Владимир Михайлов - Властелин
– Вы правы.
Они двинулись дальше, по направлению к городскому выходу. Шаги преследовали их, и они невольно ускоряли ход.
– Далеко еще, Хен?
– Я сбился со счета. От волнения. Но, по-моему, уже близко.
– Давайте передохнем минуту-другую.
– Хотите, чтобы он налетел на нас?
– Он не налетит. Он не идет за нами больше.
– Что за… Да, в самом деле. Не понимаю. Шел туда… Остановился. Повернул обратно. А теперь – ни туда, ни сюда…
– Знаете, а я поняла!
– Что же?
– Он свернул по тому ходу, в котором мы укрывались.
– Гм… Да, ему и в самом деле больше некуда было деваться. Какое счастье, что мы вовремя выбрались оттуда.
– Вы боитесь его, Хен?
– Он наверняка вооружен, а я – нет. Судя по уверенности, с какой он шел, он видит в темноте не хуже меня – а может быть, и лучше. А если бы он одолел меня – что было бы с вами?
– Да, конечно. Идемте. Я уже отдохнула.
– Погодите.
– В чем дело?
– Что он может искать там, куда свернул?
– Понятия не имею. А что там находится?
– Откуда мне знать? Но это, по-моему, важно.
– А по-моему, нет. Вы идете?
– Да. Вдогонку за ним.
– Хен!
– Вам вовсе необязательно следовать за мной. Отсюда – прямой путь к выходу. Вы не собьетесь, даже если пойдете одна.
– Нет. Нет! Вы не можете бросить меня!
– Наоборот, это вы хотите бросить меня. Я жалею об этом – но не могу заставить вас.
– Нет, я… я не согласна. Что я буду делать в городе одна? Идти домой? Я боюсь, там меня могут подстерегать – наверное, уже обнаружили, что я бежала. О вас ведь никто не знает, а обо мне…
– Тогда идите за мной.
– Мне страшно. Теперь, когда я знаю, кто он такой… Мне его жалко, но я боюсь.
– Леза, у меня нет времени. Решайте сразу: или – или.
Она вздохнула.
– Я с вами… У меня просто нет другого выхода.
– Поспешим!
Через самое большее пять минут они вновь оказались на развилке. Остановились, напряженно вслушиваясь. Неторопливые шаги едва доносились сюда. Теперь звук был глухим, как если бы шагали по земле, а не по каменному полу.
– Идемте.
– Тут я могу надеть туфли? Не будет слышно: земля… Совсем закоченели ноги.
– Пожалуй, я сделаю то же самое.
– Я готова.
Они шли узким – двоим не разойтись – ходом, бессознательно замедляя шаги, словно рассчитывая, что ход может кончиться на каждом шагу. Однако он уводил все дальше и дальше.
– Хен, может быть, он кончается в том полушарии?
– Все может быть. Пока могу лишь сказать, что он по спирали уходит ниже, это не выход в город – и не путь, ведущий куда-нибудь в другое крыло Жилища Власти. Это что-то совсем новое.
– Очень таинственно…
– М-да, но дворцовые тайны чаще всего пахнут кровью.
Леза непроизвольно втянула воздух.
– Нет… Чем-то слегка пахнет в самом деле, но не знаю – нет, во всяком случае не кровью…
– Вы так хорошо различаете запахи?
– Ну, кровь пахнет очень… очень выразительно.
Они прошли еще сотню метров, спускаясь все ниже.
– Хен, может быть, отложим это исследование до другого раза? Обещаю вам…
– Тшш! Внимательно посмотрите – вперед и вниз, по направлению хода.
– Ну и что?
– Вам не кажется, что там… чуть-чуть светлее?
– М-м… Может быть. Самую малость.
– Идемте!
Впереди и в самом деле светлело – медленно, постепенно. Вероятно, где-то там находился источник света. Скорее всего один.
– Теперь помедленнее, Леза…
– Ой, Хен, мне очень страшно…
– Да ведь бояться нечего, Леза. Ну, подземный ход. Ну, свет.
– Ну, Миграт. Так, по-вашему?
– Сссс…
Наверное, он хотел сказать «стойте!», но не выговорил всего слова.
Они остановились.
Спиральный ход тут заканчивался. Его перегораживала каменная стена. Похоже, вся она была одним монолитом. Отсюда исходил и свет: неярко светился свод.
Перед стеной, лицом к ней, стоял человек. Даже сзади можно было узнать в нем Задиру – Миграта: массивного, как бы истекающего силой.
Сначала осторожно выглянувшим из-за поворота Лезе и Хену Готу показалось, что он стоит просто так, ничего не делая. Но вот он поднял руки. Сделал несколько странных, необычных движений ими, одновременно произнося непонятные слова.
Видимо, это был какой-то не известный ни историку, ни его спутнице ритуал. Он продолжался с минуту. Под конец Миграт воздел руки к потолку и на несколько секунд застыл в этой позе. Казалось, он спросил о чем-то – или попросил чего-то, и теперь ожидает ответа.
Однако вокруг ничего не изменилось.
Слышно было, как Миграт глухо вздохнул. Опустил руки. Постоял неподвижно, склонив голову, словно набирался сил. И начал снова – уже другие движения в новых сочетаниях. Теперь он не произносил слова, но негромко пел. Мелодия казалась странной, дикой, но что-то в ней привлекало, странный, сложный ритм заставлял даже сторонних зрителей двигаться, не сходя с места, как бы извиваться, словно змея под дудочку заклинателя.
Закончился и этот ритуал. И снова – без каких-либо последствий. На этот раз во вздохе Миграта – резком, почти судорожном – ощущалось уже раздражение.
Совладав с собой, он начал еще раз – и опять по-новому. На этот раз он попытался изобразить какие-то танцевальные движения. У него это получалось плохо – и не только из-за телосложения, но, видимо, он просто не умел танцевать. Тем не менее танец, казалось, захватил его – наверное, нужная музыка звучала в нем самом, и он двигался все быстрее и быстрее, все время обращенный лицом к камню. Наконец он остановился, широко раскинув руки, тяжело, хрипло дыша.
Тогда произошло чудо. Иначе назвать это было трудно.
Нет, каменная стена не поднялась, не опустилась, не отползла в сторону и не распахнулась. Проход по-прежнему оставался закрытым. Но ниоткуда, из ничего – или из этого камня – появилась женщина.
Она была красива. От нее исходил свет. Неяркий, он не резал глаза, не растворялся в том освещении, что исходило сверху, а существовал как бы отдельно от него, изливаясь из женщины и возвращаясь в ее тело. Он пугал и привлекал одновременно, и заставлял верить, что совершится что-то небывалое – хорошее или плохое. Хен Гот непроизвольно поднес руку к глазам. Леза лишь тихо ахнула. Иначе было с Мигратом: нелепо взмахнув руками, он рухнул на каменную площадку, которой заканчивался ход, судорожно вытянулся и затих. Потерял сознание. Или, может быть, умер? Женщина не обратила на него внимания. Улыбаясь, она двинулась вперед. Шаги ее были легки и совершенно беззвучны.
Она шла прямо на историка. Хен Гот попытался посторониться, но некуда было – настолько узким стал ход перед преградой. Но женщину, казалось, не смущало, что путь закрыт. Она приблизилась к историку вплотную; он невольно вытянул руки, чтобы удержать ее от столкновения, но руки не ощутили ничего, женщина же нимало не замедлила шага и в следующее мгновение прошла сквозь человека, а вслед за ним и через стоявшую позади, прижавшись к нему, Лезу и удалилась по ходу – дошла до поворота и скрылась за ним.
Они постояли, не двигаясь, несколько минут, постепенно приходя в себя. Хен Гот повернулся лицом к Лезе, и они обнялись, крепко обхватили друг друга, словно бы находя силу и защиту один в другом. Оба дышали часто и судорожно. Хен Гот почувствовал, что все лицо и все тело его покрылось потом. Он раздвинул губы – нерешительно, словно сомневаясь, что сохранил дар речи.
– Что это было, как ты думаешь?..
– Женщина…
Бессмысленность этого ответа почему-то вдруг успокоила историка. Он сумел даже усмехнуться. Медленно разжал объятия.
– Это я заметил…
– Что же еще я могла сказать?
– Да, верно…
Способность думать и действовать возвращалась к нему. Он перевел взгляд на Миграта. Претендент лежал в той же позе, повернув голову направо, глаза его были закрыты. Он был жив: редко, но высоко поднимавшаяся грудь свидетельствовала об этом.
– Задира, – сказал Хен Гот, как будто в этом еще могли быть сомнения.
– Что мы будем с ним делать?
– Н-не знаю. Разве надо что-то делать с ним?
– Он принес нам зло. А теперь оказался в наших руках. Наверное, это не случайно – кто-то решил, что так должно случиться…
Но размышлять о материи столь неопределенной Хен Гот сейчас не мог.
– Что с ним сделать… – пробормотал он. – Нам и самим помоги, Рыба, ускользнуть. А еще с ним… Нам его даже не вытащить: узко, да и весит он наверняка больше, чем мы с тобой вместе. – Он наморщил лоб. – Хотя – можно просто убить его, а?
– Это… это страшно. – Голос Лезы дрогнул.
– Я понимаю… Мне тоже не по себе.
– Слушай, а может быть, вернемся и скажем, что он здесь. Пусть тогда они решают сами.
– Если мы вернемся, то во второй раз нам уже не удастся…
– Наверное, ты прав. Тогда уйдем поскорее.
– Да, – согласился он. – Это будет самым разумным.
Но он не тронулся с места.
– Ну, что же ты, Хен?
– Постой… Знаешь, все это очень странно. Этот ход. Преграда. За ней что-то кроется. Недаром оттуда появилось… это. – Он не решился на более точное определение, не сказал «женщина» или «призрак». – Ты помнишь? Миграт пытался открыть проход при помощи заклинаний, ведь так?
