Владимир Михайлов - Властелин
Иными словами – пещера эта существовала не просто так, а для чего-то. И создана и предназначена была не человеком.
Эле было известно о таких явлениях. Однако ни от Мастера, ни от Фермера она никогда не слышала об этой громадной каверне в теле планеты Ассарт. Это могло свидетельствовать о том, что на Ферме об этом просто-напросто не знали. Хотя Эле было известно, что за скоплением Нагор, как и за соседними такими же, Ферма вела наблюдение едва ли не с начала их образования.
Ощущение целесообразности исходило, как поняла Эла, от сооружения, или, скорее, образования, находившегося в центре этой обширной пустоты. С первого взгляда оно могло показаться просто вздыбленным нагромождением пород, выдавленных из недр во время вулканического процесса и застывших в миг своего устремления вверх, к поверхности планеты; в процессе застывания эти породы, выходившие из глубины как бы отдельными мощными струями, были какой-то неимоверной силой закручены вокруг общей оси. Струи были разного цвета и теперь напоминали причудливое елочное украшение или огромную конфету, которая оказалась бы по зубам лишь сказочному великану.
Эла неторопливо приблизилась к забавной фигуре и почувствовала себя странно. Излишне напоминать, что силы, действующие на обычного планетарного человека, не имели над нею никакой власти, но даже при этом Эла ощутила сопротивление пустоты, в которой передвигалась. Она поняла, что обычный человек не только не смог бы подойти к многоцветной спирали на такое расстояние, на какое приблизилась она, но скорее всего был бы уничтожен уже в первые мгновения своего пребывания здесь. Во всяком случае – если бы, не будучи предупрежден заранее, он не принял бы каких-то необходимых мер защиты.
Но ей все же удалось преодолеть это сопротивление, остановиться на расстоянии полуметра, вытянуть руку и прикоснуться к сооружению. Оно было холодным на ощупь, но не показалось безжизненным – хотя вряд ли его можно было счесть живым.
Эле захотелось подняться на вершину непонятного образования. Однако карабкаться по его крутым плоскостям было бесполезно. Ей пришлось взлететь.
Сверху она увидела, что возвышение это кончалось не острием, как можно было подумать при взгляде снизу, но крохотной площадкой – плоскостью, на которой вряд ли мог бы уместиться человек. Разве что стоя на одной ноге.
Эла опустилась пониже, чтобы повнимательнее рассмотреть эту плоскость: ей почудилось, что на ней возникают и движутся, быстро сменяя друг друга, какие-то нерезкие, неопределенные линии. Повиснув на расстоянии приблизительно метра от площадки, она стала всматриваться в нее.
И линии как бы ощутили чужое влияние; они задвигались быстрее, стали делаться все более четкими, а затем начали группироваться, образуя какой-то рисунок. И не один.
Первым, что они изобразили, был тот самый знак опасности: перечеркнутый круг. Эла смогла увидеть его, хотя находилась в форме облака; это означало, что то, что она тут воспринимала, и было предназначено не для обычных планетарных людей, но для иных форм бытия – в том числе и той, в которой она находилась в эти минуты. Планетарный человек, попади он сюда, скорее всего не увидел бы вообще никакого рисунка. Да он и не мог бы проникнуть сюда или же, проникнув – уцелеть; Эла почему-то вдруг совершенно уверилась в этом. Видимо, она получила информацию каким-то неизвестным ей путем.
Затем знак исчез, и на плоскости возникло незнакомое Эле лицо. Нет, она никогда не встречала этого человека; но показанное ей лицо глубоко запечатлелось в ее памяти, так что, если ей придется когда-нибудь встретить его, она, без сомнения, узнает его сразу же.
И одновременно с лицом она усвоила тем же непонятным ей способом еще две мысли. Первая заключалась в том, что человеку этому плохо. Вторая – что его надо вылечить и что Эле это под силу.
Потом все исчезло, и Эла поняла – или ей внушили, – что она может продолжать свой путь. А плоскость вдруг исчезла – на ее месте возникло отверстие. Эла заглянула. Словно труба уходила куда-то вглубь. Кажется, по вертикали. «К центру планеты?» – подумала она.
Но отвлекаться больше не следовало – надо показать ее силу этим силам. Эла так и сделала и тем самым снова получила возможность мгновенного перемещения в любом пространстве. На миг возникла мысль: а может быть, воспользоваться этим и все же посмотреть, куда в конце концов приведет труба? Но желание увидеть Ульдемира оказалось сильнее; а кроме того, не лишним было бы сперва выслушать мнение Мастера: быть может, он отлично знает все, что касается и трубы, и пещеры, и появление там Элы только нарушит какой-то важный процесс. Труба, подумала Эла, никуда не денется, а Ульдемир и все остальные друзья по экипажу и Ферме, может быть, именно сейчас нуждаются в помощи; и тот неизвестный ей человек тоже.
Легким облачком она быстро поднялась к пещере, воспарила над вершиной каменной спирали (впрочем, камень ли то был – не так легко оказалось ответить на этот вопрос), опустилась, почти прикасаясь к дну, и снова воплотилась, стараясь теперь держаться подальше от центральной фигуры. Оглядевшись, без труда установила, что в одном месте к пещере примыкал узкий ход, запертый, впрочем, массивной каменной плитой, поставленной вертикально. Эла взглянула наверх; Жилище Власти Ассарта, куда она направлялась, находилось не прямо над нею, но чуть в стороне. Она решила воспользоваться ходом, который, как она предположила, должен был как-то сообщаться с Жилищем и наверняка давал возможность проникнуть туда, не показываясь множеству людей. Конечно, в Жилище Власти можно было влететь и облачком, и это было бы даже легче и проще, – но Эле почему-то не хотелось этого. Она шла на свидание с Ульдемиром и хотела прийти на него женщиной, а не чем угодно другим.
Она без труда прошла через каменную плиту; по другую сторону ее оказались люди, с одним из них она едва не столкнулась лицом к лицу (хотя столкнуться можно было, конечно, лишь фигурально). Еще не успев как следует подумать, она выключила этого человека, самое малое, на полчаса, и, проходя мимо, уголком глаза заметила, как тот неуклюже упал. Это ее не взволновало, как и два других человека, мужчина и женщина, глядевшие на нее в полном оцепенении; Эла прошла сквозь них, не причинив никакого вреда или хотя бы неудобства. Узкий ход влился в другой, пошире, а тот, в свою очередь, привел ее в Жилище Власти. Была ночь, длинные коридоры освещались плохо; Эла приглушила и свой собственный свет, чтобы нечаянно не обратить на себя чьего-либо внимания, постояла на месте, внимательно оглядывая дом изнутри – все этажи, все коридоры и комнаты. Ульдемира она нашла без труда – он спал в маленькой комнатке в другом конце здания. Перевоплощаться не хотелось, и Эла пошла по длинным, коленчатым коридорам, по узким лестницам и снова коридорам и галереям. Наконец вошла к нему и склонилась над кроватью.
Он был не один там – в этой же постели спала женщина. Эла внимательно рассмотрела ее. Чем-то женщина ей понравилась, чем-то, наоборот, оттолкнула. Но во всяком случае она не была столь красивой, как сама Эла, и это успокоило и позволило не причинять женщине никакого вреда. Эла только грустно улыбнулась: на людей, даже самых лучших, можно полагаться только до определенного рубежа; она имела в виду людей планетарных, разумеется. Ульдемир выглядел усталым, но, к ее удовольствию, был моложе, чем когда они с ним расстались там, на Земле – на весь остаток его планетарной жизни. Эла понимала, что это не настоящий облик его, это лишь рабочий возраст, данный Ульдемиру Мастером; но все равно было приятно видеть его таким… Она присела на пуф недалеко от кровати, ей было безразлично, сидеть или стоять, людям ее стадии не знакома усталость плоти – но ей хотелось вести себя так, как если бы она все еще была планетарным человеком. Было тихо. Она поняла, что война еще не пришла в Сомонт, хотя была уже где-то совсем близко. Кажется, пока ее помощь здесь не особенно требовалась.
И все-таки она не хотела уйти, так ничего и не сделав для него. Подумав немного, она нашла что сказать ему и, сосредоточившись, послала сигнал. Она передала Ульдемиру, что близ Жилища Власти находится нечто необычное, но, очень возможно, опасное, и поэтому, когда война начнется и здесь, надо постараться не допустить серьезного обстрела и бомбардировки самого здания и его окрестностей. А также – что более подробно он, наверное, сможет вскоре узнать у Мастера. А также – что она очень рада была повидать его, хотя и не очень довольна тем, что в постели он находится в обществе посторонней женщины. А также – что она, несмотря на это, по-прежнему любит его и знает, что и он так же любит ее – и будет любить до той поры, пока и сам не перейдет в ее состояние.
После этой передачи Эла посидела еще немного, просто глядя на него. Ульдемир заворочался и пробормотал что-то; она узнала свое имя. Свое – а не той, что лежала рядом. Эла улыбнулась.
