Талагаева Веда - Катриона-3217. Космическая летопись.
— Да, спасибо. Это ничего, что я везде хожу, командир? — спросил Маэда со смущенной улыбкой, — Я никогда не видел таких кораблей: с огромными трюмами, грузовыми механизмами.
— Главное не заблудитесь, — ответил Джек, — Корабль очень большой.
Он отказался от предложенного Шефом завтрака и налил себе кофе. На камбуз заглянули Мишин и Антарес.
— Помощник, помогите и мне тоже, — обрадовался Шеф, увидев Антарес, — У меня кристаллофон погиб и все музыкальные записи. Может, вы в компьютере по Сети найдете мне что-нибудь для души? Вы ведь дружите с Варварой, она вас лучше слушается, чем меня.
— За твою еду все, что хочешь, Шеф, — улыбнулась помощник Морено и подошла к монитору связи, установленному на камбузе, как и в других помещениях «Катрионы», — Варвара, настрой в камбузе Галанет. Нам нужен список музыкальных сайтов, где можно прослушивать записи.
— Время настройки пять минут, — объявила Варвара.
— Тогда пьем кофе, — сказал Шеф, широким жестом приглашая всех к кофеварке, — Кстати, у меня был концентрат океанских водорослей с Нептуна, так я сделал пастилу. Резиновая немножко, но лучше, чем никакая.
— Если бы ты мог детали для стабилизатора делать из своих концентратов, совсем цены бы тебе не было, Марко, — вздохнул Игорь Мишин.
Все, кроме Джека, с радостью накинулись на пастилу.
— Запрос выполнен, — тем временем сообщила Варвара, и на мониторе высветились строки с названиями сайтов в Галанете.
— Ура! Заработало, — Антарес победно взмахнула руками и приникла к монитору, — Я сама сначала посмотрю, что тут есть, ладно?
— Ну, я так и знал! — обиженно протянул Шеф.
Она и Беллини вперились в монитор, каждый пытаясь незаметно отодвинуть другого. Причем у Антарес, хотя она проигрывала в росте и весе, это получалось лучше. Прислонившись к стене, Джек наблюдал за ними и усмехался уголком рта. Прихлебывая кофе, к Джеку подошел Кристиан Маэда. Вид у врача из Наворы был слегка растерянный, как у человека, оказавшегося в непривычной обстановке. Молодой японец застенчиво и смущенно улыбался, но Джек чувствовал себя стесненно в его присутствии. Он все не мог забыть, что едва не выполнил просьбу Маэды убить его.
— Командир, я еще не поблагодарил вас за помощь, — начал Маэда.
— Это еще не помощь, — заметил Джек, — Вы ведь хотите куда-либо уехать с этой планеты? Мы следуем обратно на Землю. Можете вернуться с нами или сойти по дороге, где пожелаете.
— Огромное спасибо еще раз, — обрадовался Маэда, — Вы ведь будете пролетать мимо Плутона? Я бы сошел там, если можно.
— Отвезу вас на флайере, когда будем на орбите Плутона, — кивнул Джек.
Разговор носил характер дежурной любезности, но внутри у Деверо все тяжелел камень. «Он знает о том, что произошло в пещере. Он все помнит», — вдруг подумал Джек и испугался, что это была громкая мысль, и ее кто-то мог прочесть.
— Я, конечно, не собираюсь даром есть ваш хлеб, учитывая, как его немного. Можете дать мне какую-нибудь работу. Вот, хотя бы на кухне, — Маэда опять мило улыбался, но в душе у Джека крепла уверенность, что японец знает о его внутреннем смятении.
Джек пристально взглянул на собеседника. Маэда выдержал его взгляд, и приветливое выражение на его золотисто-смуглом лице не изменилось.
— Хорошо, доктор, — сказал Джек, — Думаю, Шеф Беллини будет очень не против. Считайте, что поступили в его распоряжение.
— Есть, командир, — Маэда усмехнулся, показав ровные белые зубы, и подошел к монитору, присоединяясь к Шефу и Антарес.
Его место рядом с Джеком с насупленным видом занял Игорь.
— Скоро полечу на Икс-40, — как всегда, ворчливо и недовольно доложил он.
— Хорошо, — вяло кивнул Джек, все еще пребывая под воздействием общения с врачом с Деймоса, — Да, на счет вчерашнего разговора, Игорь Иваныч. Я не слишком перегнул палку?
Джек знал, что вспоминать вчерашнее не следует. Но вчера они с механиком не договорили, а Джек терпеть не мог не оконченных разговоров. Мишин выдержал мрачную паузу.
— Если вы спрашиваете, надо ли извиняться, то нет, не надо, — наконец, промычал Игорь себе под нос.
— Я и не собирался, — подчеркнуто спокойно и сдержанно, как и всегда, проговорил Джек, — Дело в другом.
— В чем? — Игорь встрепенулся, его глаза метнули вспышку, не предвещающую добра, — Может, я должен извиниться? Извините, лейтенант, вчера я не хотел обсуждать с вами, как погибла моя семья. Все?
Не смотря на внешнюю невозмутимость, Джек внутренне стушевался. Он был не специалист по задушевным разговорам, и теперь очень жалел, что попытался внести ясность в отношения со стармехом.
— Игорь, я понимаю, — неуверенно начал он.
— Конечно! — с иронией подхватил Мишин, — Вот этих затертых фраз не надо, ладно? Все сразу начинают канючить: «Мы понимаем». Вы, правда, понимаете, каково это, когда разом погибает вся твоя родня? Если не знаете, о чем говорите, то лучше уж молчите.
От этих слов Джека передернуло. Его голубые глаза на минуту налились мрачным синим огнем, он прихлопнул рукой стену позади себя. Игорь, собиравшийся что-то еще добавить, осекся и замолчал.
— Где уж мне понять! — довольно резко, даже грубо проговорил Джек сквозь зубы, — Готовьте флайер. Даю вам полчаса. Я еду с вами.
— Да, сэр, — также сквозь зубы ответил Игорь и вышел из камбуза.
«Волшебно начался денек, — с досадой подумал Джек, устремился к кофеварке и выцедил из нее остатки цикориевого кофе, — С другой стороны ты сам нарвался, командир. Что ты все к нему лезешь? Ну, не любит он тебя. Может, на Икс-40 есть бар, и там можно глотнуть виски»?
Думая так, он уже почти поднес пластиковый стаканчик с кофе ко рту, но рука вдруг застыла в воздухе. Джеку показалось, что во время этих невеселых и очевидно очень громких размышлений Кристиан Маэда сделал непроизвольное движение, чуть поворачиваясь в его сторону. Будто слышал этот сердитый мысленный монолог. Джеку стало не по себе. Он поставил стаканчик на разделочный стол, устремил взгляд на вентилятор под потолком и постарался отчетливо представить себе граненый стеклянный шарик на цепочке. Это был тот предмет, воспоминание о котором должно было защитить его сознание от проникновения чужих мыслей, от распознавания его способностей другими телепатами. А он уже начал подозревать Маэду в том, что тот тоже телепат.
Шарик помог. Его воображаемое раскачивание, его радужный блеск успокоили Джека. Подозрения, возникшие за минуту до того, показались паническими и необоснованными. Джек перевел взгляд на тех, кто остался в кухне после ухода механика. Антарес, Маэда и Шеф по-прежнему с интересом читали названия музыкальных произведений, выложенных на сайтах Галанета, и уже забыли о его, Джека, присутствии.
«Это все бессонница и головная боль», — решил Джек и вышел из камбуза. Он направился в рубку, чтобы дать Варваре и Янсону задания на время своего отсутствия на борту.
— О, сколько оперной музыки! — услышал он за спиной, в камбузе, обрадованный голос Антарес Морено, — Есть даже «Тоска» и «Богема».
— А, можно что-нибудь другое? — спросил Маэда и смущенно признался, — Ненавижу оперу.
— Хорошо, — дипломатично согласилась Антарес, — Джаз?
— Да, Гленн Миллер, — оживился Шеф, — Я за джаз обеими руками. Уж извините, мой бутончик.
Опера. Джек замедлил шаг и остановился, прислоняясь к стене за поворотом коридора. Ему практически раз или два в жизни доводилось услышать оперную музыку, но сейчас в голове отчетливо зазвучала мелодия какой-то арии. Она была сначала тихой, потом стала постепенно нарастать, и Джек увидел перед собой на переливающемся светло-зеленом фоне фигуру женщины в малиново-алом платье. Она пела, стоя будто бы у залитого светом большого окна, выходящего в сад. Как и музыка, женщина все приближалась, позволяя рассмотреть себя. Открытые плечи, узкий корсаж и юбка до пола, похожая на пышную головку пиона с множеством лепестков. Женщина была как фея, которая выглядывает из чашечки алого цветка, не хватало только стрекозиных крыльев. В ней все казалось чарующим: волшебная музыка, неземной голос, прекрасное лицо с восточными чертами, на котором мерцали полные вдохновения, лучистые глаза. Джек, почти не дыша, глядел в это лицо. Оно приближалось, постепенно меняясь, и стало лицом ребенка. Мальчик лет восьми смотрел на Джека с непонятным выражением в темных глазах. Он сидел рядом на краешке шезлонга, в котором пятилетний Джек заснул, убаюканный шумом морских волн. Джек услышал, как его зовет сестра, и почувствовал на лице чью-то тень. «Кто ты»? — хотел он спросить у незнакомого мальчика, но под его взглядом не хотелось ни говорить, ни двигаться. Опять накатывала легкая дрема. «Не бойся, — сказал тут мальчик, — Я никому не дам тебя в обиду». Потом наклонился и поцеловал Джека в лоб.
Из камбуза донеслись звуки громкой музыки. Оркестр Гленна Миллера играл стародавнюю джазовую композицию «In The Mood». Приходя в себя, Джек огляделся по сторонам, хотя рядом с ним в коридоре никого не было. Проснувшись утром, Джек был уверен, что ночью ему ничего не снилось. Но теперь он точно вспомнил, что видел именно такой сон. И прошлой ночью, и в первую ночь на «Катрионе». И много раз до этого. Джек потер лоб. Ему казалось, что на лбу у него печать, и она горит.
