Небо Титана (СИ) - Максимов Макс

— Я тоже их видел.

Жорж поднял взгляд на Гречкина.

— Видел? — с волнением спросил биолог.

— Что значит "тоже видел"? — удивился Мингли.

— Тогда, когда ты спросил у меня про странности? — вспомнил Стив.

— Да, — начал Гречкин, — только у меня немного другая ситуация. Ты, Жорж, говорил про какие-то отрезки. Так вот, а у меня не отрезки, у меня треугольники.

— Приехали… — пробурчал Саид.

После того, как Юра рассказал команде о странных треугольниках, проникающих в его сознание, Жорж поднялся, и, казалось, полностью пришел в себя. Биолог в свою очередь рассказал, что видит соотношения длин отрезков в обычных вещах. Принцип был точно такой же как у треугольников Гречкина — Жоржу бросался в глаза какой-то линейные объект, вырванный из общего фона, а следом еще один, и соотношения длин пары этих объектов оказывались всегда равны соотношению длин какой-нибудь другой пары объектов, которые так же бросались в глаза. Это могли быть абсолютно разные, несвязанные между собой линейные объекты: ножка стола, линия на узоре обоев, сочленение паука, карандаш или рост Саида.

Остальные члены команды не замечали ничего подобного.

— Вы понимаете, что это признаки шизофрении? — сказал Стив.

— Понимаем, — ответил Жорж, — только коллективно шизофренией не заболевают, как гриппом. А ведь с Данте и Леонардо произошло похожее помешательство.

— Если это не шизофрения, — начал рассуждать Мингли, — а объективная закономерность, существующая в нашей общей реальности, а не в мозгу индивида, то нужно найти этому объяснения.

— Попытка контакта? — предположил Юра.

— Паука? — пренебрежительно сказал Жорж, — сомневаюсь.

— Сферы? — раздался голос сзади.

Все обернулись на Саида.

— Что? — спросил археолог, — я просто предположил.

— А почему бы и нет, — сказал Мингли, — Жорж, ты сейчас видишь эти свои отрезки?

Биолог огляделся.

— Нет.

— Юр, а ты треугольники?

— Нет.

— Попробовать создать треугольник? — предложил Саид.

— Нарисовать, — сказал Стив.

— Нет, те треугольники, которые я видел, были сделаны либо не мной, либо мной, но случайно. Если я буду рисовать, то сработает фактор моей сознательности, — ответил Гречкин.

— И как сделать случайный треугольник? — задумчиво произнес Жорж.

— Есть идея, — Гречкин опустился на пол и вынул из сумки гайки, которые остались после создания антенны. Члены команды обступили сидящего на коленях бортинженера. Юра взял три гайки в руку, потряс ими будто собирался играть в кости, и подкинул. Упав, гайки образовали вершины треугольника. Кидал их Юра так, чтобы они разлетелись хотя бы на пару метров, но две гайки упали рядом, а вот одна откатилась подальше.

— Треугольник, — констатировал Мингли, — остроугольный.

— Иного быть не может, они же не могут упасть все в одну линию, конечно будет треугольник, — усмехнулся Жорж.

— Что-нибудь видишь? — спрашивает Стив.

— Нужен транспортир, карандаш и бумага, — сказал Юра.

— Держи, — Саид протянул карандаш.

— Рулетку еще дай.

— Пожалуйста.

Стив и Жорж растягивали рулетку между гайками, а Гречкин чертил тонкие линии, соединяя вершины треугольника. Получилось достаточно точно, ведь центр гайки найти не сложно.

— Транспортир найдите.

Юра померил углы до градусов (а точнее это сделать было и невозможно) и записал их прямо на полу: “83,83,14”.

— Снова равнобедренный, — сказал Гречкин, — это четвертый треугольник, который получается равнобедренный.

— В тех треугольниках углы были такие же? — спросил Саид.

— Нет.

— Если это какой-то язык, то надо еще данных. Кидай гайки, — сказал Саид.

— Как случайные действия могут образовывать язык? — спросил Жорж, — да еще и действия, совершаемые тем, кто должен воспринять информацию, а не передавать. Это невозможно.

— А три равнобедренных треугольника с одинаковыми углами, которые я увидел до взрыва базы возможны? — обратился Гречкин к биологу, — а то, что тут снова равнобедренный треугольник, это совпадение?

Жорж пожал плечами.

— Все же проще поверить в шизофрению, — произнес Стив.

Юра кинул гайки. Треугольник оказался похожим на предыдущий, разве что вытянут он был в противоположную сторону. Прочертив линии и измерив углы, Гречкин записал следующее: “82,82,16”.

— Я согласен, не может быть языка, который основан на случайных сигналах, — сказал Саид, — любой язык, это конкретный набор искусственно созданных знаковых символов. Но если кто-то таким образом пытается передать нам информацию через эти углы, следовательно для кого-то это является языком.

— Так сигналы не случайные, а закономерные. У нас всегда есть два угла одинаковых, а один отличающийся. Что сейчас, что там, на базе, — сказал Юра.

— Результаты закономерные, а действия, приводящие к этим результатам случайные, — рассуждал Мингли, — ты случайным образом выкидываешь гайки, а приземляются они закономерно. В какой момент случайность становится не случайной? В момент полета гайки? Как это вообще может быть?

Давай кинем гайки третий раз и попробуем поискать тут какую-нибудь связь, — предложил Саид.

— После третьего измерения углов, Юра сделал запись: “81,81,18”

Три похожих вытянутых треугольника, — сказал Юра, — снова равнобедренные. Все согласны с тем, что это не может быть совпадение?

— Согласны, — ответил Стив.

— Похоже на то, — сказал Саид.

— Кинь контрольный четвертый, — сказал Мингли, — а дальше будем думать.

После четвертого броска, гайки сложились в треугольник, в котором один из углов был настолько острый, что точно померить его транспортиром было сложно. Получалось то ли пять градусов, то ли шесть. Саид поставил тахеометр и отснял вершины треугольника лазером. Прибор показал углы: “87,87,6”. На минуты и секунды условились внимания не обращать. Заодно археолог проверил и остальные треугольники, начерченные друг на друге. Измерительные данные, сделанные транспортиром, совпали с тахеосъемкой в пределах градуса.

— Если это послание, то какими силами оно регулируется? Должны быть какие-то законы, которые заставляют гайки так падать, — сказал капитан.

— Контролировать случайность невозможно по определению, иначе это уже не случайность, — сказал Гречкин.

— У нас есть четыре переменных, — сказал Саид и присел. Карандашом он записал числа: “14, 16, 18, 6”.

— Если это целенаправленное послание нам, — рассуждал археолог, — значит его делали под нас, и мы сможем его понять.

Вся команда уставилась на последовательность чисел.

— Получается, — сказал Гречкин, — четырнадцать плюс два, плюс два, и делить на три.

— И что нам это дает? — спросил Жорж.

— Какие есть универсальные величины, которые будут понятны всем во вселенной? — даже не спросил, а утвердительно произнес Саид.

— Очевидно это ограничения скорости света, — сказал Мингли, — скорость света в вакууме одинакова во всех уголках мира в любое время, будь это час после большого взрыва, наши дни или далекое будущее.

— Число “Пи” — сказал Гречкин, — отношению длины окружности к её диаметру везде одинаковое. Даже если у неземных существ другая система счета, само отношение будет такое же, как и у нас. Как и везде.

— Я, конечно, не программист, но может еще какой-нибудь двоичный код? — осторожно, чтобы не показться глупым, подбросил версию Стив.

— Перевести эти числа в двоичный код, — Гречкин взял карандаш и листок, — попробуем.

— А ты умеешь? — спросил Стив.

— А чего там уметь, — ответил бортинженер, — четырнадцать делим на два, если делится без остатка то записываем ноль, если с остатком, записываем единицу. Юра принялся чирикать на бумаге и монотонно проговаривать свои действия:

“14 делим на 2 получаем 7. Без остатка поделили, значит записываем в двоичной системе 0”

“7 делим на 2 получаем 3 и остаток 1, значит записываем в двоичной системе остаток 1”