Небо Титана (СИ) - Максимов Макс

— Я считаю, что стоит, — говорит Саид, — терять нам уже нечего. Кислорода осталось дня на четыре.

— Я тоже считаю, что надо ехать, — соглашается Жорж, — море может скрывать просто невиданные формы. Мы ничем не рискуем.

— Если мы все там погибнем, то кто отправит данные на Землю? — спрашиваю я.

— Погружаться будут двое, — отвечает капитан, — в любом случае, все не погибнем.

— Ну так что? Значит, едем? — обращается ко всем Стив.

— Едем, — подтверждает Мингли.

— Но я настаиваю на том, что нам надо поспать, — говорит Стив, — мы на ногах уже около пятнадцати часов. Я введу вам всем снотворное. Отдохнем, покушаем и выдвинемся.

Стив оглядывает команду в надежде, что все согласятся.

— Я бы отдохнул, — говорю, — голова тяжелая.

— И я, — говорит Саид.

— Да, всем надо поспать, — Жорж потягивается.

— Как проснемся, попробуем еще раз поговорить с этим Лучом, а после выезжаем. Сегодняшний сеанс связи и, надеюсь, завтрашний обсудим по дороге. Завтра сначала к Сфере, потом к морю.

20. Море Кракена

Самым большим морем на Титане является Море Кракена. По своим размерам оно превышает Каспийское море — его площадь составляет 400 тысяч квадратных км. Глубина его может достигать по данным Кассини около 200 м.

Съемка с аппарата Кассини 2005 г.

Проспали мы чуть более восьми часов. Я проснулся позже всех. Некоторое время лежал и смотрел в белый потолок, в надежде, что все, что случилось до этого, было лишь сном. Давящие мысли о скорой смерти не сразу вернулись в сознание и первые минуты после пробуждения я смог провести ощущая умиротворение и утреннее спокойствие выходного дня. Но теперь пришло время возвращаться в реальность. Я поднимаюсь с пола. Спину ломит. Настроение настолько скверное, что невозможно описать. Я не хочу умирать…

Пить и есть в непригодной для дыхания атмосфере было крайне неудобно — набираешь воздуха, снимаешь скафандр, кладешь в рот тушенку, надеваешь скафандр. После завтрака мы попытались еще раз связаться с Лучом, но буквы выпадали в случайном порядке.

Я вышел из шатра. Метановый дождь тут же начал заливать стекло скафандра. Вдалеке гремело. Прожектора, направленные в стороны от нашего пристанища, позволяли видеть не более чем на двадцать метров, а дальше все скрывалось за черной стеной ночи.

Иду к буровой еле волоча ноги. Очередной порыв ветра заставил меня покачнуться. Рукой смахиваю капли, стекающие перед глазами и размывающие изображение. Мингли уже прицепил батискаф к машине. Залезаю в кабину и сажусь за руль. Завожу электромотор. Прогреваться она будет минут двадцать. Этого времени хватит, чтобы собрать необходимые вещи, в том числе и переносной модуль для нового лагеря возле моря. Скорее всего, там мы проведем несколько земных дней.

Едем к Сфере. Я держусь двумя руками за руль, покачиваясь на камнях. Справа сидит Стив, остальные сзади. Гляжу я на гироскопический компас и думаю, а вот если он сейчас сломается, то как мы в такой тьме найдем дорогу? В зеркале заднего вида уже исчез в густой атмосфере луч прожектора, который я направил в небо, на случай, если произойдет непредвиденное и нам придется искать базу.

— Дело не в отрезках и треугольниках, — говорит Мингли, — они как-то подтасовывают карты. Отрезки, треугольники, углы — это просто понятные нам категории.

— Влияют на случайность, — говорит Саид.

— Но исходя из теории Демона Лапласса, — говорю я, — случайностей вообще не бывает. Всем правят причинно-следственные связи. Падению гайки предшествует сила броска, гравитация, трение и еще куча факторов.

— Значит, что бы гайки упали так, как надо им, они должны заложить в тебя параметры броска? — спрашивает Мингли.

— Выходит, что так, — отвечаю, — но это вне физики нашего мира.

— А если они не из нашего мира? — предполагает Мингли.

— Тогда и нет смысла рассуждать, — вмешивается Жорж, — чего толку гадать?

— Гадать толку нет, а рассуждать и строить теории вполне себе можно, — отвечает Мингли.

Компас не подвел. В свете фар мы увидели её. Выходить на улицу ни у кого желания не было. Вышел только Саид. Я развернул буровую так, чтобы светить ему в спину, пока он делает в очередной раз съемку Сферы. Он прошелся по трем своим реперным точкам, а мы ехали следом. После в кабине археолог сразу сравнил размеры. Удивился ли я, когда мы увидели увеличение радиуса Сферы на пять сантиметров? Даже не знаю. После всего, что произошло, как можно удивляться? Нет, я не удивился, но теперь в наши условия задачи попала еще одна переменная. А сама задача звучала так — что тут происходит? Кто такой Луч? Что такое Сфера? Вместо последовательного приближения к ответам, мы отдаляемся от них из-за ввода новых данных.

— Можно сказать одно, — произнес Мингли, — если она не сжимается, значит черной дырой ей не стать. Это хорошая новость.

— Мы не знаем почему она увеличилась, — говорю я, — может есть каике-то циклы. Сейчас она увеличилась на пять сантиметров, а завтра сожмется на метр.

***

Путь от Сферы к морю занял два с половиной часа. За двадцать минут до прибытия я начал волноваться — вдруг Саид ошибся с выставлением маршрута относительно нашего компаса. Не знаю откуда пришла эта фобия потеряться на ледяных пустошах Титана, ведь в первые ночные поездки я ее не ощущал.

Я стою на берегу. Поверхность из жидкого метана, которую в энциклопедиях описывали гладкой как зеркало, сейчас колыхалась, а волны накатывались на каменистую сушу, едва не доходя до моих ног. Я вслушался в шум морского прибоя и ударов дождя. Низкие звуки шороха, шипения и треска доносились со всех сторон, будто тысячи змей заполнили все пространство вокруг. Увидеть бы это днем! А сейчас остается довольствоваться малым — тем сектором видимости, который попадает в зону налобного фонаря.

Сзади подходит Саид.

— Надо лагерь ставить — говорит он, — мы там со Стивом вытащил все из кузова.

***

— На Земле жизнь вышла из воды, — говорит Жорж, раскладывая стол в центре нового шатра, — я думаю, что основная масса жизни расположена именно в морях Титана. Это не считая бактерий в слоях грунта.

— Почему на поверхности мы еще никого не встретили? — спрашиваю я, расставляя консервы возле стены.

— Сложно сказать, — но если сравнивать Титан с нашими Земными ледяными или песчаными пустынями, то картина схожая. У нас тоже мало кого ты там встретишь на поверхности.

— В такой густой атмосфере было бы удобно летать, — говорит Стив, — но и крылатых созданий мы не видели.

— Но это не значит, что их нет совсем, — отвечает биолог.

В шатер заходит Саид с пятилитровыми бутылками воды.

— Мингли почти закончил с батискафом, — говорит археолог.

Мы подключаемся к общему чату. Погружаться в море буду конечно же я, ведь никто кроме меня не умеет так управляться с этой замечательной подлодкой, и, естественно, Жорж. Жорж будет управлять манипулятором, которым он соберет образцы, возможно жизни, возможно еще чего.

— Саид и Стив, вы заканчиваете с бытовыми вопросами модуля, — говорит капитан, — а мы втроем в море.

Мингли будет оставаться на поверхности и поддерживать с нами связь покуда это будет возможно, но на глубине метров пятьдесят скорее всего электромагнитные волны сильно ослабнут.

21. Погружение

Стеклянный купол нашего уже спущенного на “воду” двухместного батискафа выглядел не очень надежно. Но это лишь на первый взгляд. На самом деле он выдерживал давление на глубине до трех километров. Нам же предстояло погрузиться не более чем на двести метров.

Мы сидим внутри. Я за штурвалом, а Жорж за пультом управления “клешней”. Сидим в скафандрах. Зажигаю свет над головами и уже с трудом вижу сквозь свое отражение стоящего на берегу Мингли.

— Погружаемся, — говорит он в чат.