Джерри Тейлор - Объединение
– Это не забота Звёздного Флота.
– Напротив, Звёздный Флот весьма озабочен. – Дискуссия придала Пикарду уверенности; он ощутил под ногами знакомую почву. – Ваши действия могут повредить безопасности Федерации.
Взгляд Спока словно затвердел.
– Вы можете заверить Ваше командование, что я прибыл сюда с персональной миссией мира и свяжусь с ними в надлежащее время.
– Такой ответ не будет удовлетворительным. – Голос Пикарда был таким же решительным, как голос Спока. Капитан видел, как вспыхнули глаза Спока, ощущал нарастающее напряжение.
– Вы не можете остаться здесь, капитан, – произнёс Спок тоном окончательного решения, прекращающего всякую дискуссию.
– Я не могу вернуться без объяснений. – Глубоко вздохнув, Пикард пошёл напролом. – Посол, при всём уважении к Вашим заслугам и достижениям на благо Федерации, эту ковбойскую дипломатию никто больше терпеть не будет.
Слова эти попали в цель. С видом почти изумлённым Спок повторил:
– Ковбойская дипломатия?
– Если Вы планируете миссию, результат которой повлияет на Федерацию, Вам надлежит обсудить её с Федерацией. Я здесь представляю Федерацию. Вы будете обсуждать эту миссию со мной. Сейчас.
Раздражённо нахмурившись, Спок отодвинулся.
– Это именно то, чего я хотел избежать.
Пикард почувствовал, что движение Спока было попыткой сдержать нарастающие эмоции. Он решил, что настало время прекратить спор, хотя ему очень не хотелось переходить к следующей теме. Но делать было нечего.
– Я также должен сообщить Вам плохие известия.
Спок вновь устремил на него свой пронзительный взгляд.
– Сарек умер, – сказал он.
Ошеломлённый, Пикард подумал было, что новость каким-то образом достигла Ромулуса, но тут же понял, что Спок просто высказал логическое предположение.
Наступило длительное молчание. Пикард слышал дыхание окружающих, слышал, как они переминаются с ноги на ногу в смущении, что присутствуют при столь личной сцене. Наконец, Спок сделал жест в сторону тоннеля.
– Пойдёмте мо мной, капитан Пикард.
Пикард взглянул на Дейта, давая ему понять, что он может остаться, и последовал за Споком. Пройдя по тоннелю, они очутились в другой пещере, поменьше, где из стен сочилась вода, собираясь в невидимые подземные ручьи. Тут было тепло и влажно, и это напомнило Пикарду виноградники в южной Франции перед грозой.
Остановившись, Спок обернулся к нему. Что бы ни творилось у него в душе, лицо его оставалось бесстрастным. Голос его, когда он заговорил, звучал так же спокойно и уверенно, как обычно.
– Мне известно, что Вы вступали в мелдинг с моим отцом. Это дало ему возможность завершить свою последнюю миссию.
– Это была честь для меня. Он был великий человек.
– Он был великим представителем Вулкана и Федерации.
Пикард метнул на него быстрый взгляд. Слова эти прозвучали, скорее как определение, чем признание. Хотя при такой бесстрастной интонации трудно было судить.
Пикард подумал о Сареке – дряхлом, дрожащем старике с мокрым от слёз лицом, не в силах поднять руку в вулканском салюте. Последними словами Сарека была обращённая к Пикарду мольба донести до его сына то, что он чувствовал. Но теперь, стоя перед Споком, Пикард ощущал растерянность. Как сказать Споку, что Сарек любил его? Как передать чувства, невысказанные за всю жизнь? Но он обязан был попытаться.
– Я встретился с ним перед тем, как отправиться сюда, – начал он. – Он говорил о своей гордости за Вас, о своей любви… – Но для самого Пикарда слова прозвучали невыразительно, и тщетно пытался он найти лучшие.
– Эмоциональная неустойчивость, – сухо ответил Спок, – является симптомом заболевания, которым он страдал.
– Нет, то были чувства его сердца, Спок. Он разделил их со мною. Я знаю.
Спок отвернулся, и Пикард понял, что этот разговор о чувствах тягостен для вулканца. Спок предпочёл бы горевать о Сареке по-своему – признавая, что все живущие когда-нибудь умрут. От слов Пикарда ему явно было неловко.
– Сарек одобрил бы моё решение отправиться на Ромулус не больше, чем Вы, капитан, – сказал Спок, возвращаясь к делу. Он стал шагать взад и вперёд по маленькой, сырой пещере, приводя мысли в порядок и постепенно оживляясь.
– Некоторое время назад мне стало известно о зародившемся тут движении… о людях, ищущих возможности изучать вулканскую философию. Их объявили государственными преступниками. Но среди ромуланской иерархии есть немногие, которые, подобно Пардеку, сочувствуют этому движению. – Спок остановился и серьёзно посмотрел на Пикарда.
А затем он сказал нечто такое, что Пикард даже в самых смелых предположениях не мог представить себе причиной того, что Спок тайно отправился на Ромулус.
– Он попросил меня прибыть сюда сейчас, потому что полагает, что настало время предпринять первый шаг на пути к воссоединению.
Пикард уставился на него, онемев от изумления. В голове бешено закружились мысли, пытаясь охватить услышанное.
– Воссоединение… после стольких веков… столько глубоких различий между вашими народами…
– Успех этого плана кажется маловероятным, – согласился Спок. – Но я не могу игнорировать потенциальные преимущества, которые может дать союз между нашими мирами.
Некоторое время Пикард размышлял. Он был знаком с историей вулканцев и ромулан, бывших некогда одной расой – неистовой, воинственной, с необузданными эмоциями. Вулканцы, опасаясь последствий такой эмоциональности, сознательно пошли по пути самоконтроля и дисциплины, используя медитацию для обуздания чувств, избрав образ жизни, при котором рационализм и логика были поставлены во главу угла.
Ромулане не предпринимали подобных попыток. Их эмоции оставались необузданными. Они были воинственными и жестокими. Все достижение их цивилизации были направлены на завоевания и создание оружия – инструмента смерти.
Века прошли со времён раскола. Возможно ли, чтобы после столь долгого времени две расы могли воссоединиться? Пикард пытался осмыслить все нюансы подобного плана.
– И что же это за первый шаг, который предлагает Пардек?
– В Ромуланском сенате есть новый проконсул, Нерал. Он молод и идеалист. Он обещал множество реформ. Пардек полагает, что он может быть готов обсуждать воссоединение.
Капитан обдумал услышанное.
– Почему же Вы не сообщили о столь важном деле вулканцам – или Федерации?
Он видел, как мысли Спока устремились в прошлое – сто тридцать лет воспоминаний, как можно помнить всё это? – и остановились на прискорбном инциденте.
– Личное решение, капитан. Возможно, Вам известно, что я сыграл некоторую роль начальной стадии мирных переговоров с клингонами.
– Истории известна Ваша роль, посол.
– Не совсем. Именно я попросил тогда Кирка возглавить мирную миссию. И именно мне пришлось потом взять на себя ответственность за последствия для него и его команды. – Спок на мгновение задержал взгляд на Пикарде. – Так что вполне понятно, что на этот раз я не хочу подвергать риску никого, кроме себя. Прошу Вас отнестись к этому моему желанию с уважением и покинуть планету.
Пикард подавил улыбку.
– Мне непонятна Ваша логика, посол. Не знай я Вас лучше, я бы сказал, что Вы рассуждаете под влиянием эмоций.
– Вы говорите точно так же, как говорил бы мой отец, Пикард, – отвечал Спок с новой ноткой в голосе.
Уловив выпад, Пикард ответил в том же тоне.
– Я говорю как офицер Звёздного Флота. И я не могу не учитывать риска, которому подвергаетесь Вы…
– Я занимался ковбойской, как Вы выражаетесь, дипломатией задолго до того, как Вы появились на свет, капитан, – отрезал Спок. Разговор опять перерастал в конфронтацию.
– Тем не менее, я не готов покинуть Ромулус, пока Ваша миссия не будет завершена.
Спок взглянул на него чуть ли не с отвращением.
– По-своему Вы не менее упрямы, чем другой капитан «Энтерпрайза», которого я знал в своё время.
Пикард сдержал улыбку.
– В таком случае, сэр, – спокойно отвечал он, – я в хорошей компании.
Казалось, Спок смотрел на него добрый час, хотя на самом деле прошло несколько секунд. Наконец, он кивнул – и Пикард был рад счесть это знаком согласия.
Глава 12
Плечо капитана К’Вада заживало плохо. По ночам он ужасно мучился, тщетно пытаясь найти положение, при котором плечо не болело бы, мешая ему спать. Но при каждом движении в плече вспыхивала боль, словно к нему прикладывали раскалённое железо, и ему приходилось сдерживаться, чтобы не закричать.
Он проклинал К’кам последними словами и желал ей самой ужасной катастрофы за то, что она причинила ему это несчастье. Когда она вернётся, он сам накажет её. Мысль о том, как К’кам с её стройным, мускулистым телом, блестящим от пота, станет умолять его о прощении, доставила ему удовольствие.
