем, смерти нет, а когда она придет, нас уже не станет.
