Небо Титана (СИ) - Максимов Макс

— Ну… — протяжно начинает биолог, глядя на мое удивленное лицо, — наши пещеры тоже имеют подобные конфигурации. Я думаю, тут нечему удивляться. А вот это кипение…

— Почему метан кипит? — спрашиваю я, и тут же сам нахожу ответ, глядя на термометр, который показывает температуру за бортом плюс два градуса.

Перед нами скалистый берег. Я подаю чуть вперед и часть батискафа заходит на сушу.

22. В западне

Мы стоим в каменном зале, который расходится в несколько направлений туннелями. Держу в руках гарпун, к сожалению, единственный, который был в батискафе. Подогрев скафандров отключили.

— Пошли, — говорит Жорж.

Освещая путь налобными фонарями, мы двигаемся в сторону одного из коридоров.

— Не слишком ли большая разница в температуре? — спрашиваю я, ступая по мокрому скользкому каменистому полу.

— Возможно, где-то есть что-то наподобие термального источника, только не жидкий, а газообразный.

— Почему не жидкий? В недрах Титана же есть вода.

— Это лишь теория. Если вода тут и есть, то она на глубине десятков километров.

Я шел чуть впереди, а Жорж сзади. И тут я понял, что звук его шагов стих. Я оборачиваюсь и вижу, что он остолбеневший смотрит наверх. Подняв голову, я сначала не поверил своим глазам — весь потолок пещеры был усеян белыми существами, напоминавшими слизняков. Размер их был навскидку сантиметров пятьдесят. Они расползались в разные стороны от луча фонаря. До потолка было метров пять. Секунд двадцать мы растерянно стояли задрав головы, пока Жорж не произнес:

— Загарпунь одного.

Я целюсь в слизня. Выстрел. Стрела вонзается в тело неземного создания и судя по стуку о скалистый потолок, пронзает его насквозь, но слизень не спешит отлепляться. Я дергаю за веревку, и между нами с Жоржем на камни шлепается амёбоподобное существо с прозрачной мембранной кожей. Я вижу все его внутренности: какие-то сгустки внутри него сжимаются и разжимаются, по трубкам что-то перетекает, перекатывается, пульсирует. Вдруг из тела создания вылезают нити длинною в метр и начинают рыскать по полу, будто пытаясь что-то нащупать. Нити явно твердые, в отличие от самого туловища. Одна из таких нитей обхватывает гарпун, но ничего не может с ним поделать. Из раны слизня вытекает прозрачная жидкость. Внезапно тело существа меняет цвет на зеленый, а потом на желтый. Теперь он синий. Красный! Ярко оранжевый! Снова красный! Подобно каракатице слизень пускает цветовые узоры по всему телу. Мы отходим от него, понимая, что красный — цвет тревоги. Возле нас падает еще одна особь, потом еще и еще. Не мешкая я подбегаю, упираюсь ногой в пробитое тело этой твари и выдергиваю гарпун. К этому моменту вся пещера полыхает алыми переливами узоров! Пол будто ожил! Я оглядываюсь. В стороне, откуда мы пришли, все кишит этими созданиями. Нити из их тел мечутся по пространству, колышутся и вьются, ищут нас — непрошенных гостей, обидчиков, вторгшихся в их владения. Я хватаю Жоржа за костюм и тяну на себя. В этот момент что-то вонзается мне в ногу! Слышу сигнал о разгерметизации скафандра! Одна из тварей опутала мою голень своими черными веревками. Жорж наклоняется, берет это существо и рывком отделяет от меня.

— Бежим! — биолог указывает направление вглубь пещеры, туда, где нет этих скользких созданий.

Лучи фонарей скачут по мокрым стенам. Топот от наших ног эхом разлетается по пещере. Мы незнаем преследуют они нас или нет. Кое-как, в условиях низкой гравитации, несемся прочь в неизвестность, лишь бы уйти подальше от опасного роя. Желание остановиться возникает только когда я начинаю задыхаться.

— Стой, — хриплю я, — костюм! Показываю на ногу. Жорж обхватывает ткань скафандра и пережимает её, так, чтобы метан не попадал внутрь. Метан легче воздуха подаваемого и баллона, поэтому просачиваясь через разрыв штанины, он устремляется вверх, к шлему. Я глубоко дышу. Никак не могу надышаться. Жорж, склонившись держит мою ногу. Взоры наши направлены в сторону далеких красных мигающих огоньков. Немного придя в себя, я сажусь на корточки и сам стягиваю ткань вокруг ноги.

— Надо перетянуть, — говорит биолог, — давай, веревкой с гарпуна.

Пока я держал штанину, пытаясь понять, приближаются ли эти существа или нет, Жорж сделал перетяжку. Кусок веревки он перепилил стрелой гарпуна.

— У тебя кровь, — говорит биолог.

— Похоже, он мне икру проткнул.

— Идти можешь?

— Да.

Стоим плечом к плечу, смотрим в даль тоннеля. Свечение стало оранжевым. Гарпун у меня в руках.

— Может успокоятся, — предполагаю я.

— Шустрые какие оказались, — говорит Жорж.

Я кинул взгляд на экран с показаниями запасов кислорода.

— У меня уже на час сорок, — говорю.

— Ничего, успеем, — отвечает биолог, осматривая потолок, на котором, к счастью, никого нет.

— Эти отличаются от того паука, — говорю, — эти как мы, в тепле живут.

— Давай отойдем подальше от них. Возможно, они как-то ощущают наше присутствие. Может, если отойдем, быстрее успокоятся.

Я поворачиваюсь спиной к огонькам. Пещера уходит вниз под углом градусов двадцать и сворачивает влево. Осторожно, глядя по всем трем пространственным направлениям, мы плетемся по черному тоннелю. На душе не спокойно. Наши лучи резко перескакивают с пола на стену, со стены на потолок и снова на пол. Гарпун я держу прикладом к плечу. Жорж резко озирается — что-то послышалось сзади. Никого. Тоннель заметно расширяется, и мы снова слышим вдали звук кипения жидкого метана. От стаи слизней мы отошли максимум метров на восемьдесят, да еще и за поворотом скрылись.

— Всё, тут подождем, — говорит Жорж, и идет к стене.

Я сажусь на пол. Рассматриваю ногу, которая начала ныть. Сквозь разрыв ткани видно небольшую ранку и кровоподтек.

— Тут следы слизи, — говорит биолог, — но я никого не вижу. Видимо они ползают по всей пещере.

— Иди сюда, — говорю, — не надо там ходить. Мало что ли досталось нам?!

— Надо изучить. Когда еще представится такая возможность, — отвечает Жорж.

Навожу на него фонарь — стоит метрах в пятнадцати от меня спиной, что-то ковыряет у стены. Перевожу свет на потолок. Высоко, метров пять-семь точно.

Кислорода осталось на час тридцать. Эх, надо было с собой еще баллон взять.

— Тут прямо дорожки слизи, — говорит Жорж, — удивительно.

— Они могут нами питаться? — спрашиваю я.

— Насчет слизней не уверен, — говорит Жорж, — а вот паук тот точно не может. У него совсем другая биохимия, он просто не получит из нас питательных веществ. Не сможет усвоить. А слизней надо препарировать, чтоб понять. Но, так навскидку, думаю, что не могут.

Я свечу в то место, где до этого стоял Жорж и не вижу его.

— Ты где там?!

— Все нормально, я тут.

По звуку сложно ориентироваться из-за того, что голос Жоржа из микрофона перебивает его же голос, доносящийся сквозь колебания газовой среды. А среда тут, я так понимаю, больше состоит из метана, который выкипает и смешивается с азотом. Я выключаю микрофон.

— Жорж! — кричу я, и слышу свой голос таким же, какой он и на земле — не ниже, не выше.

— Что?! — с эхом доносится издалека, — зачем ты выключил гарнитуру?!

— Хотя бы для того, чтоб лучше слышать звуки вокруг! — говорю я, и думаю, чего мы раньше так не сделали?

Нога болит все сильнее и сильнее. Чувствую, нарывает и пульсирует. Не хватало еще инфекцию инопланетную подхватить. Прокол не сквозной, но как глубоко он в меня вонзил свою веревку-иглу, непонятно.

— Жорж, иди уже сюда!

— Сейчас! Включи микрофон!

Я включаю.

— Мы слишком шумим, — говорит биолог, — мало ли какой слух у тех слизней.

— Они же цветами общаются, зачем им слух?

— Каракатицы тоже общаются, меняя цвет внешнего покрова, но они так же могут воспринимать колебания водной среды, а это не что иное как слух. Нет гарантий, что слизни не могут воспринимать колебания атмосферы.

— Мне кажется мы далеко ушли.