Владимир Михайлов - Властелин
Машина агонизировала. Но в конце концов неподвижность победила ее. Искры становились все слабее и наконец погасли совершенно. Плач утих. Экран погас. Питек остановился, пошатываясь, вытирая с лица обильный пот. Костюм его местами обгорел, хотя сам человек остался, похоже, невредимым. Машина превратилась в груду оплавленных обломков. Воздух был насыщен запахом гари. Дышалось тяжело.
– Пахарь! – окликнул Питек, но не получил ответа.
Он огляделся, пожал плечами. Вышел, толкнув перекосившуюся дверь, и побрел по коридору, придерживаясь за стены. Пахаря он нашел у выхода на галерею.
– С теми покончено, – сказал Питек, усталый, но довольный. – Пора заняться этим типом.
Никодим покачал головой.
– Не придется. Я отпустил его. Уберег тебя от греха.
– Ох, Никодим… – произнес Питек, осуждающе качая головой. – Твоя доброта хуже жестокости.
– Человек! – ответил Никодим. – Не торопись нести зло! Если бы вы не привыкли так спешить, кто знает – может быть, и я был бы сейчас среди вас – а не в стороне.
Питек не нашел, что ответить, и только вздохнул.
– Ладно, – сказал он затем. – Что сделано – сделано. Только как я теперь вернусь на планету? Без него?
– Ну, отсюда настроить канал куда проще, – откликнулся Никодим. – Здесь он фиксирован, не то что там, на тверди. Неужели ты не справишься?
– Пожалуй, попробую.
– Постой. А что стало с теми – двумя или тремя, уж и не знаю, сколько их на самом деле?
– Не посмотрел. Не подумал даже. Я не такой нежный, как ты.
– Не могут ли они восстановить?
– Гм. Чего доброго… Пойдем, посмотрим.
Они вернулись в комнату, где происходило сражение. Обломки остывали. Людей не было – ни живых, ни мертвых.
– Сбежали, – пробормотал Питек с досадой.
– Сбежали… Может быть, и не так. Может, они и не людьми были, а всего лишь частью машины. Кончилась она – и они стали не нужны… Предоставим их их судьбе.
– Будь по-твоему. Значит, отпустил ты его… Зря. Он еще там дров наломает. Давай-ка поспешим к нашим, твое преподобие. Где тут искать канал?
– Наверное, как и у нас – наверху.
Они поднялись по лестнице, без труда отыскали помещение, где начинался канал.
– Лети, – сказал иеромонах. – Где встретимся?
– Там, где самая драка, – ответил Питек уверенно.
2Улица была засыпана битым кирпичом, бетонными глыбами, обломками мебели, осколками домашней утвари; видимо, поблизости разорвалась боеголовка ракеты.
Земля под ногами слегка подрагивала, хотя новые взрывы не тревожили больше этот район; артиллерийский обстрел кончился, и на окраинах города шли бои.
– Тут недолго заблудиться, – сказал Хен Гот, помогая Лезе преодолеть очередную кучу мусора.
– По-моему, мы уже, – откликнулась она, потирая ушибленное колено.
– Интересно: всего три дома разбиты, а как все изменилось. И люди куда-то девались. Но я уверен – мы идем правильно. Музей где-то недалеко. Постой. Вот здесь начинался тот переулок…
– На такую гору мне не взобраться, Хен.
– Да и я тоже не такой уж скалолаз. Попробуем в обход: пройдем дальше, и там – дворами.
– Если только сохранились дворы. Хен, а может, отложим этот твой музей до другого раза? Мне хотелось бы отдохнуть, да и поесть не мешает.
– И отдохнешь, и поешь – но чуть позже. А в музей нужно попасть сейчас. Ты просто не очень ясно понимаешь, о чем речь. Если нам удастся первыми в мире попасть в то подземелье… Тут пахнет открытием вселенского масштаба! Ты что же – хочешь упустить такую возможность?
– Я не очень гонюсь за славой, Хен. Хочу тишины и покоя. И не только для себя одной.
– Я понимаю, понимаю, – откликнулся он таким тоном, каким говорят с детьми. – Конечно, у тебя есть на это все права. Но разве я против? Мы только заглянем в музей ненадолго…
– Думаешь, там сейчас кто-нибудь есть?
– Надеюсь, что нет… Ну-ка, давай свернем сюда.
– Не понимаю. Если там никого не окажется – что же ты станешь делать?
– Заберусь в хранилище и просто-напросто возьму то, то мне нужно. Если бы все было, как обычно, мне пришлось бы неделю выпрашивать разрешения познакомиться с этими материалами. В музее засели жуткие консерваторы и формалисты. А так – я просто отберу то, что мне нужно.
– То есть украдешь?
– Ну зачем же так… Просто позаимствую – на некоторое время. А потом возвращу в целости и сохранности… Но мы слишком медленно идем!
– Быстрее я не могу. Ушибла ногу.
– Хочешь, я понесу тебя?
– Не хочу. Только не беги так.
– Хорошо, хорошо… Вот в эту подворотню.
Они бродили по городу уже давно – с того самого времени, когда вырвались из Жилища Власти. Хен Гот, едва оказавшись на свободе, решил прежде всего посетить музей, а об укрытии и прочих бытовых деталях думать лишь потом. В нормальное время они доехали бы до музея за час; теперь же городской транспорт бездействовал – во всей столице не было энергии. Пришлось добираться пешком, и даже не самым кратким маршрутом: многие улицы стали совершенно непроходимыми, в других местах, особенно во втором и третьем городских циклах, порой приходилось менять направление, чтобы уклониться от встречи с попадавшимися тут и там небольшими группами людей, преимущественно молодых и, кажется, вооруженных. Мародеры, – назвал их Хен Гот, знавший о городской жизни куда больше, чем Леза. И действительно, многие магазины, мимо которых им приходилось пробираться, были дочиста ограблены – силы охраны порядка, надо полагать, были сконцентрированы в центре города, а может быть, наоборот, отправились на самые окраины столицы – воевать. Так что за все эти часы Хену и Лезе удалось разжиться лишь одной булкой, кем-то не замеченной в пустой булочной, и в другом месте – банкой консервированных осьминогов, которых Леза не любила, так что почти вся банка досталась историку.
И вот, они оказались где-то поблизости от цели.
– Хен, я просто не могу дальше идти. Нога пухнет…
– Дай-ка, я посмотрю.
– Ну, ну! Не так высоко! Колено…
– М-да, действительно. – Мгновение подумав, Хен Гот опустился на колени. – Ну-ка, садись мне на плечи.
– Хен! Ну что ты! Это просто смешно – как будто мы дети.
– Никто все равно не видит. Быстро, быстро. А то, чего доброго, стемнеет – тогда придется заночевать здесь.
– Нет, ни в коем случае! Хорошо, если ты хочешь…
Она уселась ему на плечи. Хен Гот разогнулся с заметным усилием.
– Я тяжелая, да? Что делать – нас ведь двое…
– Вы и вдвоем ничего не весите, – откликнулся он, перевел дыхание. – Во всяком случае, по ровному месту я могу вас нести далеко-далеко.
Неизвестно, насколько его хватило бы, но, к счастью, далеко идти не пришлось. Они вышли на почти полностью уцелевшую улицу, и Хен Гот, пройдя еще метров пятьдесят, остановился.
– Ну, хвала Рыбе – кажется, пришли.
– Музей? Где он?
Историк кивнул на дом этажей в пятнадцать-шестнадцать.
– Вот он. Можешь спешиться. Осторожно, береги ногу.
Леза съехала по его спине, остановилась перед тем, как нащупать здоровой ногой тротуар. Осторожно встала на здоровую ногу, совсем не опираясь на ушибленную.
– Хорошо бы компресс, – пробормотал историк, повернувшись к ней. – Ничего, придем домой – там я тебя вылечу.
– О чьем доме ты говоришь?
– О моем, понятно.
– По-моему, я еще не соглашалась на это.
– Хорошо, у нас хватит времени обсудить, пока будем выбираться отсюда. Перед нами сейчас другая проблема, под названием – двенадцатый этаж. Именно туда нам нужно попасть.
– Так высоко? Лифт, я надеюсь, работает?
– Какой лифт – город без энергии… Нет, сейчас можно передвигаться только пешком.
– Я не смогу, Хен. Да и тебе меня не донести так высоко.
– Донести-то я донесу… – проговорил он без особой решимости в голосе. – Но, конечно, не бегом. Да и – мало ли с кем там можно встретиться, так что руки должны быть свободными.
– Хен! Ты хочешь бросить меня здесь?
– Бросить тебя разумнее всего было еще в Жилище Власти. И если я не сделал этого там, то тут и подавно не собираюсь. Но и наверх тебе тащиться действительно незачем. Сделаем так: войдем в здание, и я тебя где-нибудь укрою – где понадежнее. А наверх отправлюсь один.
– Мне будет страшно…
– Ничего, мне вот всю жизнь страшно – и все-таки существую как-то…
Опираясь на историка, Леза кое-как доковыляла до подъезда. Хен Гот подергал дверь.
– Невезение, – сказал он. – Заперто, конечно. Ничего. Это не препятствие… придется тебе немного обождать.
– Постой! Куда ты?
– Сейчас вернусь.
Окна первого и второго этажей были забраны надежными решетками. Хен Гот обошел здание, используя пожарную лестницу, добрался до третьего этажа. Дверь, конечно, и здесь была на замке. Он перелез через железные перила и, держась правой рукой за них, правой же ногой опираясь о площадку лестницы, откинулся влево и оказался напротив ничем не защищенного окна. Рискуя порезаться, кулаком выбил стекло. Осколки, остро звеня, посыпались вниз. В обычное время это вызвало бы тревогу. Но сейчас никого не было ни вблизи, ни, наверное, в участке Заботы о порядке. Остатки стекла он вытащил, орудуя по-прежнему одной рукой. Потом вернулся на площадку, чтобы немного отдохнуть. Снова повис, но теперь не остался в таком положении, а по узкому и косому железному карнизу, какие тянулись вдоль каждого этажа – наверное, для удобства мойщиков окон – придерживаясь рукой за пустую раму, подобрался к окну вплотную и таким же способом выбил и внутреннее стекло. В нескольких местах все-таки порезал руку, но неглубоко. Наконец влез. Дальше было уже легко: замки изнутри отпирались простым поворотом ручки. Вышел в коридор, добрался до главной лестницы, спустился вниз и отпер входную дверь. Огляделся. Лезы не было.
