Небо Титана (СИ) - Максимов Макс

“3 делим на 2 и получаем 1 и остаток 1, записываем в двоичной системе остаток 1”

“1 делим на 2 и получаем 0 с остатком 1, записываем в двоичной системе остаток 1”

“Получаем, что 14 в двоичной системе это 1110”

Когда Гречкин перевел остальные числа в двоичный код, Саид, как специалист по языкам, пусть и земным, глядя на множество нулей и единиц предположил, что в поисках ответа они двигаются не в том направлении.

— Какой смысл из простого делать сложное? — сказал археолог, — это не выглядит чем-то естественным.

Команда разошлась по геологическому модулю. Каждый взял листок с числами “14,16,18,6” и принялся искать закономерность.

Мингли пытался как-то сопоставить числа со скоростью света, с гравитационной постоянной Земли, Титана, Сатурна, с Постоянной Хаббла и еще со множеством величин, которые должны быть абсолютными во всей вселенной.

Гречкин продолжил расшифровывать это через двоичный код. Следующим шагом стал перевод двоичного кода в латинские буквы. Когда у Юры вышла бессмысленное слово, не имеющее никакого значения как его не крути, какие анаграммы не составляй, Гречкин приуныл и смял бумажку.

Жорж сел на стул, поставил ноутбук на колени и принялся рыться в своих справочниках, раздумывая над вариантами со строением молекул. Молекула диена содержит 14 атомов водорода, в алканах 16 атомов углерода, циклокарбон состоит из 18 атомов углерода…

Стив решил зайти с другой стороны — попробовать разобраться с последовательностью оставшихся углов треугольников. А что, если нужно искать послание в двух других, равных друг другу углах? Он выписал их себе на бумажку и уперся взглядом в этот код.

Хлопок в ладоши отвлек членов команды от раздумья.

— Я понял, что это значит, — произнес Саид.

19. Контакт

— Эти углы указывают на порядковый номер букв в кириллице, — Саид подошел к столу в центре шатра и положил бумажку с надписью “МОРЕ”.

Учитывая, что сегодня-завтра команда отправляется на исследование моря Кракена, ни у кого не возникло мысли, что это какое-то совпадение и что Саид не прав.

— О как, — тихо произнес Стив.

— Все настолько просто? — удивился Гречкин.

— Видать, те кто это послал нам, считают нас не очень умными, — сказал Жорж.

— А я тут уже с излучением Хоккинга мучаюсь, — с усмешкой произнес Мингли, — а они нам просто порядковый номер алфавита транслируют.

— Почему именно кириллица? — спросил Гречкин.

— Я думаю, что если они хотели выйти на диалог с тобой, то и алфавит подобрали соответствующий, — пояснил Саид, — у Жоржа, очевидно, был бы латинский, а у меня персидский.

— И послания эти на всех действовали по-разному, — сказал Гречкин, — я, например, даже и не собирался буянить.

— Не собирался он, — фыркнул Жорж, — мне они так в мозг залезли, что… ай ладно… чего уж теперь… — биолог махнул рукой.

— Само слово “МОРЕ” не дает нам никакого понимания, — сказал Мингли, взяв бумажку с надписью.

— Может мы не дослушали? — предположил Саид, — кто сказал, что кидать надо было четыре раза?

Юра отошел от стола. Рукой он нырнул в сумку и снова достал три гайки.

— Продолжим? — с азартом произнес бортинженер.

— Надо бы сначала пол протереть, — сказал Стив, — а то неудобно треугольник на треугольнике чертить, каша выходит.

***

Оттирать пол взялись мы со Стивом. Тряпок конечно же тут не оказалось, поэтому использовали хлопковый костюм Данте. Воды у нас с запасом, так что я взял у геологов ведерко, плеснул туда из бутылки, промокнул штаны и принялся стирать графитовые линии треугольников. Стив тер пол кофтой. Провозились мы не долго, минут десять. Идеально отмыть все не удалось, скорее мы размазали графит по полу.

Закончив с “уборкой”, я кинул гайки.

Две упали сразу на бок и замерли в метре друг от друга, а третья, смотрю, катится.

Катится, катится, катится… Остановилась подальше (кто бы сомневался) и тоже завалилась на бок. Получился снова остроугольный равнобедренный треугольник. Я измерил углы транспортиром, а Саид, для контроля, лазерным тахеометром. Мингли записал букву “О”.

Минут через пять, пол был снова исчерчен треугольниками, а на бумаге образовалось слово “ОПАСНО”. С буковой “А” пришлось немного помучаться, ей соответствовал угол в тридцать четыре градуса. Тридцать три буквы в нашем алфавите заканчиваются и тридцать четвертый градус, обозначает снова первую букву. Таким вот незатейливым оказался алгоритм.

Мы решили взять паузу и проанализировать полученную информацию.

— Возможно Сфера, или тот, кто находится внутри нее, говорит, чтобы мы не ходили к морю, — заключает Мингли.

— С чего ты взял, что это Сфера с нами говорит? — спрашивает Саид.

— Просто предположение, — отвечает Мингли, — наверное, стоит спросить, с кем мы общаемся?

— Как спросить? Задать вопрос перед тем, как кинуть гайки? — говорю я. Они все замолчали. Думают. Действительно, до этого нам просто передали послание. С чего мы взяли, что они нас слышат? Вдруг это одностороння связь? А может нам надо тоже им как-то через треугольники сигнал посылать?

— Как задать им вопрос, — произносит Саид, — если они общаются через случайно выстроенные геометрические фигуры…

— Для нас случайные, для них может и не случайные, — поправляет Мингли.

— Хорошо, допустим для нас и для них случайность имеет разную… природу? Структуру? Принцип? — говорит археолог, — тогда… тогда… честно сказать, я не знаю… Не знаю, как выстроить диалог.

— Жорж, — язвительно говорю я, — ты теперь поменял свое мнение на счет того, что не может быть принципиально иной формы жизни?

— Рано делать выводы, — отвечает биолог, — может это и не жизнь вовсе. Сознание — не есть жизнь.

— Искусственный интеллект? — спрашивает Стив.

— Я не знаю, — отвечают Жорж, — искусственный это интеллект, естественный это интеллект, интеллект ли это вообще? Может, имитация интеллекта? Мало данных.

— Тестом Тьюринга его проверить? — предлагает Мингли.

— Нет, нет, — говорю я, — вы что, это мы тут все карандаши испишем. Это слишком долго и сложно по одной букве общаться. Да и для теста Тьюринга нам надо вопросы задавать. А как их задавать?

— Юра, давай делать как ты предложил, — говорит Саид, — спрашиваешь и следом кидаешь гайки. Может снова все гораздо проще, а мы пытаемся усложнить.

— Хорошо, — говорю, — попробуем.

Я отошел от стола. Оглядываю товарищей.

— Давай, — говорит Саид.

Я киваю.

— Ты Сфера? — спрашиваю я громко и внятно, зачем-то подняв голову вверх, и спустя несколько секунд кидаю гайки.

Когда первой буквой оказалась “Н”, мы всё сразу поняли, но решили кинуть гайки еще два раза.

— Нет, — произносит Саид, — не Сфера значит, ясно… ясно…

— Спроси кто это, — говорит Мингли.

Я снова киваю.

— Кто ты?! — говорю я громко и властно.

Гайки выстроились в треугольник, давший нам первую букву “Л”. Второй буквой стала “У”, а третьей “Ч”.

— Луч? — говорит Стив, — что еще за луч?

— Может надо продолжить кидать? — говорит Мингли.

— Да, — говорит Саид, — кидай еще.

Я кинул раз, потом еще раз и еще. Кидал до тех пор, пока мы не поняли, что после слова “Луч” буквы образуют полнейшую бессмыслицу. Никакой структуры.

— Очевидно, сеанс контакта окончен, — предполагает Жорж.

— Или он… этот Луч таким образом показывает, что он закончил отвечать на вопрос, — говорю я.

— Тогда давай спросим еще что-нибудь, — говорит Стив.

— Попроси его рассказать кто он, и как он создает эти неслучайные углы из случайно упавших гаек, — говорит Мингли.

Я озвучил вопрос и принялся кидать гайки. Саид записывал. На пятой попытке все же оказалось, что сеанс связи и правда окончен — надпись на бумажке выглядела так: “ДЖБРТАП”.

— Вот и поговорили, — я подхожу к столу и сажусь на стул.

— Вопросов стало только больше, — говорит Мингли, — предлагаю начать по порядку. Первое — стоит ли после всего этого ехать к морю?